Эдуард Нэллин - Эдатрон. Лесной край. Том 1 [СИ]

Так и не придя к какому-нибудь решению, он и пришел к обозу, хмурый и злой. Здесь им и была выложена еще одна новость, отнюдь не поднявшая им настроения. Оказывается, приходил тот самый десятник, собиравший подати и содрал с них налог на торговлю. На возражения Брано, что они уже заплатили, он ответил, что-то был налог за место и указал тупому крестьянину то самое «место», отчего Брано лишился одного зуба и на пол-лица красовался здоровенный синяк. Обещал прийти и завтра, чтобы снять налог на прибыль. Карно, услышав это и посмотрев на кряхтевшего Брано, насупился и решительно пошел в сторону города. Вид у него при этом был такой, что попадись ему сейчас городской дружинник, сразу становилось понятно, что с ним станет. Пока он не натворил чего-нибудь непоправимого, Ольт его догнал и стал что-то нашептывать на ухо. Одноглазый атаман мрачно выслушал, постоял, о чем-то раздумывая, и развернулся обратно. Остаток дня прошел без происшествий. Распродали почти всю пушнину купцам из столицы, которые в преддверии зимы тоже спешили закупиться. Зимы здесь были не то, чтобы очень суровые, но длинные и меха поднимутся в цене. И пока лесовики, припертые к стенке закупом на зиму, распродают шкуры подешевле, надо было торопиться.

На ужин была похлебка из рыбы, наловленной и продававшейся местными тут же, благо река была рядом. Ольт получил чашку с огромным куском белорыбицы и немного впал в прострацию. На его памяти такой деликатес подавали в избранных ресторанах, нарезанным тонкими прозрачными ломтиками, по ценам опять же для избранных и уж конечно не таким порциями и никак не в ухе, предназначенной для простого неприхотливого ужина. Впрочем, он быстро вышел из ступора и взял пример с других крестьянских детей, которые, не задумываясь о тот что едят, запихивали в рот огромные ароматные куски и заедали обыкновенной чернушкой, крестьянским хлебом. Крестьянская жизнь — она такая, жри, что дают и не привередничай. Ольт и не привередничал. Может в его мире это и было деликатесом, но тут и сейчас это было пищей бедных, огромный кусманище то ли осетра, то ли белуги. Поужинали. Что в деревне, что в городе спать ложились с наступлением темноты. Поэтому немного поболтав о впечатлениях, которые произвел на них город, крестьяне утихли. Завтра с утра предстоял очень ответственный день — закуп продовольствия и товаров на зиму.

Подождав где-то до полуночи, Ольт тихо поднялся и толкнул Карно, который лежал рядом. Тот не спал и, поднявшись, так же тихо пошел будить Вьюна. Все, уморенные тяжелым днем, дрыхли без задних ног. Только Истрил подняла голову, она была в курсе всех дел Ольта, и увидев, как он прижимает палец ко рту, лишь кивнула. Она должна была успокоить людей, если вдруг кто-нибудь обнаружит отсутствие старосты. Вьюн, как посох, держал в руке свой длинный лук, который он прятал в телеге под сеном. Тетиву пока не натягивал, идти надо было к городу и неизвестно, кто мог по пути встретиться. Ольт одел под рубаху перевязь с ножами, сшитую ему матерью. Карно же спрятал в правую штанину длинные ножны с мечом. Пришлось правда хромать, так как нога не сгибалась, но он и так хромал от не до конца зажившей раны.

Стараясь никому не попадаться на глаза, что для лесных охотников было нетрудно, быстро дошли караульной избы, где несли службу стражники. Раньше тут проходила защитная стена, и караулка стояла у нее, охраняя ворота. Сейчас ворот не было, от стены остались лишь небольшие земляные валы и только караульное помещение еще стояло, как пережиток, оставшийся с когда-то славных времен и продолжало нести свою нелегкую службу, правда сменив свое амплуа, став пристанищем для базарных стражников. Первая злость у Ольта уже прошла, но кто сказал, что вторая будет мягче? Неизвестно, как там сложится его дальнейшая судьба, но сцепиться с местной властью придется однозначно. Так почему не начать сейчас, да еще за свои кровные. Хотя дело конечно же было не в деньгах, но терпеть подобные посягательства на его накопления, лично заработанные честным разбоем — этого он позволить не мог. Весь его жизненный опыт говорил, что такое спускать с рук нельзя. А то один раз позволишь безнаказанно ограбить себя и все, завтра же выстроится очередь из желающих пощипать карман бедного лесовика.

Не задумываясь над диспозицией, не те были времена и не те люди, они с Карно сразу пошли к дверям. Правда в начале осмотрелись и оставили Вьюна, который уже натянул на лук тетиву и держал наготове стрелу, присмотреть за окнами и окрестностями. Мало ли кого может принести на ночь глядя. Сперва в приоткрытую дверь проскользнул Ольт и сразу кинулся в сторону, давая дорогу двигавшему за ним Карно с обнаженным мечом в правой руке. Для того щель была маловата, и он, не очень заморачиваясь, просто открыл дверь настежь, спокойно вошел и плотно прикрыл ее за собой. Понятно, что их никто не ждал. В единственной комнате находились пятеро стражников, пьяные до изумления. Двое уже вырубились, не выдержав неравного сражения с зеленым змием, но трое еще держались. Причем один фактически сразу понял, что несет в себе неожиданный визит. То ли он был самый трезвый, то ли что привиделось спьяну, но он сразу ломанулся к окну, так как проход к двери был заблокирован вошедшими. Небольшое оконце было открыто от вечерней духоты и ставни лежали рядом, но это не помогло бегуну. Не успел он высунуться в оконный проем, как в лоб ему ударила стрела. Даже не вскрикнув, стражник завалился на спину. Остальные еще не поняли, что произошло, как в воздухе промелькнули метательные ножи и один стражник повалился на стол, а второй скорчился от двух ножей в плечах. В это время Карно спокойно и деловито прирезал двух спящих, которые даже не проснулись. Так и умерли, счастливые в своем пьяном угаре. Жалости к ним ни у Карно, ни у Ольта не было. Разбойник — он и есть разбойник, хоть в погонах, хоть без. А то, что одноглазый их зарезал как баранов, так каков противник, таковы и методы. Ольт подскочил к раненому им и первым делом вбил ему рот заранее приготовленный деревянный кляп. Карно же уже связывал его руки и закончив с этим делом приблизил к нему страшный, налитый кровью глаз.

— Что, Труерд, так вроде тебя зовут, помнишь нас?

Судя по всему, стражник помнил, не так уж часто встречаются такие одноглазые рожи, потому что глаза его, до этого слезившиеся и прищуренные от боли, широко открылись и он что-то отчаянно замычал.

— Смотри-ка, помнит. А я думал, мы все для тебя на одно лицо. Мало ли крестьян, которых ты ограбил. — удивлено протянул Ольт, вытаскивая и обтирая об его же одежду свои ножи, отчего Труерд болезненно выгнулся. — Так ты говорят завтра обещал прийти за налогом, уж и не помню за каким?