Александр Плетнёв - Вскормленные льдами [litres с оптимизированной обложкой]

– Небось, думаешь, что «ща кэп начнёт ныть – на хрена тебе это надо?».

Лейтенант изменился в лице, но совладал, натянув подчёркнутую бесстрастность. А вот голос выдал, заюлив:

– Нет…

– Вопрос «на хрена тебе это надо» я уже обдумал, – перебил Чертов, – у тебя и твоих парней есть опыт абордажей, досмотров, захватов?

– Скажем так, в другой специфике.

– Вот и наберётесь. Только перед амерами амуницией и оружием сильно не рисуйтесь. И ещё. Учти, у них на эскадре своя банда призовая есть. И командир свой. Как ты наладишь вопрос взаимодействия, сам решай. Но не подставляйся. В том числе и под пули по чьей-либо глупости. Не забывай, что ты и твои парни ценный хирургический инструмент и, может статься, наша единственная защита и аргумент на непредвиденный случай. Так что радуйся практике.

Волков по-военному, чётко дёрнул подбородком, поняв, что разговор окончен. Уже уходя, услышал негромкое:

– Как-то слишком легко Зиновий согласился включить вас в группу захвата. Странно.

Ми́чмана – командира досмотровой партии, который сразу повёл себя не очень контактно, Волков «купил» простым психологическим приёмом, добродушно попросив его помочь.

– Вы со своими матросами лучше разбираетесь в судовых потрохах подобных лоханок, а у нас другая архитектура палуб. Вы ж видели, на каком громиле мы обретаемся. Так что зачищать от япошек американский углевоз будем, опираясь на ваш опыт.

А потом… слово за сло́вом, а главное делом: боевыми тактическими знаниями, перехватил инициативу в свои руки, командуя расстановкой сил.

«Бляха-муха! Да меня можно на другие миры-планеты космонавтом-ксенологом посылать», – мысленно ухмылялся лейтенант, глядя, как внимательно слушают моряки, построившиеся на палубе во главе с усачом мичманом.

Матросики, кстати, тоже, за исключением совсем уж пары молодых, красовались этим неизменным атрибутом моды нынешней эпохи.

– Как, по-вашему, поведут себя японцы, оставленные на американском судне, при нашем появлении?

– Мы под флагом САСШ, – было заметно, что царский офицер немного не одобряет такую пиратскую хитрость, – не вооружены, и это видно – ни пушек, ни картечниц. В этих краях бывают китобои, но «Воронеж» на них нисколько не похож. Обычно суда становятся недалеко друг от друга, посылая шлюпку.

– Двести метров – недалеко? В целом хорошая дистанция.

От стоянки эскадры до входа в бухту дошли за час, так что времени подготовиться было вполне.

На палубу подали из трюма ящики и мешки – импровизированные укрытия.

К неудовольствию капитана. То, как расхозяйничались на его судне военные, снуя туда-сюда, «нарезая» и обустраивая позиции, ему откровенно не нравилось. Но супротив приказов Рожественского, естественно, пойти он не мог.

Тем не менее сам вызвался стоять на руле при манёвре сближения.

– Стрельнуть по вам мы не дадим, – заверил его Волков, – но кое-что сделать не помешало бы. Не думаю, что мы столкнёмся с какими-то большими проблемами при захвате судна, но шальная пуля она, как известно, дура ещё та.

Ходовой мостик заблиндировали, постаравшись, чтобы косметически это меньше бросалось в глаза.

Мичману, кстати, Волков сразу предложил перейти на «ты», поясняя:

– Не думаю, что переколошматить дюжину японцев будет сложной задачей, но в бою всякое может быть, и пока по чину докричишься, десять раз пулю словишь. Теперь по теме. Сколько и кого оставят японцы на судне? Предположу, что не меньше десятка человек под началом офицерика с начищенной железякой из дрянного металла. Но про катану-меч ладно уж… это поэзия бусидо самураев…

– Кай-гунто называется их морской военный меч, – показал свою осведомлённость мичман.

– Да и чёрт бы с ним. Если там призовая партия, значит вооружены. И не дети, как бы по-детски ни выглядела их низкорослость. Всех узкоглазых, что будут торчать на палубе, а офицер наверняка при нашем появлении поднимется наверх, мы повалим ещё на подходе. Огневое подавление мы обеспечим, – Волков похлопал по своему автомату, заметив любопытные взгляды.

Примкнутые изогнутые магазины сразу бросились в глаза, дав однозначную пищу для выводов. Во всяком случае, тем, кто соображал. Впрочем, Волков не видел смысла скрывать (стрельба очередями сама за себя скажет), поясняя мичману боевые возможности:

– Рожок на тридцать патронов. Шестьсот выстрелов в минуту. Эта байда на конце ствола – заглушить звук. Так что есть смысл нам первыми открывать огонь, сразу по-тихому валя́ офицера, или кто там начнёт командовать. А вот в тесных помещениях вам даже с кавалерийскими карабинами не разгуляться.

– На такую оказию нам ещё в Кронштадте револьверы выделили.

– Главное, никого из «белых», в смысле – из экипажа, не зацепить. Вони американской будет, до посольств и атташе, мама не горюй.

– Ты так говоришь, будто вы сами не из Америки, – интерес усача был с хитринкой, – они ж вам почитай «свои»?

– Ф-ф-ф! Америкосы? Свои? Скажи ещё товарищи. Тамбовский волк им товарищ.

– Ох, и странный вы народ. Вроде по-нашенски гутарите, а всё слова на немецкий лад коверкаете. И «товарищ» у вас – будто уставное обращение, – мичман прищурился. – Часом, не социалисты?

Волков скрежетнул зубами.

«Вот блин, предупреждал же. Кто-то, видно, обратился „товарищ лейтенант“. Я по привычке и не заметил. А эти услышали».

– Не социалисты мы. У нас свой устав. Сам же заметил – на немецкий лад. Товарищ – это камрад, для примера.

В бухту входили, ориентируясь по мысу справа, название которого говорило само за себя – Лысая Голова… бурая, прибитая снегом возвышенность горбом на полкилометра.

Остался за кормой шум океанского прибоя, высокие сопки не пускали свежий ветер, и в бухте густел туман, глотая звуки. Только чайки скрипели своими птичьими глотками, да мерно стучали на низких оборотах машины.

Бухта Провидения имеет несколько удобных якорных стоянок и гаваней, но «американец», не зная глубин, не стал заходить далеко, бросив якорь всего лишь в семи километрах от входа, близ косы Пловер.

По крайней мере, на радаре беспилотника неучтённая жирная блямба (как предположили – судно) светилась именно там. Сомнений в показаниях техники вроде бы не было, тем не менее, при видимости в полтора километра, «Воронеж», хоть и намеренно двигался к цели, но осторожно.

Примерно на такой же дистанции держались и от береговой линии, опираясь на неё, как на ориентир – чернеющие сопки, достигающие в высоту до 800 метров, возвышались над серой дымкой.

Сначала показались мачты.

– Вон он!

Матросы и морпехи уже давно рассредоточились, прикрывшись за кусками парусины, выставив оружие наизготовку.