Михаил Ланцов - Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!

Ли Вэй выскочила на улицу практически следом за генералом, направившись по связным для экстренной передачи депеши своему руководству. Даже ее невеликих представлений о военном деле вполне хватало, чтобы понять — удар русской армии в тыл войск генерала Оку может привести к катастрофе.

Дама старалась не задерживаться, зная, что «старый пенек» может вернуться удивительно быстро. Однако, когда она вошла в гостиную, он уже сидел там, рассматривая ее своим цепким, холодным взглядом.

— Ты так быстро вернулся… — поджав дрогнувшие губы, произнесла она. — Я… думала, что тебя ждут дела службы.

— Дела бывают разные, — чуть пожав плечами, ответил генерал. — Ты, я полагаю, уже подышала свежим воздухом?

— Я? Да. Тут так душно, — произнесла она и опустила свой взгляд на пистолет, что Куропаткин небрежно держал в руке. Это было очень странно. Он никогда не доставал оружие в ее присутствии. А тут — не только извлек, но и навел на нее.

— О, не бойся, — кончиками губ улыбнулся генерал. — Это просто мера предосторожности. Мы ведь оба знаем, куда и зачем ты ходила. Ведь так?

— Я не понимаю тебя.

— Серьезно? Хм. Знаешь, какой вопрос волновал меня все время нашего знакомства?

— Какой?

— Мне было безумно любопытно, как тебя на самом деле зовут.

— Меня? Алекс, что на тебя нашло?

— Не надо, — небрежно отмахнулся генерал свободной рукой, впрочем, не отводя пистолета. — Мы оба играли роли. Не без удовольствия. Это глупо скрывать. Во всяком случае, с моей стороны. Но весь этот фарс пора заканчивать. Я знаю, кто ты и на кого работаешь. И знал с первого дня нашего знакомства.

Дама открыла рот и закрыла, не проронив ни звука. Ей было нечего сказать. После чего, прислонившись к стенке, медленно стекла на пол. Да так и застыла, безвольно распластав руки.

— Ты меня повесишь? — после пяти минут напряженной тишины спросила она.

— Зачем? — удивленно повел бровью Куропаткин. — К тебе у меня претензий нет. Насколько мне известно, ты передала всего три депеши. Я их читал. Ничего особенно интересного там не было. Просто отчет о работе и факт романа со мной. Даже гадостей про меня не написала. Мало того, я даже тебе благодарен. Ты помогла нам вскрыть всю агентурную разведывательную сеть в Ляояне.

— Вчера ты меня специально дразнил? — едва слышно поинтересовалась юная особа.

— Да. Мне было интересно, решишься ли ты меня убить или нет. Ведь из-за моей опеки ты затруднялась в передаче важной информации и, если честно, я удивлен. Твои соотечественники уже убили столько наших офицеров. На меня покушения устраивали. Великого князя живьем сожгли…

— Я к этому непричастна!

— Верю. Но ты японка и ведешь разведку в интересах своей страны. Кто знает, как далеко зайдет твой патриотизм и какие приказы ты получала.

— Тогда почему? Зачем ты проводил эти дни со мной? Это неразумно! Зачем ты так рисковал? Ты ведь мог поручить это дело кому-то из своих заместителей.

— Ты мне понравилась, — глупо улыбнувшись, ответил генерал. — И да, согласен, этот поступок совершенно неразумен. Впрочем, это добавляло остроты в наши отношения.

— И что теперь? — после новой долгой паузы спросила юная особа.

— Ничего. Живи как живешь. Связных твоих, кстати, я нейтрализую. Когда все завершится, мы начнем аресты под разными надуманными предлогами. Неуплата налогов, хулиганство или еще что. А ты пока посидишь «с мигренью» под присмотром моих людей. Ты милая и приятная женщина. Я бы не хотел, чтобы ты совершила какой-нибудь опрометчивый поступок, заставляющий тебя казнить. Я не хочу с тобой так поступать.

— Ясно… — глухо и бесцветно ответила молодая женщина.

— Как тебя на самом деле зовут?

— Какая тебе разница?

— Уважь старика.

— Юми.

— Хорошо, Юми, — мягко произнес Куропаткин. — Я очень рад нашему знакомству. Я буду помнить тебя. Несмотря на обстоятельства, мне было очень приятно и радостно проводить с тобой время. Жаль, что все это была лишь игра…

После чего он вышел, оставил ее одну в комнате.

Дело было сделано. Японское руководство должно было получить горячую и провокационную депешу от одного из своих агентов.

Обстановка в Маньчжурии стремительно накалялась. Внешних признаков к тому не было, но Куропаткин твердо знал — донесение Юми должно было спровоцировать натуральный «снежный ком».

И вот почему.

Апрельское сражение на реке Ялу поставило японское командование в весьма замысловатую позицию. Слишком несоразмерными и неожидаемо большими оказались потери как в личном составе, так и в расходе боеприпасов. Не к этому они готовились, не этого ожидали. Конечно, в масштабах всех привлеченных сил несколько тысяч убитых и раненых не выглядели катастрофично, но все одно — вызывали озабоченность. Своего рода первый звоночек.

Во время сражения за Цзиньчжоу [49] Цзиньчжоу — важный город в основании Квантунского полуострова. ситуация только усугубилась.

Новое командование Квантунского укрепленного района, оказавшееся «на коне» после гибели Стесселя со товарищи, проявило много рвения в желании не допустить врага в глубь территории. Даже слишком много. Что смутило умы всех посвященных людей в Токио, которых в свое время что англичане, что союзники в России убеждали, будто все пойдет в ином ключе. Четыре дня шло сражение у Цзиньчжоу. Четыре! [50] В нашей реальности сражение у Цзиньчжоу заняло несколько часов. Оборонительные бои велись силами одного полка, в то время как основные силы, под командованием Фока, находились в 5–10 км к югу и в бой так и не вступили. Но Стессель погиб, как и его команда в лице того же Фока, поэтому генерал-лейтенант Смирнов смог провести оборонительный бой у Цзиньчжоу много крепче. И русские войска отошли только после того, как по их позициям начала работать крупнокалиберная корабельная артиллерия. Из тридцати пяти тысяч личного состава 2-й японской армии генерала Оку в строю осталось чуть больше двадцати тысяч. Остальные — убиты или ранены. Войска Квантунского укрепленного района тоже понесли тяжелые потери, но не только сохранили боеспособность, но и отошли к порту Дальний, где стали укрепляться, стремясь превратить его в важный центр обороны.

Вторая японская армия генерала Оку потеряла возможности проводить наступательные операции в ближайшие недели. А 1-я армия — пока ее так и не приобрела. Генерал Куроки прекрасно понимал, что если бы не корабельная артиллерия, то у Цзиньчжоу Оку не сбил бы русских с их позиций. А ведь тот имел двукратное превосходство в живой силе и трехкратное в артиллерии. Под Ляояном кораблей не будет, поэтому рассчитывать нужно будет только на себя. Следовательно, наступление не имело смысла без концентрации по меньшей мере трехкратного численного превосходства. О чем он в Токио и писал. И там разделяли его опасения. Однако генерал Оку находился в весьма печальном положении. Деморализованные войска, понесшие чудовищные потери, были не готовы к драке. Да и нечем им было биться, так как японцы израсходовали практически все боеприпасы, что имелись «на руках» в армии. А новых пока не подвезли. Так что войска Оку могли полноценно сражаться не более суток. Да и то — с натягом.