Ксения Верник - За гранью разума. Робкий шепот ветра

— Всё, идём, — Энтони обнял девушку. — Что с тобой такое?

Они начали отдаляться. Джессика обернулась и ещё раз посмотрела на Джеймса. Фокс провожал её взглядом, пока она не скрылась под сводами церкви.

Джеймс посмотрел в безоблачное небо, полной грудью вдохнул горячий воздух, тем самым подавив ком подступивший к горлу, с грустью улыбнулся, положил руки в карманы брюк и побрёл по дорожке. На душе было и тяжело и легко. Мужчине хотелось побыстрее оказаться дома, увидеть Мэри и рассказать ей всю свою историю, рассказать, как он поступил, и услышать такое родное: «Джеймс, я тобой горжусь».

Джеймс Фокс устало переступил порог такого уютного и родного коттеджа на самой окраине Нью—Росса.

— Мэри, дорогая, я дома, — громко произнёс Джеймс, войдя в прихожую. — Мэри, — затем мужчина направился в гостиную. — Вот ты где, — улыбнулся Фокс, увидев женщину в кресле — качалке перед телевизором. Она сидела спиной к выходу. — Вот я и вернулся, — Джеймс присел на диван. — Наверное, хочешь спросить, почему я один? Мэри, я так хочу рассказать тебе обо всём, но сначала, я хочу поблагодарить тебя за всё то, что ты сделала для меня. Спасибо, дорогая, спасибо, что ты есть.

Фокс посмотрел на кресло. Женщина молчала.

— Мэри, — Джеймс подошёл ближе и посмотрел на лицо женщины. Её глаза были открыты, зрачки замерли, взгляд остановился на одной точке. — О, Боже, Мэри, — Джеймс схватил женщину за ледяную руку. — Боже, Мэри, нет, — зарыдав, Фокс опустился перед умершей Мэри на колени. — Нет! Почему ты оставила меня, — Джеймс целовал холодную руку женщины.

— Не надо, Джеймс.

Фокс вздрогнул, услышав мужской голос. Джеймс поднял голову, около дивана стоял Приверженец Времени.

— Люди говорят не надо оплакивать души близких, это мешает им уйти, — продолжил Альберт. — Знаешь, в этом они совершенно правы. Её душа свободна, а главное счастлива. Она отправляется к тому, кого безумно любила всю жизнь. Мэтт ждёт её.

Не обронив ни слова, Джеймс вытер слёзы, поднялся с колен и опустил Мэри веки, затем он ещё раз поцеловал её руку.

— Я столько не успел ей сказать, — Джеймс посмотрел на Приверженца.

— Если сердце Мэри перестало биться, это не значит, что она исчезла навсегда. Её душа будет жить вечно, и она тебя слышит, — улыбнулся Холлидей. — Кстати, Мэри просила передать, что гордится тобой, Джеймс.

Услышав эти слова, Фокс улыбнулся сквозь слёзы, которые нескончаемым потоком текли по щекам.

— И я горжусь тобой, — добавил Мудрец. — Ты всё сделал правильно. Эта история закончена, думаю, мы больше с тобой не увидимся, но мне было безумно приятно участвовать в твоей судьбе. Прощай, Джеймс.

— Прощайте, — с тяжестью на сердце, ответил Фокс.

Приверженец Времени улыбнулся и растворился в Пространстве.

Восьмидесятилетний Джеймс Фокс спускался в гостиную по чуть скрипящим ступенькам деревянной лестницы. В гостиной было тепло и уютно, в камине весело потрескивали дрова, а пламя отражалось на стенах, создавая немыслимые образы и картины. Было немного грустно и печально.… Он не понимал, почему, но чувствовал приближение каких — то событий или перемен…

Джеймс присел на диван и включил телевизор. С экрана на него посмотрела Джессика Маккартни. Именно, посмотрела. Или ему показалось? Мужчина слегка улыбнулся своей мягкой улыбкой с долькой грусти и внимательно посмотрел на экран. На одном из каналов показывали чемпионат мира по спортивным бальным танцам с участием Джессики Маккартни и её мужа и партнёра Энтони Льерентэ. Джессика, как всегда, была неотразима и бесподобно танцевала.

Джеймс ещё раз посмотрел на Джессику. Она улыбнулась ему с экрана. На душе стало так хорошо и тепло. Какое — то необъяснимое чувство счастья и лёгкости окутало Фокса. Он закрыл глаза.

Молодой, двадцатичетырёхлетний, красивый брюнет Джеймс поднялся с дивана и, сделав несколько шагов, оглянулся. Там осталось сидеть безжизненное, поникшее тело восьмидесятилетнего Эрина Маккензи. Вдруг перед Джеймсом появился какой — то свет. Он приближался и окутывал, как бы втягивая в себя и заполняя собой окружающее пространство, превращаясь в бесконечность, где нет ни начала, ни конца.

В Лос—Анджелесе, в студии танца и спорта «Джайв», тридцатилетняя Джессика Льёрентэ проводила пятую по счёту тренировку по танцам.

— Тянем темечко в небо и, ни в коем случае, не горбим спинки, — улыбнулась Джессика, внимательно наблюдая за детьми, ритмично передвигающихся по паркету.

Вдруг молодая женщина резко схватилась за грудь в области сердца. Улыбка в один миг испарилась с её лица. Джессика начала задыхаться, будто миллионы железных прутьев скрутили её тело в области груди. От недостатка кислорода у Льёрентэ закружилась голова. Вскоре Джессика без сознания упала на пол.

— Миссис Льёрентэ плохо! — закричал кто — то из маленьких танцоров, и напуганные дети кинулись прочь из зала.

В коридоре клиники Саймона Джейна в Лос—Анджелесе, доктора ожидали родители и муж Джессики. Роберт и Джулия сидели на мягких креслах. Женщина чуть покачивалась то назад, то вперёд. Мужчина нежно гладил её по спине. Энтони, не находя себе место, ходил по коридору клиники.

Родные Джессики не могли понять, что с ней случилось? Девушка не жаловалась на здоровье.

Наконец, к семье Джессики вышел Саймон. Если сказать, что на мужчине не было лица, то ничего не сказать. Он был очень бледным.

— Что, Саймон? — Джулия и Роберт подошли к доктору.

Он тяжело вздохнул, но продолжал молчать.

— Саймон, — на этот раз к врачу приблизился Энтони.

— Я не понимаю, что произошло, — глаза Джейна наполнились слезами. — Боже мой, Роберт, Джулия, Энтони, я не знаю, что произошло, — Саймон присел на кресло. — Она умерла. Джессика умерла.

Повисла душераздирающая тишина, после которой Джулия разразилась нервным, нездоровым смехом. Женщина кричала и била Саймона кулаками. Роберт опустился на стул и горько заплакал. Энтони сполз по стене вниз, подтянул к подбородку колени и, положив на них голову, зарыдал.

Панихида Джессики состоялась в Лос—Анджелесе. В этот день стояла прекрасная погода: светило яркое солнце, в вышине простиралось безграничное васильковое небо. Прекрасная, молодая Джессика лежала в чёрном, дорогом гробу, который внутри был украшен тёмно — красной тканью, со всех сторон девушку обложили её любимыми цветами: белыми лилиями.

В толпе людей, пришедших проститься с Джессикой, находились две женщины, они обе работали в студии Патриции.

— Что же всё — таки произошло? — поинтересовалась Кэти.

— Насколько я знаю, у Джессики внезапно остановилось сердце, — поделилась информацией Эллина. — Знаешь, как это бывает, когда у человека кто — то умирает, очень близкий и родной.