Александр Афанасьев - Врата скорби. Дикий Восток

— Посмотри, сколько весит цепь и сколько весит этот браслет.

Торговец пригладил бороду

— Ценность ювелирных изделий не в весе, маленький англиз…

— Да, но серебро я могу продать на вес, если захочу. А камни?

— Камни? Разве такую красоту продают на вес?

— Да, но дай за нее нормальную цену

Джеремайяа учил — не торопись назвать свою, гни до последнего, но не называй свою цену пока это возможно.

— Это и есть нормальная цена. Если у тебя есть деньги, я готов уступить ее за восемнадцать фунтов, маленький англиз

Столько стоила лошадь. И денег таких — у Роберта не было…

— Но разве она стоит столько?

— Скажи, сколько, по-твоему, она стоит…

Маленький англичанин презрительно скривил губы — хотя понял, что пропустил гол в свои ворота. Надо было гнуть дальше…

— Это? Не больше пары гиней [113] В довольно странной британской финансовой системе — мирно соседствовали деньги, выпущенные разными монархами и по-разному называющиеся, прямого и точного соответствия, например: рубль, два, пять, десять — не было. Только в начале века фунт стерлингов окончательно вытеснил все остальные единицы, по крайней мере в наличном обращении. Но и то — они оставались в обиходе, в частности в гинеях было принято выражать стоимость крупных покупок, таких как дом, автомобиль, произведения искусства. Видимо, играло свою роль то, что гинея была золотой — как золотой русский червонец. Ее официальный номинал был — двадцать один серебряный шиллинг.

— О, Аллах! — возопил торговец, переходя в наступление — это же грабеж! Грабеж среди бела дня! Грабеж!

Но соседи — только посмеивались, да прятали улыбки в бороду. Здесь ненавидели англичан — но могли отдать должное одному — единственному англичанину.

— О, Аллах! Грабят!

— Что ты орешь как старый осел?!

— А как мне не орать, если за мой товар не дают и десятой части его цены?!

— Торгуй хорошим товаром и тебе дадут настоящую цену.

— Да, но два фунта…

— Две гинеи — поправил Роберт

— Две гинеи… — машинально повторил торговец, и тут же переспросил более заинтересованным голосом — а что такое гинея, маленький грабитель?

Надо сказать, что Роберт мог и соврать — теоретически мог бы. Ну не ходили гинеи в таком захолустье, и скажи он, что гинея стоит десять пенсов — и как проверишь? Но он знал, что лгать — это смертный грех.

— Двадцать один серебряный шиллинг

— И у тебя есть сорок два шиллинга?

— Неважно, что у меня есть. Так ты готов продать за сорок два шиллинга?

Торговец почмокал губами

— Нет. За сто.

Он только что сам уронил цену — того не зная.

— Это много.

— Но посмотри, какая работа…

— Пфе… — презрительно отозвался англичанин — очень грубая. Двадцать шиллингов

— Постой, ты же только что сказал — сорок два.

— Ты спросил, сколько стоят две гинеи. Я сказал.

К разговору — уже прислушивались. Даже не прислушивались — а откровенно слушали. И чем больше слушали — тем больше торговцу хотелось продать. Потому что если он не продал — это плохо о нем говорит как о торговце. А кто плохо торгует — тому купцы не дадут товар на продажу.

— И ты готов мне дать за товар — меньше гинеи.

— Если ты продаешь — я дам тебе гинею — невозмутимо ответил Роберт

Торговец снова пригладил бороду

— Если я так буду торговать, клянусь Аллахом, мне придется развестись со своей женой. Хорошо, восемьдесят шиллингов

— Тридцать.

Торговец покачал головой

— Посмотри, какие камни…

— Да, но оправа грубая. Не такая, какая достойна моей женщины

Уже собирались люди

— О, Аллах, семьдесят. Меньше не дам.

— Тридцать пять. И две пачки табака в придачу

— О, Аллах, зачем мне табак!? — возопил торговец

— Ты можешь продать его. И попробовать получить за него хорошую цену.

— Семьдесят. Семьдесят, меньше не дам. Хорошо, шестьдесят пять — уступил торговец

— Сорок пять. Последняя цена. Иначе я уйду.

— О, Аллах. Только не говори, что у тебя нет шестидесяти…

— Я же не смотрю в твои карманы…

Англичанин задумался. Джеремайа учил его — молчи. Молчи — и торговец сам додумает за тебя… Молчи!

— Итак, что ты решил, маленький англичанин

— Я думаю — надменно ответил он

— Может быть, у тебя и вовсе нет ни монеты?

В толпе возбужденно зашушукали

— Где ты видел англичанина без денег?

Теперь уже откровенно засмеялись — причем над торговцем, а не над англичанином.

— Итак, я дам тебе ровно пятьдесят шиллингов. И настоящий нож. Бакшиш [114] Подарок — крайне желателен на восточном базаре, это уважение к собеседнику. Бакшиш могут дать любой — хоть пучок зелени на мясном рынке. .

