Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Извини, погорячился. Выявил, что там, где ты доски брал, приказчик сильно проворовался.

— И сразу… на кол?

— Да нет. Побили, отобрали деньги и выгнали с работы. А предложения были интересные… С горячим сердцем и в твой дом пришел. Анна еще закричала, и я рыкнул. А тревожу так поздно, мне помощь нужна.

— Да я для тебя, что хочешь сделаю! Такое дело мне придумал! Денег дал больше, чем братья. Заботишься, как отец родной! А ведь почти и не знаешь меня. Неграмотного взял. Все, что нужно, переделаю.

И опять — ни слова лжи. Пора за дело.

— Антон, ты пару женских шуб можешь пошить?

— Легко. Показывай шкуры.

Темень уже была изрядная. Свечка еле светит. Чего он тут увидит? Надо, наверное, мех в дом тащить, а утром будет мудренее, как говорится в русских сказках.

— Отвязывать с лошади надо, — сообщил я парню. Он, почти не глядя потер пальцами свободной руки отворот шкурки.

— Заяц местный. Забит недавно. Шкура выделана очень плохо, кем-то очень неловким в скорняжном деле — сообщил Антон голосом профессионального оценщика — мастера своего дела, знающего о предмете исследования все, что нужно. — Зверек уже взрослый, еще не линял. На нем дыры есть?

Эксперт может думает, что над подсыхающей шкуркой уже успела позабавиться затаившаяся возле пилорамы моль? Или что она обгрызла безответное травоядное в глухой чащобе еще полное сил и рвения подхарчиться слегка уже жухлой травкой?

Или не наелся ли зверь чего-нибудь ядовитого, ухудшающего качество меха? Слаб я в этой зоологии.

И энтомологии ухватил совсем чуть-чуть, из прочитанных в детстве книжек. Из бабочек помню только вьющихся возле дома крапивницу да лимонницу. Какого-нибудь махаона и не видал сроду.

О! Есть ведь еще и невиданный мною ночной бражник! Может это какая-нибудь зловещая древнерусская моль, которая бражничает после победы над очередным проеденным зайцем? Ничего не знаю!

А ушлые предки ценную бабочку извели вместе с жутковатым коркодилом? Или сама усохла от поганой экологии 20 века от здоровенного насекомого до мелкой домашней моли? Кругом сомнения и догадки… И до всезнайки Интернета еще почти тысяча лет.

Решив отмазаться от сомнительной темы, начал вилять.

— Да я этих зайцев и не видал вовсе, привязали к Зорьке уже в тюках…

— Как был добыт зверек? — пытал меня дальше дошлый эксперт, обучавшийся своему ремеслу с детства — драли собаки? Попали стрелой?

— Да силками изловили.

— Значит дыр на шкурах нет. На крупных баб нужно будет пошить?

— Вот такого роста, этакой ширины, — эротично показывая руками, начал было я голосом сильно охочего до женщин стареющего ловеласа, но был безжалостно пресечен молодым приказчиком.

— Гораздо больше моей жены?

— Это нет. Чуть выше одна, чуть ниже другая, талии на разной высоте, ширина плеч…

Он отмахнулся рукой от ненужных подробностей.

— Карлицы или высоченные есть? Толстухи и иссохшие, как щепки?

— Обычные женщины.

— Сошью. Когда нужно сделать?

— Не торопись, до зимы еще далеко. А что, шкурки такие же жесткие и кособокие останутся?

— Подольше отмочим, хорошенько растянем, станут отличные. Очень тяжело заниматься с такими, что также толком не выделаны, брошены в сундуках на несколько лет. Вот с теми морока! Иной раз бьешься, бьешься, плюнешь и выкинешь. А эти еще заструятся! Правда, ненадолго. Не ноский очень мех, самый слабый из всех. Которые из воды звери, у тех ужасно прочный мех. Выдру и не выносишь.

— А соболь как? — вспомнил я дар Лениного папаши.

— Почти как выдра.

