Юлия Гордон-Off - Война [СИ]

К выходу все торпеды перебрали, проверили и заправили нашей специальной жидкой заправкой. Можно бы испытывать некоторое злорадство, что с помощью выделений из организма мы планируем наносить ущерб флоту микадо, но для меня, как для магини многие вещи стали совершенно другими, чем были в предыдущей жизни. Так что для меня это не моча, а биологическая метка ничем не лучше и не хуже крови, слюны или среза кожи, в принципе можно было бы использовать и кал, просто не хотелось лишних сложностей, слов и ужимок экипажа.

Наши артпогреба полны, продовольствия на борту на месяц с запасом. Когда бункеровались накануне, мы приказали отвечавшему за погрузку вахтенному лейтенанту Левицкому, чтобы погрузили угля с запасом тонн семьдесят, так что теперь после суточного выхода на экономичном ходу угля у нас даже с перегрузом в сорок тонн, что совершенно не криминально и всё поместилось в угольных ямах. То есть пункт о полной готовности в приказе адмирала Старка мы выполняем со всем тщанием. Сейчас подойти, встать на якоря в назначенном нам месте под Электрическим утёсом рядом с флагманским "Петропавловском". Все наши попытки как-то предупредить ничего не дали и канули в никуда, как и приказы из Петербурга, так что осталось надеяться только на самих себя.

Погода стояла самая обычная для местной зимы или проще – отвратительная, пасмурно, плотная низкая облачность, мелкий нудный холодный дождик, порывистый сырой промозглый ветер. Правда в складках на склонах горушек у вершин местами чудом не потаял снег, но это и всё, что напоминает о зиме, даже не верится, что всего пять-шесть сотен километров на север стоит заваленная непроходимыми сугробами дальневосточная тайга. В такой погоде никакого особенного криминала для моряков, но вот использовать возможности Клёпы ночью не получится. Остаётся надеяться, что отклонений от известной истории поначалу не случится и атака миноносцев будет развиваться по известному сценарию и в те же временные отрезки.

Кстати, по поводу расстановки на рейде Николай интересовался на совещании, на что с гордостью и апломбом было заявлено, что такая расстановка кораблей наиболее удобна для развёртывания броненосной линии для преследования убегающего противника. "Любопытно было бы понаблюдать это преследование при наших семнадцати узлах Того с его двадцатью" – пробурчал себе под нос сидящий неподалёку Молас. При этом никому из капитанов схем развёртывания не доводилось, а было указано, что какими бы дураками японцы ни были, но лезть под пушки наших береговых батарей они не посмеют. Ну, во-первых ещё как посмеют, а во-вторых, для обстрела стоящих на внешнем рейде кораблей у них хватит дальности и не входя в зону поражения батарей. И против ночной атаки миноносных сил береговая артиллерия бессильна…

Так что становимся, как предписано и не жужжим. Днём совершенно невозбранно в порт вошёл и после его покинул английский пароход с японским посланником из Чифу, с которого самым внимательным образом рассмотрели расстановку наших кораблей и теперь доложат её адмиралу Того. Никакой реакции на это посещение не последовало, а может, Старк даже получил инструкции при этом посещении. Кто сказал, что проанглийская партия при дворе возглавляемая самой Александрой Фёдоровной сотрудничество со своими покровителями считает предательством? Видимо на Руси традиция – воевать, когда предатели наверху, а другие стреляют в спину…

После обеда Николай приказал всему экипажу спать до ужина и довёл, что сегодня ночью, скорее всего, поспать не получится. Мы с Клёпой слетали за рыбкой, в честь зимнего времени рыбы на отмелях стало совсем мало, так что поймать её стало довольно трудной задачей, а нахальные чайки уже несколько раз пытались налетать стаей, чтобы отнять у нас добычу, но пока у них ничего не вышло. Ой, придётся как-нибудь снова устроить на них охоту, а то стали подзабывать, как их летом подрали, когда мы с Клёпой осваивали технику пикирования на летящие объекты, и потом несколько дней в прибое бултыхались тушки в белых перьях…

К ночи морось чуть поунялась, упала непроглядная ветреная южная ночь. Офицеры косились на нас с плохо скрываемым недоумением, получая приказы о готовности к двадцати трём ноль-ноль. Хотя, у нас была волшебная отмазка, ведь утром с берега вернулся на борт откомандированный Феофан, так что можно на голубом глазу валить всё на полученную от агентуры информацию, ведь, о том, что на берегу Феофан занимался какими-то тайными делами, если и не знали, но предполагали многие, с чего бы ему было случайно встречаться с кем-то из экипажа то в какой-то затрапезной рванине, то в казачьей форме при "селёдке" на боку, [13]с которой, по своей казачьей закваске, он смотрелся весьма прилично. А на борту повисло ожидание, в свете происходящего в стране и мире оно было и раньше, но сегодня оно словно сгустилось и уплотнилось. Или это только моё субъективное ощущение и нервозность одного из самых противных времяпровождений…

Николай пытался скрыть своё волнение, но я-то чувствовала его эмоции. Трудно было бы его не понять, ведь это для меня последний год подготовки, а для него война – это дело всей жизни, это его поприще и никак не меньше. Пришлось почти насильно его усыпить после обеда, а то как бы не перегорел. К моему удивлению, следом отрубилась сама. Поужинали, Феофан рассказал вкратце, что они смогли сделать, как выяснилось, как раз сегодня запланированы основные силовые акции в Артуре и во Владике, и он сожалеет, что не сможет в них поучаствовать, хотя всё равно предпочитает быть на корабле, если всё будет, как предполагается. "Эх! Кабы самим знать, что всё будет именно так!" – мелькнуло в голове. После ужина мы приняли горячую ванну, оделись в чистое и пошли на мостик. Кочегары уже начали поднимать пары. С утра пробаненные орудия заряжены фугасами, прислуга пока в теплых внутренних помещениях, у сигнальщиков готовы красный боевой флаг. На рейде привычные гомон и суета, несмотря на строгие запреты. Под люстрами грузят уголь с барж "Диана" и "Победа", только, что буксир "Силач" оттащил после окончания погрузки угольную баржу от "Ретвизана", на "Пересвете", закончившем погрузку угля чуть раньше, под ещё включенными люстрами тоже смывают угольную пыль с палубы и бортов.

Назначенные сегодня осветителями "Цесаревич" и "Паллада" светом своих прожекторов пытаются разогнать тьму, первый – на восток, вторая – на юг, но узкий луч пробивается едва на две-три сотни метров, так что смысла в такой иллюминации, кроме обозначения себя нет, может потому и были торпедированы именно эти корабли, мелькает в мозгу, только с "Ретвизаном" непонятно, ведь горящие сейчас люстры погасят уже через полчаса и будет он как остальные корабли только под штаговыми и гакабортными огнями, хотя, может влепили по ошибке или просто торпеда прошла мимо "Паллады", а может хватило света люстр грузящихся как раз по сторонам от него "Дианы" и "Победы"? Ну да ладно, нам нужно сегодня постараться вообще не допустить атаки, а для этого выйти наперерез миноносцам уже к двадцати трём часам и ещё не спутать их с нашими контрминоносцем "Бесстрашный" и миноносцем "Расторопный", которые сегодня в назначенном дозоре, но они должны подходить с норд-оста в отличие от зюйд-оста японцев. Но, как говорят воевавшие люди, на войне все планы живут только до первого выстрела, так что надо с этим первым выстрелом не промахнуться. По логике, свет прожектора "Цесаревича" для нас и будет разделительной между японцами и нашими, севернее наши, японцы южнее и ближе.