Торговец покачал головой

— Я не продам. Это слишком дешево. Не может быть, чтобы ты так дешево ценил свою женщину, маленький англиз

Роберт про себя сказал нехорошее слово — все начиналось заново. Здесь торг — мог идти часами, тем более — что денег у покупателей на самом деле немного, и многие — торгуются только из-за азарта, не собираясь покупать.

— У нас не принято покупать женщин. Нашим женщинам нет цены.

— Цена есть всему, маленький англиз. И всем… — философски ответил торговец

Роберт, решив дожимать на жадности — решительно выложил деньги и нож на прилавок. За спиной зашушукались.

— Бери, пока я не передумал. Твоя лавка не единственная.

Торговец скептически посмотрел на монеты

Этого мало за труд, который вложен в это украшение

Много ты труда в него вложил, жирный лодырь, много…

— Каждая вещь стоит столько, сколько за нее готовы дать. И ни монетой больше. Посмотри и спроси — кто-то даст за нее больше, чем я?

Роберт повернулся к стоящим за спиной людям — и тут же царапнулся взглядом с каким-то мужчиной, одним из тех, кто стоял у него за спиной. Он был одет как пастух — но без посоха в руке. И с большой переметной сумой через плечо.

А рядом с ним — стоял еще один, пониже ростом. И у него — было странное, словно угреватое лицо. Роберт еще знал, что так выглядит лицо, сожженное кислотой, а кислота — используется при производстве самодельной взрывчатки.

Поскольку — правила вежливости требуют при торге смотреть на покупателя, а не по сторонам — торговец тоже посмотрел на толпу. И, увидев кого-то, заметно дернулся…

— Никто не дает?

Торговец снял украшение с самодельной витрины, положил рядом с деньгами.

— Забирай, маленький англиз…

* * *

И как думаете, что стал делать маленький скаут после этого? Думаете, он пошел домой, подпрыгивая от радости?

Как бы не так.

В книге старого полковника Роберта Бадена — Пауэлла, про скаутов и скаутинг, или молодежную организацию пластунов — разведчиков, приведен пример того, как маленький, но очень наблюдательный мальчик выследил бродягу, только что совершившего убийство. И в этом — была суть скаутинга: скаут — маленький помощник взрослых. Совершенно не обязательно на кухне! Скаут, конечно, может помочь и на кухне — но на самом деле такая помощь мальчишке просто противопоказана — ну не должен он помогать женщинам на кухне! По одной простой причине — он не девочка, он — мальчик. И дела должен уметь делать — мужские. Когда Роберт Баден-Пауэлл воевал в Северо-Западной провинции [115] В оригинале он воевал в Африке с войсками знаменитого полковника германской армии фон Леттов-Форбека. Именно фон Леттов-Форбек первым поставил в строй чернокожих солдат и доказал, что чернокожие солдаты с белыми офицерами — отличная армия. — мальчишки у него носили послания, помогали беженцам и даже служили разведчиками. Совершенной дикостью являются воззрения, что взрослая жизнь начинается со времени призыва в армию или получения документов о совершеннолетии: если это и в самом деле так — ничего хорошего не выйдет. Подросток не может стать взрослым за день, за неделю, или тем более — в момент, как только он получит какой-то документ. Взросление — процесс постепенный и долгий. И точно так же — подросток не может стать гражданином и патриотом, только будучи призванным в армию или принеся присягу Его Величеству. Патриотизм и гражданская ответственность — тоже выращивается, и не на кухне за мытьем посуды, не за уборкой дома (хотя никто не говорит, что этого не надо делать) — а в совместных делах с взрослыми. С настоящими делами, даже не делами, не личными делами, направленными на личное обогащение — служением Империи и Его Величеству, в противном случае — вырастут маленькие шкурники, потом из них — уже и большие шкурники. Когда взрослые — полицейские, солдаты — доверяют подросткам посильные им дела [116] А теперь сравните с 70–80 годами в СССР. Пионерская организация — озабочена только сбором металлолома, макулатуры и разучиванием песен. Автор помнит, как принимали в пионеры его — больше всего пионервожатые боялись, что мы собьемся в клятве. А клятву — произносили хором — это все равно, что совсем не клялись, потому что клятва — личное дело каждого. Армия отгородилась от ребят, секретность, патрон не дай Бог стырят, а то и несчастный случай произойдет, с оргвыводами — потом удивляемся, откуда закосы. Любая помощь — воспринимается с плохо скрываемым раздражением: зачем лезут, есть же компетентные органы. В итоге — у людей начисто отбили желание вмешиваться во что бы то ни было. И когда небольшие, в общем то группы интеллигентов, сепаратистов, всяких подонков начали бузу — люди просто жили. И думали, что на все есть компетентные органы — до 25.12.1991 года . Когда подростки знают — что и в большом, общем деле, называемом Империя — есть и их маленький вклад — совсем крохотный, но никто не посмеет назвать его неважным. В деле Империи нет неважных вкладов и неважных дел! Вклад каждого нужен и важен! И принимая присягу подданного Его Величества — ты должен говорить эти слова осознанно, и уже иметь за плечами что-то, помимо слов.