Александр Плетнёв - Вскормленные льдами [litres с оптимизированной обложкой]

Адмирал даже приказал выплатить незначительную компенсацию американским матросам за ранения и направил людей для ремонта повреждений на судне, полученных в ходе столкновения с японцами.

На самом деле такая неожиданная покладистость имела трезвый расчёт.

Надлежало удалить все следы-улики обстрела всё-таки нейтрального судна (со шкипера станется и иск подать). И если гильзы были собраны практически сразу после захвата транспорта, теперь следовало извлечь все пули, особенно уделив внимание нестандарту. Понятно, чьему!

С решением попридержать подле себя транспорт с углём отпадала необходимость полностью выгребать его трюмы. Это можно было сделать и погодя – в Петропавловске. Поэтому Рожественский приказал произвести ограниченную бункеровку.

Теперь вопрос вынужденного стояния в бухте определялся тем, как быстро на «Ослябе» перелатают котельным железом развороченную носовую оконечность. Бэр докладывал, что случись шторм или крепкая волна, вполне ожидаемые в северных широтах, в носовые отсеки будет поступать забортная вода. И уверял, что к тому времени, как стемнеет, он должен управиться с починкой.

Запланированно начал преображаться «Смоленск», перекрашиваясь в боевой цвет – во всё тот же «ослепляющий камуфляж». Соскользнул с гафеля трёхцветный торговый флаг, заменяясь необходимым вымпелом. На корме расправился военно-морской андреевский, и местным торжеством произошла смена названия, превратив гражданское судно во вспомогательный крейсер «Рион».

Официальное заявление Морского ведомства России о внесении «Риона» в список императорского флота уже должно было произойти.

Было ещё одно важное мероприятие – на кораблях надо было снять ледовую защиту с винтов и рулей. Дело своё все эти навесные приспособления уже сделали, и теперь только будут влиять на ходовые и маневренные качества.

Собственно, если бы не предложение капитана ледокола помочь, Рожественский и не загоношился – то, что наклепали в портовых условиях на скорую руку, просто так не демонтируешь.

С «Ямала» пришёл катер с водолазами и какими-то необходимыми для работы агрегатами. После спуска под воду и осмотра пришельцы деловито взялись за дело.

– Им и расклёпывать ничего не надо, – пояснил как всегда больше всех знающий Коломейцев, – у них какие-то газовые горелки – срежут и все дела.

После обеда разъездной флагманский катер попыхтел, побегал от борта к борту, свозя командиров кораблей на совещание.

По первому представлению, в совершенно незамысловатой ситуации, Рожественский неожиданно столкнулся с дилеммой. На повестке уходящего дня (и однозначно грядущей ночи) стоял вопрос, как быть с ещё одним вспомогательным крейсером японцев.

Примерный пеленг на работу его беспроводного телеграфа с ледокола, конечно, выдали… скорее, сложностью была дистанция! По всем расчётам местоположение «японца» было в пределах курсовой линии отряда.

Это давало основание думать, что с «Мару» можно будет разобраться без каких-либо сложностей, не разделяясь, не уклоняясь, практически мимоходом.

Так, во всяком случае, хотелось!

А дальше начинались детали и неувязки.

На каком удалении отстоит «японец», было неизвестно. Пока.

Опираясь на помощь потомков с обнаружением, Рожественский, уже апробированным вариантом, рассчитывал выйти под покровом ночи на цель.

Вот только в пропорцию времени, скорости и расстояния этот план никак не укладывался.

Штурманский расчёт навскидку давал основания полагать, что если выйти ближе к ночи, после починки «Осляби», то перехватить противника удастся… в лучшем случае на рассвете.

Было известно название судна – «Маншю-Мару». Это был бывший пароход «Маньчжурия» на 5000 тонн водоизмещения, со скоростью хода 18 узлов 24 24 С началом войны стоящий в Нагасаки на ремонте пароход «Маньчжурия», осуществлявший гражданские грузопассажирские перевозки, был конфискован японцами как военный трофей. . Как военная единица, вооруженный от силы двумя 120-мм орудиями с довеском из мелочи, проблему собой представлял ровно в своей задаче – обнаружить отряд Рожественского и донести эту информацию до командования.

В принципе его мог перехватить «Рион», который и вооружён был лучше, и ход имел на два узла больше. Но перед Зиновием Петровичем стоял пример «Осляби», получившего всего одно, но такое досадное попадание.

А «Рион» и вовсе был безбронным.

И до Петропавловска – тысяча миль с хвостиком, по неспокойному морю, при уже поползшей вниз стрелке барометра.

Дав высказаться своим подчинённым, адмирал ничего нового для себя не услышал.

Кстати, после доклада мичмана о действиях штурмовой группы при захвате угольщика, в голове взбреднула мыслишка: «А не вернуть ли под русский флаг подло конфискованный пароход?!»

Но и тут ждало разочарование.

– Если и удастся выскочить на него в ночи́ неожиданно, не схлопотав в упор, даже из мелкого калибра, – осторожно аргументировал капитан 2-го ранга Троян Пётр Аркадьевич, командир «Риона», предполагая, что именно его кораблю поручат эту миссию, – это ж не в тихой бухте. На океанской зыби побьём борта.

– Для такого дела не одну тренировку надо провести, – с сожалением должен был отступиться от возможности проявить себя абордажник-мичман, – чутка промашку по быстроте дадим, подорвёт супостат и себя и пришвартованный «Смоле…»… э-э-э… «Рион».

– Жаль, – откровенно расстроился Зиновий Петрович. – Ну что ж, господа! В таком случае не вижу смысла и в преждевременном выходе «Риона» в боевой поиск.

Увидев в дверях «адмиральской» унтер-офицера – старшего группы новых средств связи, личное появление которого говорило о том, что пришёл вызов из Петербурга, адмирал свернул совещание.

Следуя за унтером в радиорубку, продолжая мысленно обдумывать дальнейшие действия отряда, Рожественский немного посетовал: «Дальняя связь это неоспоримо хорошо, но начинаю понимать тех разгильдяев, которые по службе стараются быть подальше от начальства и поближе к… – адмирал потянул носом. – Хм! А из камбуза недурно пахнет! Так вот, к Авелану. Предоставить доклад по утопленным кораблям противника и о захвате угольщика будет, конечно, приятно, но обязательно последует какое-то очередное „полезное“ указание из-под шпица и озвучивание планов, которые им там, на берегах Невы, кажутся гениальными, но здесь на месте совершенно не реализуемыми. Поставим себя на место То́го. Адмирал не дурак и должен понимать, что „условно нашего одинокого Бэра“ заманить в ловушку будет непросто. Что могут для этого предпринять японцы? Сдать, подставив вспомогательное корыто с якобы секретным документом? Кто ж поверит – известно, что истинные самураи не сдаются. Стоп!»