Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги [CИ]

— На одну ночь комнаты не сдаем. Но белошвейки на третьем иногда принимают гостей.

Наклз брезгливо осмотрелся. Может, не так уж и ошибались маменьки, вопящие о падении столичных нравов. Четыре года назад это был не самый дорогой, но вполне приличный доходный дом. Проституток сюда на выстрел не пускали, опасаясь жандармов. Благо, для «белошвеек» и прочих специалисток имелись другие заведения, совершенно легальные.

— Я пришел навестить знакомую, — сухо ответил маг. Он давно привык лишний раз не произносить имени Абигайл. Да и та, наверняка, снимала жилье под чужим. По счастью, в таких местах редко спрашивали документы. — Тридцать пятая квартира.

На скуластом лице отразилась напряженная мыслительная работа. Потом консьерж посветлел и извлек из кармана мятую бумажку.

— Так это вам оставили.

Маг развернул записку и пробежал ее глазами. Там стояло только четыре слова «Ключ лежит где всегда».

Наклз кивком поблагодарил парня, присовокупив к своим благодарностям некоторое количество мелочи, и прошел на внутреннюю лестницу, узкую, темную и скрипучую. Раньше маг частенько пользовался пожарной, вьющейся по наружной стене. Та при сильном ветре вибрировала под ногами, но хотя бы не стенала при каждом шаге.

Четвертый этаж освещался предельно тускло. Наклз нисколько не сомневался, что во Мгле это место представляло бы свою точную копию. Вечером черты проходящего мимо человека получалось различить, только почти поравнявшись с ним. Это им с Абигайл тоже когда-то казалось плюсом. И еще то, что тридцать пятая комната располагалась в самом конце коридора, рядом с выходом на пожарную лестницу, и обычно туда никто не заходил.

Маг прошел коридор до конца, остановился у окна — стекло было разбито в нескольких местах, а одна створка хлопала — и, не снимая перчаток, полез под подоконник. Ключ действительно лежал там, где всегда.

Наклз повертел находку в руках, думая. Если Абигайл оставила ему ключ, значит, она по каким-то причинам не хотела, чтобы он стучал в дверь. Звонков в доходном доме, разумеется, не предусматривалось.

В свое время, когда Абигайл еще работала в Седьмом Отделении вместе с Наклзом, раньше половины десятого она не возвращалась. Какие сказки про ночные дежурства она сочиняла мужу, маг вообще всю жизнь предпочитал не знать. Так или иначе, они два с лишним года успешно делали вид, что никакого Виктора Фарессэ не существует в природе. Потом Виктор радикально напомнил о своем существовании, явившись на банкет и при всем честном народе показательно залепив Наклзу по лицу. Маг осознавал, что кругом виноват, но после такого уладить дело миром нечего было и думать: ну не в суд же он бы Фарэссэ потащил, чтобы тому выписали штраф за его разбитую физиономию. Наклз не слишком ценил свои социальные связи, довольно малочисленные, но, откажись он стреляться, двери в свет захлопнулись бы с таким грохотом, что, возможно, стоили бы карьеры не только ему, но и Дэмонре, которая вряд ли бросила бы друга. «Давайте, негодяй, убейте отца двоих детей!» — драматически воскликнул Фарессэ, получив от оппонента согласие на дуэль. Так маг на том же банкете узнал, что у Абигайл, много раз говорившей, будто «с этим человеком» у нее нет «ровно ничего общего», имелись дети от этого самого человека. Это ударило его гораздо больнее, чем затрещина.

Наклз честно подставил лоб под пулю, сам пальнул в воздух и ушел как оплеванный. Потом впервые в жизни поставил перед Абигайл простое и твердое условие: или она немедленно разводится, выходит за него и переезжает в его дом, вместе со всеми своими детьми и другими жизненными пожитками — Наклз разозлился достаточно, чтобы выразиться именно так — или она остается с мужем и на этом они ставят жирную точку. Абигайл кричала, била посуду, заламывала руки, плакала и клялась, что ее загнали в безвыходное положение, а Наклз сидел рядом, пил чай и делал вид, что упреки и тарелки до него не долетают. Вечер стоял ужасно холодный, лил дождь, все было непонятно.

Муж, скорее всего, тоже выдвинул перед Абигайл некий ультиматум. Во всяком случае, через неделю после дуэли Наклз получил от нее длиннейшее и запутаннейшее письмо на шести страницах, в котором та клялась в безграничной любви и сожалела, что уезжает. Маг разок пробежал его глазами и отправил в камин, не поверив ни единому слову: если бы любила, не уехала бы. Чтобы понять эту простую вещь, диплома не требовалось. Шесть листов клятв, покаяний, сожалений и признаний стали золой, а Абигайл уехала. Вот так все и закончилось.

Чего Наклз не понимал, так это зачем она вернулась. Калладцы со школьной скамьи зубрили, что войти в одну и ту же реку дважды невозможно.

Беда была не в том, что маг, придя сюда, делал глупость: вот уж глупостей они с Абигайл понаделали достаточно и гораздо раньше. Беда была в том, что во всем этом не имелось смысла, и он это понимал, а все равно пришел.

Его даже не глупая надежда привела, потому что не могло быть тут никакой надежды. Вся эта история уже закончилась, и все-таки он стоял под дверью.

Маг повернул ключ в замке. Тот тихо щелкнул. Наклз в последний раз окинул взглядом пустой полутемный коридор и вошел.

Свет в крохотной прихожей не горел. Она вообще имела абсолютно нежилой вид, только на табурете в углу стояла банка с цветами. Наклз беспомощно посмотрел на пожухшие астры, серое пятно на фоне желтоватой стены.

«Стоило принести цветы. Или вино. По большому счету, просто не стоило приходить. Будущее не меняется».

Наклза передернуло. Если бы не почерк в записке и не ключ за батареей, он бы развернулся и ушел. Собственно, он и так был близок к этому решению.

— Найджел, это ты? — голосом Абигайл спросила темнота в комнате.

«Я, определенно, никогда ее не любил. Я ей даже имени своего не сказал. Она правильно поступила, когда уехала».

Маг поежился. Из комнаты донесся шорох платья.

— Найджел? Найджел, это ты?

— Да, это я, — быстро ответил Наклз.

Абигайл показалась в дверном проеме. Она куталась в шаль и беспомощно улыбалась. Черный локон, выбившийся из прически, чуть колыхался от сквозняка.

Маг быстро закрыл за собой дверь и сообщил полу:

— Холода напустим.

Лицо Абигайл — бледное пятно в сгустившемся мраке — приблизилось.

— Тебе так легче разговаривать? В темноте.

— Наверное, да.

— Пусть так. Я, должно быть, очень постарела?

— Нет.

— Ты хочешь рассказать, как ты жил эти годы?

— Нет.

— Хочешь знать, что было со мной?

— Нет.

Абигайл молчала почти с полминуты. Наклз слушал ее тихое дыхание в темноте. Бледное пятно обрело более-менее четкие контуры и теперь причудливо плавилось под взглядом. Маг видел то Абигайл, то что-то совсем другое с черными провалами вместо глаз и кривым надрезом рта.