Купчина богат! И единственную дочку, шмыгнувшую без родительского благословения с бандитом-ушкуйником, видимо, сильно любит. Вдобавок, разбойник остепенился, приобрел лесопилку, занимается приличным делом. В чужие края бегать убивать, слава богу, перестал. И внуки уже на подходе. Чего еще желать немолодому уже человеку?

— Не знаю, хватит ли шкур, прикинуть надо.

— Если из этих сшить не удастся, купишь на рынке нужное число шкурок. Они, поди, недорогие?

— В цену грязи.

— Денег не жалей, отсыпь рублей из полученных за проданные кареты. Бери товар самый лучший, что б был заяц из зайцев — я не обедняю, а хороших людей нужно уважить.

Простились, и я пошел в сторону дома. В темноте на лошади убьешься. Устал сегодня, как собака. Никаких глупостей ночью не осилю. Правда, и Забаву тоже не одолею…

Кину левую отмазку: дескать моему семени, полученному вчера для продолжения рода богатырей, нужно в женщине обжиться, и не дай бог, затеет кто чего (не будем показывать пальцем на виновницу избыточного торжества, превосходящего обычные человеческие силы) — все труды насмарку! И долго, как на выжженной земле, ничего не привьется…

Так и тешил себя сладкими иллюзиями до самого дома. А у ворот увидел Забаву, на которую кричали два богато одетых боярина с мечами на боках, держащие трех коней в поводу. Сцену озарял факел в боярской руке.

— Куда твой певчий делся?! Там наш князь пропадает!!!

Во дворе бесилась Марфа. Идеи поесть от души и отдохнуть в покое, можно было отбрасывать. Ночь предстоит напряженная. Может, знатные с жиру бесятся, выслужиться хотят? А Мстислав ножку подвернул, или пальчик порезал, да мало ли какая мелочь с человеком может случиться? Подлечить быстро, и к жене, под теплый бочок…

Увидев меня, бояре взвыли:

— Поскакали в терем, быстро! Ты же певец, который немца резал?

Хотелось ответить: певец, купец и лекарец, но судя по их напряженным лицам, не время сейчас для шуток.

— Что с князем?

— Не спрашивай, скорей надо! Рана у князя! Прыгай быстро на коня!

Вспомнилась служба в «Скорой помощи». Остановят меня на улице, кричат: с человеком плохо! Лечи скорей! А что лечить? Зримых ран нет. Упал бедняга от инфаркта или машина сшибла и уехала? Лечится по-разному, возится в совершенно различные стационары. А если он просто выпил лишнего, сваливается милиции, вон два сержантика стоят, моргают. А спросишь, орут, как на рынке! Давай лечи! Ты что, тоже мент, выясняться тут будешь, расследовать?

И здесь то же самое кино, древнерусский вариант. А рана ране рознь! Пришлось использовать метод из прошлой жизни. Грубо рыкнул:

— Не орать! Лечу по-разному! Надо точно знать, что с собой брать!

— Да мы тебе все дадим! — давили боярские морды.

— Кетгут давай! Чистотел неси! Ланцетную иглу не забудь! Тампоны приготовь!

Умолкли, разинули рты.

— А чего это все такое? — неуверенно спросил более молодой, — чего есть, все с собой тащи…

— До утра буду складываться, — пригрозил я, — князь у нас, чего двужильный, все переживет?

Вроде дело пошло на лад. Торопливо, перебивая друг друга, стали излагать. Князь на охоте был, осенью по овсам в сумерках надо медведя в засаде караулить. Лаек с собой не берут — пустобрехом спугнут зверя. А косолапый охотников учуял раньше, чем они его увидели, нюх у него лучше, чем у любой собаки, и вместо того, чтобы в лес улизнуть, на людей бросился. А бегает он при нужде быстрее любой лошади. Схватил лапищами Мстислава, порвал ему живот, кишки наружу. Кровищи — страсть! Не доживет, наверное, князь до утра…