Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги [CИ]

Впрочем, буквально через пару дней он снова свалился с температурой и кашлем, так что таинственная незнакомка отошла на второй план и затерялась где-то в последних метелях. Потом случился дождливый апрель и холодный май. Бывший некромедик Наклза благополучно женился и по настоянию супруги — тут маг был с ней полностью солидарен — ушел из профессии и переехал куда-то в провинцию. Наклз, предпочитавший выходить во Мглу без сопровождения, уже понадеялся, что его оставят в покое и все же позволят нарушать нормы безопасности самым официальным образом — он с большим удовольствием забраковал троих претендентов, формально за некомпетентность — но ему не позволили. Когда Наклз увидел в документах фамилию «Фарэссэ», он не вспомнил ни женщины, ни метели, и только скривился, решив, что ему на шею повесили очередного зануду с троичным аттестатом и пятеркой по нравственному закону, каким-то удивительным образом прорвавшегося сквозь ряды своих калладских коллег. Прочие выпускники медицинских институтов занимались чем-то более полезным, чем откачкой полумертвых вероятностников с последующим рассказыванием им добрых сказок в духе «все будет хорошо».

Второй раз в его жизни Абигайл тоже вышла из метели — на этот раз из черемуховой. Отряхнула с широкой темной юбки белые лепестки, улыбнулась и быстро опустила блеснувшие глаза, когда их официально представляли друг другу. Сердце Наклза не пропустило удар, мир не окрасился в розовые краски и вообще не произошло ничего такого, чему следовало произойти, если верить романтикам. Маг просто понял, что совокупности случайностей в мире бывают еще более странными, чем ему всегда представлялось.

Наклз сам бы не смог четко ответить на вопрос, о чем он думал, когда — при всем своем отвращении к скандальным историям — связался и в итоге оказался в постели с чужой женой. Как она ему ни нравилась, а ухаживать за порядочной замужней женщиной он бы не стал. Но Абигайл сделала все обязательные намеки и с десяток дополнительных. Более того, она охотилась, причем настолько явно, что это бесстыдство в какой-то момент даже становилось очаровательным. Наклзу вовсе не пришлось вести наступление на семейный очаг четы Фарессэ по всем канонам военной науки. Правильнее было бы сказать, что он просто позволил Абигайл себя соблазнить: ей эта игра нравилась, а его интересовал конечный результат, который при выбранной тактике оказался бы достигнут с наименьшими затратами времени и сил. Наклз с месяц честно сбивался на простых словах, отводил взгляд и вообще изображал святую невинность, которая дергается как от удара, даже когда ее просто слегка заденут рукавом. А затем в один прекрасный вечер с удовольствием доказал даме, что в своих оценках она в корне неправа.

Потом Абигайл, развалившись на его постели, курила его сигареты и покатывалась со смеху, как это он так ловко ее провел и какие мужчины все-таки лицемерные скоты от матушки-природы. Она вообще любила смеяться, и смех ее Наклзу очень нравился: красивый, грудной, но не театральный. Маг молча улыбался. Он и раньше догадывался, что Абигайл не станет сильно убиваться на предмет преступления, совершенного против семейной нравственности — да она готовила его с такой тщательностью, словно это было ограбление банка — и теперь думал, чем, по ее мнению, должен завершиться этот пикантный эпизод. На случай плохого варианта у него в ящике стола лежали прикупленные к случаю серьги с камнями такими же вульгарными, но хотя бы настоящими. Впрочем, хорошего для всех варианта не существовало.

— У меня, знаешь ли, могут быть ночные смены, нужно снять квартиру в районе, где мы работаем, — сообщила Абигайл, словно происходила самая естественная вещь на свете.

Сочувствовать мужу следовало до того, как ложиться в постель с его женой. Наклз кивнул, давая понять, что решит этот вопрос. Абигайл сказала что-то про обитателей тихого омута и снова засмеялась. Вот так и оказалась оформлена их маленькая житейская катастрофа.

Эта связь была во всех отношениях приятной и необременительной. Наклза не вполне устраивало лишь то, что их отношения представляли собою именно связь: он бы предпочел на Абигайл жениться и не делить ее со скандальным мужчиной, пятнадцатью годами старше них. Маг не то чтобы ревновал — скорее испытывал легкую брезгливость, больше физического толку, чем морального. Абигайл же проявляла чудеса изворотливости и оставалась с ним как минимум дважды в неделю.

Одно казалось ему странным: он еще в самом начале практически прямым текстом сказал Абигайл, что понимает двусмысленность ее положения и примет на себя нужные обязательства, если она решится что-то кардинально поменять. И Абигайл в ответ не спросила, женится ли он на ней, если она подаст на развод. Она хорошо проводила время, ее не интересовало будущее. Его оно интересовало, но он не беспокоился: для этого просто не имелось предпосылок.

Наклз верил, что за хорошие деньги Фарэссэ даст жене развод. Стоило только попросить. Абигайл же изо всех сил делала вид, что никакого мужа просто нет в природе, а маг не задался вопросом, почему так. Задался бы — может, не получил бы по морде при всем честном народе. По большому счету, за дело получил.

А десять дней спустя после той затрещины все было кончено.

По Болотной улице Наклз не ходил уже года четыре. Но память услужливо подсказала маршрут и маг, немного поплутав из-за одного неправильного поворота, вышел на узкую и плохо освещенную дорогу, с двух сторон облепленную четырехэтажными домами грязно-розового цвета. Несколько скрюченных деревьев мало улучшали пейзаж. Наклз миновал три строения и нырнул в арку, пахнущую тиной, хотя водоемов рядом не наблюдалось. Вход в доходный дом инженера Грабена был только со двора. В свое время они с Абигайл считали это серьезным плюсом. Он сам бы вообще никогда не выбрал эти трущобы в качестве места для свиданий, но Абигайл настояла. С ее точки зрения, заблудиться здесь мог даже профессиональный шпик, и это заявление очень походило на правду. Наклз предпочитал не знать, является ее умение запутывать следы врожденным талантом или продуктом жизненного опыта.

Крохотный двор, зажатый между четырех обшарпанный стен, тонул в мусоре: каких-то досках, дырявых ведрах, битом кирпиче, перегнившей листве. Маг, осторожно обходя лужи, насколько это позволял скудный свет из окон, пробирался к темной двери в подъезд.

За последние годы там мало что изменилось: та же зеленоватая краска на стенах, те же газовые рожки, та же вытертая до основы ковровая дорожка на полу. А вот консьерж — хотя, если судить по комплекции, скорее вышибала — сидел другой. Правда, от своего предшественника он отличался предельно мало. Парень окинул мага скучающим взглядом и, видимо, оставшись недовольным, лениво сообщил: