Анатолий Дроздов - Зауряд-врач [СИ]

Так вот откуда у донора ловкость пальцев… Меня это удивляло.

— Можно мне застегнуться?

— Давай! — кивнул он и положил пистолет на стол. Сработало. Человек со спущенными штанами не производит впечатления опасности. Я подтянул шаровары и заправил в них нижнюю рубаху. Китель оставил расстегнутым, пояс – на спинке стула. Закрепив подтяжки, занялся ширинкой. Карл наблюдал за этим с ухмылкой. Я застегнул подтяжки, сел и сделал вид, что поправляю одежду. Стол укрывал меня до середины груди, поэтому пистолет незаметно для Карла перекочевал за пояс под полой кителя. Теперь можно выхватить и стрелять, но спешить я не стал. Во-первых, Карл мог оказаться быстрее. Во-вторых, следует выяснить, кто этот тип, и что ему от меня нужно. Я вернул руки на стол.

— Поскольку ничего не помню, не расскажете, как мы познакомились? И какие отношения нас связывают?

— Отчего ж не рассказать? — кивнул он. — Для начала представлюсь. Майор генерального штаба Германской империи Карл Бергхард. Тимофей – мой оперативный псевдоним. В паспорте другое имя, но знать его тебе не нужно. Познакомились мы в Берлине, в казино на Александерплатц. Перед войной мы активно вербовали агентов среди подданных России. Обратили внимание на русского студента из аристократов, который жил на широкую ногу. Вино, женщины, игра в карты… Меня это заинтересовало. На первый взгляд, ты не представлял ценности. Не офицер, не богатый промышленник, и, тем более, не чиновник. Но мне понравились твоя наглость и обаяние. Ты легко сходился с людьми, имел массу приятелей. Я решил, что такой человек перспективен. Оставалось завербовать. Это оказалось не сложно. Я обратил внимание на твою удачливость в картах и подсел за игровой стол. Дальше просто. Тебя поймали на шулерстве. Скандал, угроза суда… Тут я и сделал предложение. Работа на Германский штаб или тюрьма и позорная депортация в Россию. Будущее тебя ожидало незавидное. Ты оказался умным человеком и согласился.

Его губы тронула улыбка. М-да… Сволочью был мой донор, да еще какой!

— Перед войной мы переправили тебя в Россию. Задание было простым. Поступить в армию и пробиться в офицеры, при этом желательно попасть в штаб. С первым ты справился, о чем сообщил в письме, но потом замолчал. Я даже подумал, что тебя убили. Война, — развел он руками. — И вдруг читаю: жив, здоров, да еще ордена получил! Удивил ты меня, Валериан. Эдакий зигзаг, — он изобразил движение рукой. — Ты ведь учился философии, а не медицине. И не в Мюнхене, как писали в газетах, а в Берлине.

Очередной косяк. Сколько их я уже упорол! Но кто ж знал?

— Господин Берхгард!..

— Лучше Карл, — перебил он. — Мы, ведь, друзья.

Он ухмыльнулся.

— Чем вы можете подтвердить ваши слова?

— Умный мальчик! — хмыкнул он. — Сейчас. Сиди тихо и не дергайся.

Он сунул пистолет в жилетный карман и прошел к буфету. Открыв створку, вытащил саквояж и принес его к столу. Поставив на пол, достал картонную папку. Развязав тесемки, зашелестел бумагами. Наконец, найдя нужную, поднес ее к моему лицу на вытянутой руке.

— Узнаешь почерк?

«Я, Валериан Витольдович Довнар-Подляский, настоящим подтверждаю, что получил от Германского генерального штаба 2000 (две тысячи рублей) в качестве платы за оказанные ему услуги. Мая, пятого дня, 1914 года от Рождества Христова. Подпись…»

Почерк каллиграфический. Красиво писал, сволочь!

