Юрий Семецкий - Poor men's judge [СИ]

Бывшие люди легко говорили о своих планах на камеру, полагая беседу последней проверкой лояльности к новым хозяевам. Вербовал-то их, в конечном итоге, Блинов, а он был рядом. Никто не тревожился, все были откровенны.

Закончив беседу, Вояр вышел из кабинета с ощущением, что долго плыл в грязи, и теперь с него течет.

Майор благостно посмотрел на него, вытянулся и доложил:

— Чтобы вам, товарищ лейтенант, руки не марать, я их сам исполнил.

До Виктора потихоньку начал доходить черный юмор ситуации. Майор докладывающий лейтенанту и восемь трупов в здании особого отдела. Когда-то сюда придут подчиненные Блинова, и?

После доклада, Блинов застыл по стойке «смирно», умиротворенно улыбаясь краешком губ. Так, чтобы не нарушать строевого устава. Сомнения его не терзали, он был явно уверен в правильности и оправданности предпринятых действий. Кровь и трупы — всего лишь побочное следствие наведения порядка. Все, по мнению майора, было правильно, все было так, как и должно быть.

— Боже, что я наворочал, — с ужасом подумал Виктор. — И что теперь делать? Блинов явно свихнулся, но пока что может быть полезен.

Мысли путались и периодически становились отрывочными:

— Я ведь пару минут назад хотел ровно того же самого… Он желание поймал и исполнил. Да… Надо звонить Рябцову. Мы всегда в ответе за тех, кого приручили…

Взгляд Виктора пробежался по кабинету. Прямой телефон для связи с командиром части и аппарат ЗАС стояли на отдельной тумбочке. Блинов, не получивший указаний о дальнейших действиях, спокойно стоял в коридоре. Разве что, приняв положение «вольно». Лицо его выражало полнейшее спокойствие и отрешенность.

Тяжело вздохнув, Вояр снял телефонную трубку.

— Рябцов. Слушаю, — отозвалась мембрана.

— Владимир Иванович! Это Виктор, — разволновавшись, Вояр полностью пренебрег уставными нормами общения. — Вам надо это видеть.

На том конце провода некоторое время ошалело молчали. Потом последовал обманчиво-ласковый вопрос.

— Что это за Виктор звонит мне из кабинета начальника особого отдела?

— Вояр, товарищ генерал-майор. Извините за неправильное обращение. Но вам действительно надо здесь быть.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился генерал.

Виктор сел за стол, и пытаясь собраться с мыслями, закрыл лицо руками.

— Ну вот, — думал он. — А я деду не верил. И не началось-то еще ничего, а уже налицо один майор со съехавшей крышей, восемь свежих покойничков и пара чемоданов компромата. Ну прямо как в плохом детективе.

И никаких шансов сделать вид, что ничего не было. Теперь — только вперед.

Предчувствуя неладное, генерал Рябцов оставил порученца на улице со строгим приказом: никого не впускать.

— Садись уже … Витя, — только и сказал он на попытку Вояра доложить по форме.

Сладковатый запах крови и сгоревшего пороха говорил сам за себя.

Остановившись напротив все так же расслаблено стоящего в коридоре Блинова, Виктор Иванович спросил:

— Сколько и кого?

Блинов вопросительно посмотрел на Вояра. Виктор кивнул.

— Восемь человек, — доложил майор. Перечислил их анкетные данные. После чего вновь замолчал.

Генерал выслушал, качнулся с пятки на носок, и хладнокровно заметил:

— Вот за что я вас, Вояров, всегда любил, так это за то, что с вами скучно не бывает. Ну до чего же ты на деда похож, Витя… Аж плакать хочется…

Судя по всему, отношения у Ивана Сергеевича с генералом были сложные. Затем, вероятно не желая вдаваться в подробности, генерал вышел в коридор и рывком открыл дверь соседнего кабинета. Виктору показалось, что тяжелый запах только усилился. Блинов продолжал меланхолично подпирать стену. На лице у него явственно читалось удовлетворение от хорошо выполненной работы.

— Фу, — послышался из коридора голос Рябцова. И генерал вернулся в кабинет. С изрядно побледневшим лицом.

— Нас подставить собирались, Виктор Иванович, — не желая слушать вполне ожидаемую нотацию, пояснил Вояр. — Так что, вариантов не было.

— Не нас, а меня, — резко оборвал его генерал. Потом немного подумал, и все же согласился. — В принципе, и тебя тоже, лейтенант. Что предлагаешь?

— Майору отдохнуть надо, в себя прийти. Думаю, в госпиталь и парный пост приставить, чтобы не чудил и лишних не было.

— Дело, — согласился Рябцов, поднимая телефонную трубку.

— Там для вас пара кассет и записи, — добавил, показывая на стоящий в углу портфель Вояр.

— Хорошо, — мягко обозначил внимание генерал. — Иди уже, ни к чему тебе тут больше находиться, Витя.

— Есть, — ответил лейтенант, и вышел. Дел было действительно много. Как и у любого командира, относящегося к своим обязанностям не формально, но ревностно.

Совсем уж к вечеру, обратив внимание на восковую бледность, залившую лицо командира, дневальный рискнул спросить:

— Может, в госпиталь позвонить, товарищ лейтенант?

— Отставить госпиталь. Скажи, чтобы заварили крепкого чая и позови командиров отделений.

Отпившись чаем, Вояр поставил подчиненным задачи на следующие сутки. Ближайшие 24 часа обещали быть непростыми. Тут один из бойцов и спросил:

— Поинтересоваться можно?

— Разрешаю, — ответил Виктор, — но впредь обращайтесь по Уставу.

— Что это было, товарищ лейтенант? В дирекции, на проходной, потом…

Лейтенант слегка замешкался, что сильно удивило подчиненных, привыкших, что Вояр действует и решает мгновенно, а ответы на любые вопросы ему как будто нашептывает некто, незримо стоящий за плечом.

— И действительно, как объяснить ребятам, за плечами которых лишь скверно изученная школьная программа, да армейская учебка, что такое невербальное восприятие, эриксоновский гипноз, метод прерванного стереотипа, индуцированная интегральная галлюцинация с расстройством суждения? — задумался Виктор. И слегка, кончиками губ улыбнувшись, ответил:

— Они увидели то, чего готовы были испугаться. Трусишки… Старый фокус, о нем еще древние индусы знали.

Вояр не стал упоминать о Ведах и забыл сказать об одной малозначительной подробности: для того, чтобы прочитать о забавах первых древних психократов — кшатриев, необходимо, как минимум, уметь читать на санскрите.

В течение многих веков, санскрит был основным языком прикладных психологов. Просто в силу своего удобства и адекватности терминологии. Как ни один из новых и древних языков, санскрит приспособлен для передачи всех смысловых слоев и оттенков понимания. Не зря его грамматика содержит более четырех тысяч строгих правил. Многие из наставлений, касающихся искусства допроса, техники ведения переговоров, методик убеждения и внушения, до сих пор не переведены. Частично, из-за многослойности документов, частично — из-за невозможности адекватной передачи терминологии и оттенков смысла, зачастую оказывающихся определяющими факторами в понимании тех или иных психотехник.