Юлия Гордон-Off - Война [СИ]

— Слушать всем! За потопление вражеских кораблей, за нанесение другого ущерба флоту врага, за отличное выполнение своих обязанностей, приношу всем свою благодарность и выражаю всем своё удовольствие! — строй замер, потом рокочуще пронеслось:

— Рады стараться! Вашскобродь!

— Всем перед обедом двойную чарку! Спасибо вам, братцы! А сейчас скажет отец Пафнутий! — стоявший рядом священник не стал выходить, просто чуть сдвинулся вперёд:

— Дети мои! Вои! Не посрамили вы веры православной, памяти отцов и дедов ваших! Горжусь, что выпало мне окормлять вас в эту лихую годину! Благословение Божье на вас за сделанное за Веру, Царя и Отечество наше! — строй дружно осенил себя крестным знаменем. — Благословляю на ратный ваш труд! И да поможет нам Отец наш небесный, и да пребудет над нами сень благоволения Пресветлой Девы! Аминь! — перекрестился и запел густым поставленным басом российский гимн, тут же подхваченный всей командой.

Я почувствовала, как взмокла рубаха у нас на спине, всё-таки напряжение таких выступлений это даже для Николая нагрузка, да и вкладывал он в каждое слово душу, а не болтал бездумно языком, как политики из моего времени, да и вес у слов в этом времени гораздо больше. Команда после гимна разошлась принимать чарку и пищу. Клёпа взгромоздилась на нашу руку, она словно отшагнула в детство после контузии и стремилась быть ближе к нам. Даже на Дусе не ездила, хотя буквально на днях лихо восседала на ней, даже когда она спрыгивала с трапов, почти не касаясь ступенек, или когда карабкались по ним наверх, только прижималась грудью к собачьему затылку. По пути в каюту нас догнал Артеньев:

— Николай Оттович! Позвольте вопрос.

— Конечно, Сергей Николаевич!

— А почему вы среди многих цифр не упомянули, что только на "Микасе" мы пустили ко дну почти тысячу японцев, и чуть меньше на "Асахи", а если посчитать все экипажи миноносцев и истребителя, то за две с половиной тысячи счёт перевалит?! Это же скоро получится, что на каждого члена экипажа, даже на кочегаров по десятку японцев будет…

— Сергей Николаевич! Прошу вас накрепко запомнить, что там конечно было очень много погибших, но мы НЕ УБИЛИ НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА!!! Зарубите это себе на носу и помните всегда!

— Как же это, Николай Оттович! Погибших под две тысячи, а мы ни одного человека не убили? Или вы их за людей не считаете?

— Сергей Николаевич! Не уподобляйтесь нашим английским друзьям, для которых везде дикари, желтомордые макаки, и прочие всякие недочеловеки, с которыми они – настоящие БЕЛЫЕ люди могут поступать как со скотом или дичью! Это они называют нести БРЕМЯ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА. Вы ведь знаете, что в нашей вере воин, защищающий Отечество приравнен к святым! А как же это, если убийство есть тяжкий грех, в котором вы нас невольно обвинили?! Так вот, Сергей Николаевич, никого мы не убили, мы уничтожили врага, посягнувшего на нашу Отчизну, мы не получали удовольствия от этого, не смаковали, не казнили на потеху толпе, мы с оружием в руках победили врага, у которого тоже было оружие, и уничтожили, так получилось, но никоим образом не стали убийцами, потому что не убивали! А вообще, вам это гораздо доходчивее и понятнее отец Пафнутий объяснит. И вот поэтому я экипажу ни слова об этих тысячах не сказал и говорить не собираюсь, это пусть микадо считает своих потерянных подданных. Я ответил на ваш вопрос?

— Да, Николай Оттович! Как-то я даже не задумывался никогда. Наверно надо сказать батюшке, чтобы с командой об этом отдельно поговорил… Николай Оттович! По просьбе господ офицеров, имею честь пригласить вас в кают-компанию на праздничный обед, не откажите!

