Юлия Гордон-Off - Война [СИ]

Стол быстро наполнился всем положенным к обеду, пришёл Верещагин на ходу распуская закатные рукава сорочки и принёс запах льняного масла и скипидарного духа масляных красок, но Макаров попросил немного подождать, что прояснилось буквально через пару минут – вошёл Роман Исидорович, который с удовольствием пожал руки всем присутствующим и мы пошли к столу. Я сидела и пыталась разобраться с собой. Никогда меня так не накрывало, был у нас на курсе этакий очаровательный херувимчик Лёшенька, даже не Лёша, а именно Лёшенька, кудрявое волоокое голубоглазое чудо, который не носил очков при плохом зрении, отчего имел взгляд маленького котёнка, которого считала своим святым долгом пожалеть и обогреть любая особь женского рода. И тогда ахи и охи почти всех девчонок курса не тронули меня ни разу. Я видела, что мальчик симпатичный, даже красивый, что ещё добавляло ему очков, что при этом не оскотинился в манипуляторы-альфонсы, смотреть на него приятно, и на этом всё. А тут вот раз и как обухом. Видимо наслоилось сразу комплексом, наши нежные и страстные ночи с Машенькой, о которых напомнил и буквально зацепил за душу портрет Верещагина, потом сразу песня, от которой и так мурашки по спине, и на закусь вот этот полный тёзка первого космонавта, который для советских людей давно уже не человек, а что-то сказочное и абсолютное, с сумасшедшей харизмой и бездной обаяния при красивой внешности князя. А Макарову отказывать нельзя, нет, он не станет мстить и припоминать, но трещинка останется, а значит надо будет Гагарина к нам брать. Вот только подумала, что от единственного титулованного Тремлера избавилась почти и вот сразу князь, не дай Бог ещё и светлейший, тогда по канонам к нему обращаться "ваша светлость", блин, "вашего преосвященства" не достаёт! Не злись! Успокойся! Возьми этого Юрика, привыкнешь! Помнишь, что говорил наш водитель, что когда смотрит на красивых женщин, то осознаёт, что её ведь тоже кто-то не хочет! Тем временем пришло время десерта и беседы. Начал Кондратенко:

— Николай Оттович! Я не имел возможности высказать вам своё восхищение и благодарность спланированной и проведённой вами операции! Нет слов в выражении восхищения и это не моё личное мнение, мои офицеры его полностью разделяют!

— Спасибо, Роман Исидорович! Чего-то меня сегодня весь день хвалят, только предыдущие похвалы мне троих лучших офицеров стоили, надеюсь, что вы по этому пути не пойдёте.

— Были бы ваши офицеры не моряками, то наверно бы захотел кого-нибудь у вас сманить, но вам же море и ваши корабли подавай, а у нас всё больше грязь да лошадки…

Эта лёгкая пикировка задала тон, и обед прошёл легко, а после мы раскланялись…

По возвращении на "Новик" на меня обрушила всю свою любовь Клёпа. Только вечером когда мы с ней решили полетать, оказалось, что у нас здесь нарисовался жених. Вот ведь, Господи, не ждали – не гадали! А самое главное, что у Клёпы к нему было двойственное отношение, вроде нужно, но так лениво, что пошёл бы он нафиг! Так что я усилила последний эмоциональный посыл и мы перестали на него реагировать и он почти сразу куда-то пропал, даже обидно стало, вот ведь гад какой! Но пойманная на закате рыбка примирила меня и Клёпу с реальностью и встречающимися в ней гнусными представителями мальчикового племени, пусть даже у них белая в перьях грудка и красивый хвост веером…

