Михаил Ланцов - Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!

Да, стратегически Япония пусть с трудом, но выигрывала, оттесняя русских. Но это получалось явно сложнее, чем ожидалось. Конечно, заявленный Куропаткиным маневр выглядел довольно рискованным делом. Но в Токио отлично понимали, что войска Оку слишком истощены для нормального сопротивления. И это создавало критически опасный момент для всей компании в целом. Риск был, но обоюдный. Поэтому донесение Юми должно было лечь на весьма благодатную почву терзаний и опасений Генерального штаба вооруженных сил Японии. А Куропаткин, в свою очередь, помогал им принять нужное решение, имитируя подготовку к стремительному фланговому удару. Прежде всего это касалось сферы транспорта. Те два человека, что трудились на железнодорожном узле Ляояна, шпионя в интересах Японии, были привлечены к работам по накоплению и подготовке подвижного состава. Секретность в этом деле соблюдалась в стиле Полишинеля. Весь город был охвачен ажиотажем! Даже в рюмочных и пивных обыватели обсуждали предстоящее дело. И более того — в «Маньчжурском листке» [51] Куропаткин наладил выпуск еженедельной эрзац-газеты «Маньчжурский листок», в которой занимался ненавязчивой политинформацией, подаваемой в формате интересных историй с фронтов, плюс разнообразный развлекательный контент: анекдоты, шутки, забавные рассказы и так далее и тому подобное. Почему в таком формате? Потому что он не вызывал отторжения у личного состава. Ведь действительно работающая пропаганда должна быть умной и скрытой. Чем меньше людей догадываются, что они читают «промывку мозгов», тем легче они моются. не явно, но в контексте подаваемых материалов можно было догадаться о предстоящем деле.

Что собой представляла Маньчжурская армия к 1 июня 1904 года?

Куропаткин ее существенно реорганизовал. Опираясь на вынужденно облегченные штаты, он скомпоновал четыре корпуса: три пехотных и один кавалерийский. И если пехотные соединения могли тянуть на какое-то подобие корпусов, то в подчинении Ренненкампфа была, по сути, усиленная дивизия, числящаяся корпусом только из-за вежливости. Да и то условно. Куропаткин и так генерал-майора Ренненкампфа оказался вынужден назначить исполняющим обязанности командира корпуса, желая подтянуть в звании позже. Слишком уж много желающих со связями и влиянием претендовали на эту позицию…

В Маньчжурской армии наличествовало четыре корпуса. Казалось бы — внушительная сила! Однако личного состава в них имелось всего шестьдесят две тысячи человек. Да большим войскам и неоткуда было взяться. Ведь сам генерал Куропаткин бомбардировал императора и военного министра требованиями слать как можно больше пушек, пулеметов и снарядов с патронами, а не солдат, ссылаясь на сложности со снабжением имеющихся и «снарядный голод». За эти полтора месяца, что генерал сел «за письма» в военном министерстве и ГАУ, уже крепко поселились панические настроения, грозящие сорваться в открытую истерику. «Нет патронов!» — писал Куропаткин. «Срочно вышлите патронов! Солдатам нечем стрелять!» Ну и так далее. Причем делал это генерал как в формате посланий панибратского толка, так и развернутых формальных докладов, опирающихся на «опыт современных боевых действий». Почему настроения были паническими? Потому что Алексей Николаевич указывал на необходимость в пятнадцать-двадцать раз увеличить нормы расхода боеприпасов. Дескать, плотность современного огневого взаимодействия много выше прежних лет. А никто к этому готов не был. Вообще.

Поэтому военное министерство выгребало «все, что нажито непосильным трудом» с армейских складов в центральных регионах России. Понятно, что для «трехдюймовок» снарядов практически не имелось в масштабах, потребных генералом. Так что в Маньчжурию уезжали артиллерийские системы образца 1877 года, но с великим множеством боеприпасов. И так далее, и тому подобное. Все это привело к тому, что к 1 июня 1904 года под Ляояном Куропаткин под своей рукой сосредоточил небольшую, но очень крепко вооруженную армию [52] 62 тысячи солдат и офицеров, 521 орудие, 122 пулемета (72 системы Colt-Browning, остальные — максимы), 710 самозарядных винтовок Мондрагона, 1520 самозарядных пистолетов Маузера и Люгера, винтовки разнообразные, современных систем около 80 тысяч (с запасом). А также патроны, снаряды и ручные гранаты в достатке. , сытую, одетую и обутую, а также нормально заселенную в спешно возведенные землянки.

Он и его люди были готовы к грядущему сражению. Оставалось только ждать. Ну и занимать себя хоть чем-нибудь, чтобы не бегать от волнений по потолку. Например, фиксировать в дневнике полезные заметки и советы. С фактом своей неотвратимой смерти в ближайшие недели он смирился и теперь пытался успеть сделать как можно больше. Вот все, что лезло ему в голову, генерал и фиксировал на бумаге, в адаптивном виде, разумеется. Песню вспомнил? Записал, слегка поправив, пусть и не всегда складно. Схему? Зарисовал. Какие-то заметки по технике и тактике, по пропаганде и экономике… Все, что мог выдать его разум, цепляющийся за знания XX и XXI веков. Обрывочно и бессистемно, но не суть. Главное, чтобы было. Авось потомки разберутся.

Вот за такими изысканиями его и застала неожиданная новость.

— Ваше превосходительство, — произнес адъютант, заглядывая после стука в кабинет.

— Что-то случилось?

— Там пришли три человека. Просят принять. Говорят, что вы их пригласили.

— Как представились?

— Иосиф Джугашвили, Александр Сванидзе и Симон Тер-Петросян.

— Иосиф? — вскинув брови, переспросил генерал, проигнорировав остальных. Вот кого он не ждал. Просто удовлетворил свой зуд, написав то послание, и забыл про него, ни на что не надеясь. — Они сдали оружие?

— У них его и не было.

— Досмотрели?

— Досмотрели, хотя они и возмущались. Но не сильно.

— Хорошо. Пусть проходят. И распорядитесь чаю подать и чего-нибудь к нему.

Секунд двадцать ожидания.

И вот открывается дверь и в нее входят три человека, следуя за адъютантом. Усатого друга всех физкультурников Куропаткин узнал сразу и едва сдержался от того, чтобы не вздрогнуть. Все-таки личность легендарная.

— Здравствуйте, проходите, располагайтесь, — подавив волнение, произнес генерал. — Не ожидал, признаюсь. Думал, что вы не откликнетесь. Но рад.

Джугашвили внимательно посмотрел на генерала, но промолчал и сел. За ним последовали его спутники.

— Вы, наверное, удивлены, что я к вам обратился?

— Да. Это било неожиданно, — ответил с легким акцентом Иосиф, выдавая тем свое волнение.

— Мы не думали, — продолжил Симон, — что армейский генерал знает о нас и наших делах. Вы тайно состоите в РСДРП? Или, может быть, в какой-то иной партии?