— Что ж, пойдёмте! Буду счастлив, разделить со всеми нашу радость…

Никифорович расстарался, обед удался на славу, никто не напился, все просто радовались, а на Николая смотрели с плохо скрываемым восхищением, ведь почти все были уверены, что из этой самоубийственной атаки выйти нам не суждено. А мы ещё проехали по ушам, рассказав им про "охоту за залпами", на что утвердительно кивал Волков, дескать, именно этим диктовались многие наши маневры, когда под огнём мы выписывали зигзаги и постоянно меняли скорость. А артиллеристы моментально ухватили суть, что если довернуть к месту, куда угодил прошлый залп, то следующим попасть в то же самое место почти невозможно, ведь вражеский корабль сам движется, плюс к этому наводчики вносят поправки, так что следующий залп будет куда угодно, но только не туда, куда попал предыдущий. Ну и немного интуиции и везенья, при отлично скоординированной и подготовленной команде, за что высказали всем благодарность и подняли тост. Само собой, за столом звучало и то, что за такую атаку, не считая даже ночного боя "Георгии" если не всем офицерам, но большинству точно светят, что мы с удовольствием подтвердили, что будем ходатайствовать по каждому эпизоду и добиваться. И если даже Старк награды зажмёт, то скоро приедет Макаров, он то уж точно не поскупится. Слова о приезде Макарова вызвали волну искренней радости, ведь на Балтике его хорошо знали и любили, а многие по праву считали себя его учениками. На вопрос, об источнике такой информации, мы ответили просто, что другого выхода у императора и командования нет, ведь другой кандидатуры под шпицем при всём желании не найти, так что получается только Макаров, вот и никаких секретов. Само собой, наши минёры Миллер и фон Кнюпфер сидели за столом именинниками, не думаю, что на флоте есть ещё хоть один минёр, на личном счету которого по одному современному броненосцу. Уходя, известила всех, что утром, скорее всего снова будет бой, так что желаю всем выспаться и отдохнуть. Забрали Волкова, и в ходовой ещё раз уточнили прокладку, чтобы подойти к побережью возле Чемульпо с рассветом, пожелали спокойной вахты и пошли спать, ведь для меня с моими ускорениями прошел не день, а может неделя и устала страшно…

Утро двадцать восьмого января у побережья Корейского полуострова снова выдалось ветреным и пасмурным. Едва начало светать, как сигнальщики доложили, что видят у входного фарватера многочисленные дымы. Вскорости мы уже рассматривали деловито шурующие пароходы под самыми разными флагами, а навстречу нам кинулись японские миноносцы. Правда, едва разглядев, что мы им не по зубам, повернули обратно. Мы подошли в видимость острова Иодольми или Пхамильдо с запада, не дойдя трёх миль до остова Филипп или Хэйридо, и встали на якорь ввиду задымивших на стоянке японских кораблей у последнего, а один из миноносцев шустро побежал к Чемульпо. Мы приказали спустить уже подготовленный паровой катер, хорошо, что поменяли шлюпку на катер, всё-таки у катера мачта штатная и не нужно ставить, как на шлюпке, да и представительнее, для предстоящей ему задачи. Мы хотели сами, но Сергей Николаевич воспротивился, что командиру не по чину выполнять парламентёрские функции. Так что командиром катера под Андреевским и белым флагом парламентёра, пошёл к стоящим на рейде кораблям барон Тремлер. Команде было доведено, что мы пришли наказать вероломных бандитов, которые ещё до объявления войны целой эскадрой напали на наших "Варяга" и "Корейца", и, судя по тому, что их не видно, возможно их утопили. А лейтенант Тремлер повезёт наш ультиматум японскому адмиралу, ведь мы не бандиты и честно предложим ему сдаться, если откажется, кто ж ему виноват. Тем более важно это сделать, потому, что в порту на рейде стоят многочисленные стационеры третьих стран, которые должны видеть, что мы ведём войну по всем рыцарским правилам, а не нападаем, как бандиты, хотя это было бы гораздо проще и возможно, меньше риска.