Анатолий Дроздов - Зауряд-врач [СИ]

Бергхард ткнулся лицом в стол. Кровь из раны залила столешницу, запачкав исписанный листок. Не беда, кому нужно прочтут. Я взял руку Бергхарда и вложил в нее дерринджер, оставляя на нем отпечатки пальцев, затем отпустил. Пистолет стукнул о пол. Вот и все. В фильмах, которые я смотрел, так имитировали самоубийство. Надеюсь, прокатит. Сунув «браунинг» в карман, я стащил перчатку и проверил пульс немца. Мертв. Можно заняться собой. Я застегнул мундир и надел пояс. Проверил, не забыл ли чего? Все оказалось на месте. Дальше действовал, как автомат. Надев перчатку, достал папку из саквояжа и нашел в ней свою расписку. Скомкав, сунул в карман. Проверил, нет ли еще. Не оказалось. Зато нашлись расписки других агентов, и их оказалось немало. Я пробежал глазами листки. Ни фига себе! Начальник оперативного отдела штаба корпуса, высокопоставленный интендант, крупный промышленник, секретарь губернатора Минска… Шпионская сеть у Бергхарда оказалась обширной. Я-то думал, что он чванливый дурак. Не походил фриц на успешного резидента в моем представлении. Меня даже не обыскал. Хотя, что я знаю резидентах? Видел их в кино – и только. Времена здесь патриархальные, нравы незамысловатые, шпионские донесения шлют по почте. А как иначе? Телефонов мало, и они под присмотром, телеграф – тоже. Раций нет, портативных фотокамер не придумали. Мрак…

Насчет денег Бергхард не соврал – в саквояже их не оказалось. Ну, и ладно, не грабить пришел. Зато обнаружился пистолет. Маленький, никелированный, с накладками из слоновой кости на рукояти. Красивая игрушка. На накладке по диагонали выгравировано «Bayard». И с чего покойника тянуло к малышам? Мог бы и чего солиднее прикупить. Пистолет стоит недорого. Мой «браунинг» – 22 рубля, сотня патронов к нему – семь. Причем, патроны бельгийские, а не российского производства. Продавец в оружейном магазине на это особо упирал, дескать, российские ненадежны. Врал, конечно. На фронте российские патроны стреляют без проблем. С таких вот мелочей и начинается презрение к Родине.

Запасной магазин к «баярду» нашелся кармашке саквояжа. Я осмотрел патрон. Похож на мой от «браунинга». Позже разберусь. Я сунул «баярд» и магазин в карман. Опасаться нечего. Оружие здесь не регистрируют и не ставят на учет. Картотеки номеров нет, разве что на похищенные. Сомневаюсь, что этот «баярд» украли. Подарю кому-нибудь, например, Мише. Я его разочаровал, отказавшись жениться на Поляковой, будет компенсация. Кстати, о них. Завтра у меня визит, нужно подготовиться. Окинув прощальным взглядом комнату, я покинул дом, оставив все, как есть. Покойник обмолвился о прислуге. Завтра она придет и наткнется на труп. Побежит в полицию. Та явится и обнаружит папку с расписками. Как я понимаю здешние расклады, их передадут жандармам. Контрразведкой в Российской империи занимаются они. Кому-то здорово поплохеет. А вот нехрен торговать Родиной!

Угрызения совести меня не мучили. С чего? Бергхард завербовал донора, а не меня – это раз. Во-вторых, я убил врага России. Его все равно ждала виселица. Лучше, конечно, сдать жандармам, но сомневаюсь, чтобы я бы смог довести по адресу. Покойный был мужиком резким. Сиганул бы в переулок – и ищи его! Предположим, получилось бы, ну, и что дальше? Карл обо мне рассказал. Писать явку с повинной? Наказать, может, и не наказали бы, но клеймо шпиона повесили. Конец планам. А у меня они обширные. Собираюсь по мере возможности усовершенствовать врачебную практику в России. Если получится, спасу тысячи жизней. Причем, приличных людей, а не этой сволочи.

Улица встретила меня тишиной – выстрел внимания не привлек. Возможно, не слышали – стены у дома толстые. Вот и ладно. Быстрым шагом я дошел до перекрестка и свернул к набережной. Там порвал в мелкие клочки и спустил в реку расписку. Затем стащил и зашвырнул подальше в воду окровавленные перчатки. Запасные у меня есть. Вспомнив, похлопал себя по карману. Пачка Бергхарда оказалась на месте. «Все-таки ограбил!» – кольнула мысль. Я прогнал ее. Это не добыча, а трофей, взятый с риском для жизни. Ведь Карл мог меня застрелить. Повезло, что он не ждал подлости от легкомысленного юнца. И признание, которое он написал, успокоило. Карл не мог знать, что в этом теле – разум взрослого мужчины, да еще из другого мира. Заподозри он – и мне пришел бы конец, пистолет покойник выхватывал мастерски. Думаю, что и рукопашным боем владел, в отличие от меня.

Я передернул плечами. Не буду больше об этом думать. Вернусь в гостиницу и напьюсь. Закажу в номер бутылку коньяка. Заслужил…

Подполковник обвел взглядом стоявших перед ним офицеров.

— Напоминаю, господа: действовать быстро и решительно. Никто из подлежащих задержанию лиц, не должен уничтожить компрометирующие его бумаги, а также, не приведи Господь, покончить с собой. Подобное буду рассматривать, как серьезное упущение, которое повлечет суровые последствия. Обыск вести со всем тщанием – как на службе, так и по месту проживания задержанного. Нам нужны доказательства. С фигурантами, а также с их родственниками или сослуживцами вести себя решительно, но вежливо. Попытки вмешаться, пресекать. Вам ясно?

— Так точно, ваше высокоблагородие! — рявкнули подчиненные.

— Исполнять!

Офицеры сделали поворот кругом и один за другим вышли из кабинета.

— Задержитесь, Аркадий Матвеевич! — окликнул подполковник устремившегося следом штаб-ротмистра. — Ваша команда подождет. Не сбежит ваш интендант.

Офицер встал и повернулся к начальнику.

— Слушаю, ваше высокоблагородие!

— Без чинов! — сморщился подполковник. — У меня к вам приватный разговор. Присядьте!

Штаб-ротмистр подчинился. Подполковник заложил руки за спину и прошелся по кабинету.

— Вас ничего не удивило в истории с германским резидентом? — спросил, встав перед подчиненным.

— Удивило. Очень странное самоубийство.

— Вот! — поднял палец подполковник. — Резиденты – люди особые. Совестливых среди них нет, тем более, у германских офицеров. А он вдруг раздает деньги агентам, после чего пишет покаянную записку и пускает пулю себе в голову.

— Предполагаете?..

— Уверен. Бергхарда застрелили, выдав это за самоубийство.

— Кто?

— Один из тех, кого он завербовал.

— Почему не сообщник?

— Что ему делать в Минске? Бергхард справлялся один. Вон сколько народу завербовал! Это был агент, Аркадий Матвеевич, причем, из числа давних. Другого Бергхард не допустил бы к себе ночью. Покойный был осторожен – мы ничего не знали о нем. Мог шпионить долгое время, и не факт, что удалось бы разоблачить.

— Почему агент застрелил резидента?

— Догадайтесь? — улыбнулся подполковник.

— Бергхард ему угрожал. Обещал сообщить о нем контрразведке.