— Убедился? — Карл-Тимофей сунул расписку в папку и завязал тесемки. После чего сел и сложил руки на груди. — А теперь поговорим. То, что ты пробился в врачи и спас командующего фронтом меняет ситуацию. Плохо, конечно, что стрелял в немецких солдат, но я могу это понять. Война… Драгуны не стали бы разбираться. Однако смерть их следует искупить. Твои ордена и нынешнее положение открывают новые возможности. Тебе надлежит перебраться в Минск и устроиться поближе к штабу фронта, возможно, Ставки. Нас по-прежнему интересуют сведения о российской армии. Дислокация частей, их перемещение, вооружение, планы командования. Сведения, как и прежде, будешь пересылать почтой.

— Попадусь. Письмо вскроют и прочтут.

— Не пользуйся военной почтой. Гражданские письма не вскрывают, тем более, заказные. Отправлять будешь на адрес и имя, который я продиктую – до востребования.

— Можно записать? Боюсь, не запомню. Или перепутаю.

— Хорошо, — сказал он, подумав. — Напишу. Но, запомнив, ты уничтожишь бумагу. Письмо сжег?

Я кивнул.

— С адресом поступишь так же.

— А деньги?

— Узнаю Довнар-Подляского! — хмыкнул он. — Ничего не сделал, а денег требует. Ладно.

Он полез в саквояж и вытащил пачку денег.

— Здесь тысяча рублей, — пачка шлепнулась на стол. — Это аванс. По получению писем дам столько же. Если добытые сведения окажутся ценными, — он вновь поднял палец.

Я жадно схватил пачку и спрятал ее в нагрудный карман. Следовало играть роль. Карл покачал головой и полез в саквояж. Достав листок бумаги, положил его перед собой. Затем извлек карандаш.

Занятый этим, он не следил за мной, потому и не заметил, как в моей руке оказался пистолет.

— Не двигаться!

Он замер, лицо его вытянулось.

— Что за шутки, Валериан?

— Я не шучу. Пистолет заряжен и снят с предохранителя. Стрелять я умею. Теперь аккуратно, двумя пальцами, достань свой пистолет и отдай мне.

Бергхард поколебался, но подчинился. Пистолет он толкнул по столу в мою сторону. Я взял его левой рукой и, скосив взгляд, рассмотрел. Дерринджер, компактный, но смертоносный. Конструкция, которая переживет века. Как оружие последнего шанса был в ходу и в моем мире. Большим пальцем левой руки я взвел курок и направил дерринджер на немца.

— Что теперь? — спросил он.

— Напишем диктант. Бери карандаш!

Он починился.

— Что писать?

— Сим сообщаю, что я… Пиши имя и фамилию, указанные в российском паспорте, на самом деле являюсь майором Германского генерального штаба Карлом Бергхардом и занимаюсь шпионажем в России. Там много денег? — я указал пистолетом на саквояж.

— Совсем нет. Последнюю тысячу отдал тебе. Зря ты это затеял, Валериан!

— Посмотрим. Ты пиши.

— Зачем?

— Я заберу эту бумагу, и вы от меня отстанете. Ты, ведь, хочешь жить? Шпионов в России вешают.

— Думаешь сорваться с крючка? Не получится. Твое обязательство о сотрудничестве с германской разведкой хранится в генеральном штабе в Берлине.

Ну, до Берлина далеко…

— Пиши! Не отвлекайся!

Он послушно заскользил по бумаге карандашом. Я встал со стула и, не опуская пистолетов, подошел и остановился сбоку, как будто контролируя написанное. Он покосился, но промолчал.

— Что теперь? — спросил, закончив.

— Добавь: «в содеянном раскаиваюсь».

Он хмыкнул и склонился над листком. Быстро написал фразу, но точку поставить не успел. Ствол дерринджера ткнулся ему в висок. Карл дернулся, но опоздал. Хлопнуло, будто пробка из шампанского вылетела. Из раны вылетела струя крови, но я ждал этого, поэтому заранее отступил в сторону. На ладонь, державшую дерринджер, кровь все же угодила, испачкав перчатку. Не страшно, выброшу.