Эдуард Нэллин - Эдатрон. Лесной край. Том 1 [СИ]

— Может спотыкаловки?

Вьюн мотнул головой, отказываясь.

— Ну нет, так нет. Просьбы, последние желания?

— Нет. — коротко и ясно. Ну точно, уже похоронил себя и не хочет встретить свою смерть неподобающим образом. Что-то видно осталось в нем от воинской чести, есть с чем работать.

Тут подошел Карно. В руках у него была веревка. Вьюн уставился на нее как кролик на удава. Как бы человек не готовился к смерти, но увидеть воочию ее атрибуты прямо перед своими глазами не каждому оказывается по силам. Тем более представлять, как вот самая веревка затянется на его шее. Лазутчик явственно, через силу сглотнул. Воображение у него было что надо. Карно между тем мастерил скользящую петлю.

— Малой, предлагаю отойти в лес подальше. И вони поменьше, и зверье дикое докучать не будет.

— Да, конечно ты прав. Но хочу с ним еще раз напоследок поговорить.

— Да что с ним говорить? — одноглазый с чувством сплюнул, и Ольт далеко не был уверен, что он сейчас притворяется. — Он же семью, род свой предал!

— Я никого не предавал! Некого было предавать. Семью убили, всю деревню убили! Если бы я знал — кто! Кому мстить за род? — и куда только делось только что бывшее равнодушие. Видно для местных такое обвинение было достаточно сильным для того, чтобы возмутиться, позабыв о собственной смерти. Наверно его во многом можно было обвинить, и он явно был готов к такому, но вот обвинения в предательстве он явно считал незаслуженным и не был к такому готов. Наступил Карно Вьюну на больное место, на рану, которая несмотря на время, все никак не хотела затягиваться. И сейчас этот крик души вырвался сам собой, вытащив его из того состояния, в которое он себя старательно загонял. Вот она — точка приложения импровизации.

— Хоть перед смертью не ври сам себе. Твой род уничтожили северяне. Зачем тебе знать их имена? Может среди них был и Кведр, и Мальт, или они не такие же, как та мразь, спалившая твою деревню? Может граф Стеодр отдал приказ поджечь дома односельчан. Я, например, этого не знаю, но знаю одно, что твою деревню точно сожгли северяне. Мне бы этого было достаточно, чтобы отомстить им всем. — Ольт немного помолчал, чтобы его слова лучше дошли до воспаленного мозга Вьюна. — А ты с ними шашни водил. Работал на них. И скольких еще людей, простых эданцев, ты подвел под смерть? А ведь они, как и твои родичи, жить хотели. А ты за кувшинчик спотыкача… Точно, незачем тебе жить.

— Да я на Крильта работал! Причем здесь северяне!

— Эх ты, а еще лазутчик. А то ты не знал, с кем Крильт дружбу водил и кого грабил. Сам же ему сведенья таскал. Опять врешь. Не знаю, нарочно или в самом деле такой тупой. А я ведь думал, что хоть немного раскаяния будет в твоей душе… Но ты видно предатель и убийца эданцев по натуре своей. — Ольт махнул рукой и поднялся. — Да что с собой говорить. Пойдем Карно, матушка к завтраку зовет, поедим, потом с этим придурком вопрос решим. А ты, забывший своих убитых детей, так посидишь. Незачем добро переводить.

Насчет убитых детишек наверно слишком пафосно получилось, как бы не лишнее было, но не смог удержаться. Кровная месть в здешних местах — не пустой звук. Мужчину можно было лишить семьи, господина, родины, всего, что составляло его жизнь и лишь одно оставалось неизменным, то, что давало силы ему жить дальше. Возможность отомстить. И возможно это было единственной возможностью еще хоть как-то достучаться до мозгов этого кретина.

Завтрак много времени не занял. Так поклевали что-то, того-сего всякого. Ольт даже не заметил того, что попало в рот. Он думал, как же довести дело до логического конца. Пока ничего в голову не приходило. На все провокации Вьюн или молчал, или тупо оправдывался. Может в самом деле тупой? Тогда конец, как бы не было противно, один. Но видно, пришло время, и лазутчик наконец дозрел. И уже совсем не походил на того угодливого подхалима и пьянчужку, который чуть ли не плясал перед Крильтом.

— Слышь, пацан! Тебя ведь Ольт зовут? Может поговорим?

— Не о чем мне с предателем разговаривать.

— Эх, пацан, мал ты еще о людях с налета судить. Может все-таки хоть выслушаешь?

— Не хочу. Повторяю, не о чем с мертвецом говорить. — о, кажется проняло мужика, но надо потянуть, поломаться. Главное — не перестараться.

— Послушай, Ольт, тебя ведь точно Ольт зовут? Не хочешь говорить со мной — не надо, но выслушать-то можешь? Я ведь много знаю, знаю с кем Крильт дела в городе крутил, с кем в деревнях. В городе меняла есть, Бенкас его зовут. Он весь товар у Крильта брал, задешево конечно, все-таки грабленое и ворованное, но платил честно. Я тебе все связи Крильта выложу, только отпусти.

— Ты совсем тупой? С какой такой стати нам тебя отпускать? Чтобы еще один кровник по лесам бегал и нас подстерегал?

— Ничего против вас не имею, даже не посмотрю в вашу сторону. Крови между нами нет. На убитых дружинников Кведра мне плевать. Отпустите…

— Да зачем тебе свобода? Куда ты пойдешь? Кому ты нужен? Кведру? Так его люди скоро трупы Мальта и его десятка найдут. А там из ран твои стрелы вынут. Ты пока в отключке валялся Карно все наши стрелы из трупов вытащил и твои воткнул. — каждый лучник метил свои стрелы, чтобы не было споров, когда в мишень попадают сразу две или больше стрел. И у Вьюна они были помечены особо расположенными насечками. Но он не обратил на слова Ольта никакого внимания.

— Да плевать на Кведра! Я понял, кто виноват… Отпустил бы ты меня, хотя бы на время, а? Я только должок отдам и все, и вернусь, если жив буду. А там уже делай со мной, что хочешь. Хочешь, клятву дам? Ну зачем тебе смерть моя? А так глядишь и хоть какая-то польза будет. Отпусти.

На слова о стрелах он не отреагировал, видно и точно наплевал на свою репутацию у Кведра. Хотя, честно сказать, никаких манипуляций со стрелами Карно не проводил, просто Ольт решил заиметь лишний рычаг воздействия на Вьюна. Оказывается, лишнее все это. Вьюн сразу перескочил через ступеньку, достаточно было слов о совести. И что это он о виноватых сказал? Никак решил барона замочить? Прямо опять индийские страсти какие-то. Однако, непосредственный здесь народец. Верят на слово и чтут клятвы. Даже неудобно — простые, как горшок. Ольт-то думал, что ему придется закрутить мозги оппоненту, демагогией напустить туману, выпячивая наружу какой-нибудь пустяк, а что-то важное наоборот спрятав вглубь, а тут и врать особо не пришлось. Прямо, будто конфету у ребенка выманил и Ольт лишний раз убедился, что все его земные ухищрения, на которые Витольд Андреевич Краснов был большой мастак, здесь совсем ни к чему. Лишнее это здесь, надо быть проще. Однако, пора доводить дело с Вьюном до конца.

— Не могу я тебя отпустить.

Лазутчик опустил голову, теряя возникшую было надежду на месть. Все его мысли можно было прочитать на его лице. Видно и в правду нагрешил он много и потерял в глазах этих людей право не то что на месть, но и на жизнь. Одно утешало, что умрет он, раскаявшись во всех своих преступлениях.