А до этого состоялся разговор, на который решила пригласить почти всех офицеров. Не было механиков, доктора и батюшки. Не мудрствуя, я изложила им наш разговор с Макаровым в части их касающейся, не стала скрывать и свои оценки их командирских способностей и предложения, как Макарова, так и свои. Кроме этого просветила про приравненность к гвардейским званиям, чем некоторых расстроила, но переживут, не маленькие. Сергей Николаевич сомневался больше всех, и его буквально пришлось уговаривать тет-а-тет. А вот Тремлера возможность принять "Фемиду" воодушевила, как и фон Кнюпфера "Изменчивый". Только хваткий Пётр Карлович сразу вытребовал с меня обещание, что я посмотрю все торпеды на борту истребителя, вернее теперь уже контрминоносца. Когда дал согласие и Сергей Николаевич, я озвучила, что на должность старшего офицера планирую Волкова, а Левицкий совершенно по этому поводу не возбудился, мне даже показалось по эмоциональному фону, даже обрадовался. Много позже состоялся с ним разговор, который вскрыл эту тайну. Оказывается наш Никита Петрович совершенно не рвётся на капитанский мостик, его вполне устраивает должность старшего артиллерийского офицера, а к старости он бы хотел перейти на какую-нибудь преподавательскую работу в Петербурге, чтобы каждый вечер возвращаться к любимой жене и дочкам и уж тем более не мечтает об адмиральских орлах на погоны. Вот так, живёшь и ничего не знаешь. А ещё у него сложные отношения с командой, то есть со своими артиллеристами он ладит, а вот получится ли ему сладить со всей командой, он не уверен, то есть этот совершенно бесстрашный под огнём офицер внутри сохранил какую-то мальчишескую робость, даже застенчивость.

Волков сначала вроде воспротивился против должности, но потом согласился и даже как-то взгляд у него изменился. Степан Ильич Миллер статус старшего минного офицера воспринял естественно и словно ожидал этого. Фёдора Карловича теперь окончательно перевели в минёры, на мой вопрос не жалеет ли и не хочет ли вернуться в канониры, встретила категорическое отрицание. Так что завтра надо ехать докладывать результаты Макарову. Сергея Николаевича можно забрать с собой сразу, как и Петра Карловича. А вот Тремлеровской "Фемиды" пока нет. Ох, хлебнёт ещё он от Вирена, хотя на своём корабле от флагмана не сильно зависишь.

Макаров встретил нас и известия с искренней радостью и тут же увёл обоих офицеров с собой на личную беседу. А ко мне со страданием на осунувшемся лице, похоже не сомкнувший глаз всю ночь, подошёл Гагарин.

— Николай Оттович, даже если вы меня не возьмёте на "Новик", но возьмите хотя бы в любой выход. Степан Осипович говорит, что вы своей команде часто концерты прямо на палубе устраиваете, я ведь все ваши песни, которые смог выучил и на гитаре учусь, а настоящее исполнение только раз вчера и услышал, а так только перепевы. Я на спектаклях с вашими дочками три раза был, мне так нравится! Николай Оттович, я вас очень прошу!

— Юрий Алексеевич! У меня две должности для вас на выбор: минный офицер и артиллерийский офицер. Все вахтенные должности уже заняты, увы. Решайте, думайте, но я с вами по выбранной специальности ещё побеседую, — внутри всё ликовало, от сокрушающего мозг вчерашнего очарования не осталось почти ничего, так что можно мальчика брать к нам, и Макарову будет приятно. И как раз он вышел с моими бывшими офицерами из кабинета, пригласил составить ему с Василием Васильевичем компанию за чашкой чая. За столом уточнили, что завтра с утра, когда поеду на крейсер, заеду за ним и заберу его с собой. Хоть я не очень понимала, зачем ему на "Новик" стоящий на рейде, ведь вроде мы договаривались, что он пойдёт с нами, когда у нас будет выход в море, а пока до этого непонятно, сколько времени, ведь мне предстоит укомплектовать экипаж. Выходить без двух штатных вахтенных офицеров, как-то не очень правильно, ведь у нас остался только Левицкий. Конечно, мы с Волковым можем стоять вахты, но вахтенный офицер несёт вахту, а командир и старший помощник являются штатными дублёрами, если я правильно излагаю положение вещей. Тем более, что с новыми офицерами нужно позаниматься, провести пару стрельб, вообще, дать им притереться к экипажу, ведь команда – это сложный организм и любое изменение может отразиться на всей его жизнедеятельности, тем более на войне и на боевом корабле. Аналогично договорились и с Гагариным. Я воспользовалась благодушным настроем адмирала и заявила свои пожелания по новым членам экипажа: