Юлия Гордон-Off - Новик [СИ]

— Но не будете же вы утверждать, что официальное лицо, голландский посланник, может бессовестно врать!

— То есть вы, сударь, только что обвинили во лжи и бесчестности меня и всех моих офицеров?!

— Ну что вы кипятитесь, право слово?!

— …?!

— Наверно вы не так меня поняли…

— Мне кажется, что я понял вас достаточно ясно! Меня интересует только когда мне присылать своих секундантов?!

— К-к-каких с-с-секундантов?! — толстяк пошёл пятнами. — Но мне же нельзя! Я же на службе…

— Сударь! Я тоже на службе! Но нигде не сказано, что это освобождает меня от выполнения обязательств по защите дворянской чести! Итак, я прошу уточнить время!

— П-простите! Но по какой причине?!

— Я даже не буду касаться неподобающего тона, какой вы позволили себе, но обвинение в пиратстве, можно смыть только кровью!

— К-к-каком п-п-пиратстве?!

— А какие ещё неподобающие действия могут быть, если мой корабль привёл в гавань чужое судно без экипажа?! Только предположение, что мой корабль пиратски напал и захватил его! То есть, вы назвали меня и моих офицеров пиратами, так что стреляться вам придётся со всеми моими офицерами!

— К-как со всеми?!

— Ну, захватывали мы все, значит все – пираты, — спокойно объяснила я. Николай где-то в сторонке прикинулся ветошью.

— Н-но я не обвинял вас в п-пиратстве!

— Не знаю, о чём вы! Но я это слышал собственными ушами! В чём вы ещё желаете меня обвинить и чем унизить?!

— П-послушайте! Я ничего подобного не имел в виду!

— Хорошо! Мы ведь русские люди в чужой стране, и так как данное обвинение было без свидетелей, можете принести мне свои извинения, и начнём наш разговор сначала! Я же не буду рассказывать своим офицерам о том, что вы назвали их пиратами.

— Ув-важаемый Николай Оттович! — оп-па! а этот крендель даже наше имя-отчество знает, и так борзеет! Ой, как мне не нравится его морда! — Мне кажется, что мы не так друг друга поняли и погорячились…

— Милостивый государь! Вы это называете извинениями?!

— Простите! Но вы меня перебили, и я просто не успел договорить! Уважаемый Николай Оттович! Я совсем не имел в виду обвинения вас в пиратстве, и никоими своими действиями не желал нанести ущерб вашей чести! В чём прошу принять мои искренние извинения! — ох, до чего же скользкий типчик! Придётся ему память подтереть, причём грубо, пусть полечится…

— Хорошо! Пусть так и будет. Ваши извинения приняты! Теперь по вашему, вернее голландского посланника вопросу: Нами в море было отбито у пиратов судно, принадлежащее голландской компании, о чём есть заверенные у нотариуса показания спасённых пассажиров и выжившего механика судна. Это судно приведено в порт моей перегонной командой и оно находится под моей охраной до решения призового суда, что видимо, не устраивает представителей компании, не желающих идти на финансовые издержки. В суде интересы моего корабля будет представлять аккредитованный английский адвокат. Надеюсь, я достаточно ясно и подробно изложил суть дела?

— Но при чём здесь суд? Как это будет выглядеть, русский капитан за спасение судится с судовладельцем?

— Сударь! Вы немного путаете призовой суд и суд уголовный.

— Да какая разница! И так начнут Россию полоскать…

— Боюсь, что если пойти на поводу голландцев, то выглядеть это будет куда хуже, дескать, почему это русские побоялись призового суда и отказались от положенного по закону, наверно у них рыльце в пушку! Вот именно поэтому суд просто обязателен, тогда писать уже никто ничего не сможет, а если напишет, то его привлекут за клевету, тот же губернатор, так как это будет намёк на него, как главу администрации, которой суд подчиняется.

— И нужно вам было эту кашу заваривать?

— Вы снова какие-то намёки делаете. Словно мы могли поступить бесчестно и не помочь жертвам пиратов?

— Ну, хорошо, хорошо! Будем считать, что вы всё правильно сделали. А от меня вам что требуется?

— Всего лишь засвидетельствовать вам своё почтение и сообщить, что мой корабль находится на вверенной вам территории. А ещё нужно ваше свидетельство, что вы мной извещены о сути изложенного случая.

— Хорошо! Я извещен и принял ваше почтение!

— Нет, мне это требуется письменно, так требуют в суде.

— Но я же всё знаю только с ваших слов, и лично нигде не присутствовал.

— Так и не требуется ваше подтверждение фактов, только изложение, что вы мной поставлены в известность, — на его лице отразилась мыслительная работа и промелькнула радость, кажется, он придумал какую-то гадость, ведь прошедшее унижение такой не простит никогда, тем более с гонористыми шляхетскими корнями!

— Хорошо, я напишу и жду вас завтра к обеду.

— Я очень сожалею, но у нас трудно со временем, а эта бумажка может задержать назначение суда, так что я вынужден просить написать мне её сейчас, я подожду…

— Ладно, сейчас… — он быстро сел и стал писать…

На выходе из кабинета, я передала секретарю, что его якобы срочно просил зайти посланник, мне нужны свидетели, что мы уходили, когда посланник был жив и практически здоров, а времени ему давать нельзя, мало ли, что он успеет написать… Поэтому слабую волну сонливости и тихо обходим дом посланника. В доме с десяток человек, на втором этаже только посланник с секретарём, а их я чувствую и не спутаю. Вот теперь пора почистить память, и ещё разик для надёжности, замечательно, что ж так секретарь-то возбудился, ну да Бог с ними, нам на корабль пора. Позже выяснилось, что посетил господина посланника апоплексический удар, вот прямо сразу после нас в очереди на приём стоял, то-то мне его красная мордальность не внушила. В общем, как умные говорят: нет человека – нет и проблем! К чему мне, слабой женщине, спорить с очевидным. По крайней мере, второй барьер убрали, и это приятно, тем более после того, как выяснилось, насколько я неловкая в попытках управления человеческими помыслами и действиями. Ну не моё это, людьми манипулировать!

На борту выяснилось, что закончена оценка наших трофеев, окончательная сумма позволила выплатить в пересчёте на рубли по шестьдесят два рубля за долю, команда ходила оглушённая. Во время бункеровки выяснилось, что с нашими остатками мы спокойно могли дойти до Манилы, а может даже до Шанхая. Уголь мы грузили спокойно, без аврала, часть команды отпустили потратить свои деньги в порту, суд состоялся только на четвёртый день, нам при вычете всех издержек присудили больше шестидесяти тысяч фунтов, тридцать тысяч мы взяли наличными, остальное сразу перечислили на счёт морского министерства. Для прикрытия ягодиц взяли и заверили все бумаги по суду, заверять пришлось у английского и французского посланников, наш – лечился дома и не принимал. Передача судна голландцам проходила в присутствии нашего адвоката и судебного поверенного, тут выяснилось, что я всё таки лажанулась, так как наши орлы стреляли во всех, то они не подпустили судебных поверенных для осмотра и оценки груза, то есть суд оценивал только судно, и поэтому так нервничал представитель компании, так как был уверен, что груза уже нет. В общем, все аборигены испытали глубокий шок и нам подписали все бумаги по передаче судна без претензий и оговорок. То есть ещё тысяч сорок мы дружно упустили, да и ладно, с паршивой овцы, ну вы знаете…