Эдуард Нэллин - Эдатрон. Лесной край. Том 1

- Что-то Бродр запаздывает. Уже должен быть.

- Появится, куда денется, господин староста. Наверно сохатый или кабанюка какой по пути попался. Грех – такую добычу упускать. Вот наверно и отвлеклись. Так что если не в обед, то к вечеру точно будут.

- Хорошо бы, а то Брано нас заждется. Вьюн, ты помнишь, что делать?

- Да сколько можно, атаман? Что здесь неясного? Дождусь, когда Бродр перед воротами встанет да стрельну в него, чтобы с Кведром не договорились. Потом пускай Кведр перед сынком Брода отвечает за его папашу.

- Ты случайно этого сынка не задень, а то вся дружина без головы разбежится. А они должны пойти на штурм. Жаго, ты точно посчитал их?

- Да, конечно. Четыре десятка и еще трое, а также десяток у соседа выпросил. Так что мало Кведру не будет.

- Вельт, к Кведру подкрепление не подходило?

- Нет, господин староста. Как было три десятка, так и осталось. Он, бандюга такой, его даже соседи бароны недолюбливают. Всех уже достал.

- Значит, больше пяти десятков против трех. – задумчиво проговорил Карно. – Должны победить. А если что, ты Вьюн им поможешь. Тайно, конечно. Пускай потом гадают. И кстати, ты уверен, что другого подземного хода нет?

- Да кто же его выроет-то, другой? И этот-то от старых времен чудом сохранился, еще с времен короля Мальта остался. Если бы Кведр у прежнего хозяина не выпытал, перед тем, как его грохнуть, то и он бы не узнал. Они, северяне, на такие хитрости не гожи. И этот лаз для них как подарок Единого. Пойдут они через него, больше никак.

- Хорошо, тогда ждем.

Ольт доел похлебку, аккуратно хлебной корочкой подтер стенки котелка, отправил ее в рот и удовлетворено вздохнул. Вот не был никогда рабом желудка, а тут прямо почувствовал вкус к еде. Наверно сказывается влияние Истрил, ее готовка была бесподобна. После такого обеда хотелось вздремнуть, но еле слышный двойной, похожий на птичью трель, свист не дал этого сделать, вздернув лесных жителей на ноги.

- Вьюн, помни, главное - не дай им договориться. И не забудь про стрелы Мальта. Остальные за мной.

Вьюн молча, но с видом оскорбленного достоинства, держа в руке свой лук с уже натянутой тетивой, бесшумно скрылся в кустах. Ему предстояла самая сложная задача – пробраться и укрыться возле ворот, что бы не у кого не оставалось сомнений, когда в Бродра прилетит стрела, от кого она была выпущена. Потом еще и незаметно скрыться. Остальные же пока залегли рядом с Серьгой.

Обзор был отличный. Хорошо были видны и дорога, ведущая к воротам и сами ворота, которые сейчас спешно закрывались. Там видно тоже заметили приближение небольшой, в пять человек, кавалькады и отряда бойцов, сверкавших металлическими бляхами на доспехах и наконечниками копий. Не доезжая до ворот метров двести, отряд, повинуясь взмаху руки переднего всадника, остановился. Послышались звуки каких-то команд и строй воинов рассыпался бесформенной массой. Кто-то присел, отдыхая после долгой дороги, кто-то встал на обочине дороги, щедро поливая придорожные кустики, а кто-то просто собрался в кучки, что-то обсуждая. Всадники тоже собрались в кучу, о чем-то споря, а затем от них отделилось двое и неторопливым шагом поехали в сторону крепостицы. Там тоже народ зашевелился, на стены полезли немногочисленные защитники, а в приоткрытые ворота вышел Кведр собственной персоной. Парламентеры приближались неспешным шагом. Видно было, что и на стенах, и перед частоколом бойцы просто ожидали результатов рутинных переговоров. Может и драки не будет. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет, и дело, как не раз бывало в сварах между баронами, обойдется выкупом. Впереди с важным видом ехал здоровенный мужик в кольчуге и в шлеме, похожем на котелок и с железной маской на месте лица, из-под края которой выбивалась рыжая борода. Рядом с ним, чуть приотстав, держался то ли оруженосец, то ли знаменосец, так как в руках у него было полотнище с нарисованной на нем какой-то непонятной зверушкой. Не доезжая до ворот шагов пятьдесят, всадники остановились, и здоровяк на свою беду снял шлем. Наверно с этой личиной на голове трудно было говорить, а то, что он хотел произнести речь – это было, несомненно. Заросшая рыжим волосом, на затылке заплетенным в косичку, голова открыла рот, куда тут же впорхнула стрела. Через секунду вторая влетела в глаз. Рыжий здоровяк, даже не пикнув, еще не поняв, что уже умер, стал медленно клониться к загривку лошади. Все замерло в зыбком равновесии, пока до присутствующих доходило то, что произошло. Воины на стенах и перед ними недоумевающе смотрели, как предводитель пришедших, все убыстряясь, валится с лошади, а затем в царящей вокруг тишине, нарушаемой только птичьим щебетом, с оглушающим грохотом и лязгом встретился с землей. Как будто железное корыто бросили на утоптанную площадку. Этот звук и послужил сигналом, по которому очнулись обе противоборствующие группировки. С двух сторон завопили, заголосили, зарычали… Короче возмущения, выраженного в голосовом эквиваленте, было ну очень много. Невиданное дело – убить переговорщика, да еще можно сказать между своими, даже в это время, славящееся отсутствием хоть какого-нибудь внятного закона, было деянием вне всякого разумения.

Пришлые воины во главе с каким-то «железным дровосеком», закованным в кожу и металл с головы до ног бросились на штурм ворот. Защитники, ругаясь на своего господина, на придурка, выпустившего роковую стрелу, и на нападавших кинулись на защиту. У них были большие сомнения, что судьи, в лице пришедших бойцов, примут во внимание смягчающие обстоятельства, в том, что дружинники Кведра не видели, не знали и даже не подозревали о готовящемся убийстве. В любом случае им хотелось жить, и они здраво рассудили, что все извинения подождут, а сейчас надо было банально выжить. Время разговоров прошло, так и не успев начаться.

Драка у ворот вышла знатная. С десяток нападавших огромными, грубо сделанными топорами стали рубить ворота. Остальные криками и немногочисленными стрелами их поддерживали. Обороняющиеся камнями и такими же немногочисленными выстрелами из лука им оппонировали. Ни те, ни другие не были сильны в стрельбе. Северяне, что с них взять. После десяти минут интенсивной рубки, человек десять жертв стрельбы из луков с той и другой стороны, ворота пали и две толпы с лязгом и криками схлестнулись в том, чем были сильны воины севера, а именно в рукопашной схватке. Еще не меньше тридцати трупов с той и другой стороны остались у разбитых в щепы створок. Затем выяснение отношений переместилось во внутрь укреплений. Никакой сражения стенка на стенку уже не было. Весь бой разбился на индивидуальные схватки. Никто ни о каких переговорах уже и не думал. Мертвецы положили между двумя противоборствующими сторонами тот аргумент, через который уже нельзя было переступить, чтобы перейти к миру. Карно со товарищи, внимательно наблюдавшие за сражением с пригорка, не упускали ни мгновения из развернувшейся перед ними картины.