Василий Сахаров - Вольный Дон [publisher: МедиаКнига]

В тот день, а было это первое февраля, мы с Митяем переночевали у Михаила Кобылина и его дяди, который обосновался в Богатом Ключе, а следующим днем прибыли в Черкасск. После полудня у меня была назначена важная встреча с Моисеем Кацманом, польским ювелиром, которого мне рекомендовали запорожцы как более или менее честного жида, готового купить мои драгоценные камушки и украшения по нормальной цене, В связи с этим я очень торопился.

Однако в воротах города меня перехватили казаки отцовской конвойной сотни и сопроводили прямо домой. Ну, думаю, где-то я провинился. Вхожу в дом и застаю перед большим венецианским зеркалом батю при полном параде. Новенький темно-синий кунтуш, зеленый кушак, красные шаровары и красные же сапоги. Чуб взбит, в ухе золотая серьга с изумрудом, а сабля на боку, самая дорогая из тех, что у него в запаснике хранится. А рядом с ним мачеха Ульяна, красивая статная женщина, кровь с молоком. Жгучая брюнетка в цветастом сарафане и жакете, на плечах персидская шаль, а на груди жемчужное ожерелье. Достойная пара для Кондрата.

И на их фоне я. Грязный лохматый парень в прожженном кафтане, потертых штанах и стоптанных сапогах. Пропах лошадиным потом и порохом. Взгляд голодный и, как говорили некоторые люди, немного бешеный. Полнейший антипод находящимся в комнате людям.

– Ты где шляешься? – Таким вопросом встретил меня отец.

– В Богатом Ключе был, – ответил я. – Мортиры испытывал.

– А то, что сегодня твоя невеста приезжает, забыл?

– Какая невеста?

Увлеченный делами и заботами, я напрочь позабыл, что в Черкасск должен был приехать купец Семен Толстопятов со своей племянницей, а напомнить мне об этом никто не удосужился. В итоге, как водится, заинтересованные в моем браке лица спохватились в последний момент. Сами-то они, понятно, приготовились, а главный фигурант всех действий и потенциальный жених находится неизвестно где. А когда появляется, выглядит как черкесский хеджрет, то есть по внешнему виду натуральный бомжара из подворотни, но с отличным конем и очень дорогим оружием, какое себе не всякий князь позволить может.

Что делать? Батя махнул рукой, мол, плевать, воин он воин и есть. Однако мачеха, женщина по жизни сварливая, спору нет, но хозяйственная и предприимчивая, в покое меня не оставила, подняла на ноги всех, кого только было можно, и через час я преобразился. Меня выкупали в бане, подстригли, обрызгали настоем из приятных пахучих трав, переодели в праздничную одежду, и я стал выглядеть как новогодняя игрушка, хоть на елку вешай. Против того, что со мной делали, я не возражал, ибо как на сложившуюся ситуацию ни посмотри, а Ульяна права – первое впечатление дорогого стоит, да и самому перед потенциальной невестой нищебродом выглядеть было неудобно. В общем, мы успели, и когда во двор заехал санный возок Толстопятого, царицынского главу и его племянницу встречала образцово-показательная семья войскового атамана.

С Семеном Семеновичем Толстопятовым я уже встречался, мощный мужчина под два метра ростом с густой бородой, старовер с предпринимательской жилкой и большими торговыми связями. А вот Алену видеть не приходилось, и я заранее представлял себе, что это будет самая обычная провинциальная клуша, может быть, даже смазливая личиком, но на голову, определенно тупенькая. А словам отца и Лоскута, что девушка умна, красива и кое-что понимает в ведовстве, я не верил, ибо считал, что эти двое ради каких-то своих целей и политического интереса вполне могут соврать. Но, к счастью для себя, я ошибался и все, что мне было сказано про Алену Захарову, оказалось правдой.

Пирушка по случаю встречи друзей и компаньонов, Кондрата Булавина и Семена Толстопятова, затянулась за полночь, и переговорить с Аленой в первый вечер мне не довелось. Мы были представлены друг другу, и пока наши старшие родственники побухивали и вспоминали славные денечки, с тоскливым выражением лица сидели за столом и перемигивались. Зато потом общения было с избытком. Толстопятов занялся своими делами и вместе с батей носился по всему Войску, чего-то там арендовал, кажется, соляные промыслы в районе Миусинского городка и угольную разработку в верховьях Кадамовки, а племянницу оставил в нашем доме на моем попечении. И понеслось! Разговоры, прогулки, посещение праздников, снова разговоры, опять прогулки и гости.

Так прошло, как я уже сказал ранее, две недели, и для себя я уже определился в том, что с такой девушкой как Алена, можно прожить всю свою жизнь, ибо плюсов в ней гораздо больше чем минусов.

Сначала о хорошем. Она умна, красива, проницательна, начитана, близка мне по духу, активный по жизни человек и, как мне кажется, будет хорошей матерью. На том, что девушка богата, внимание не заостряю. Для меня это не очень-то и важно, ибо я сам о себе могу позаботиться. Теперь о минусах, а их не так уж и мало. Алена скрытна, порой впадает в легкую депрессию, на все имеет свое мнение, и слова мужа всегда будет воспринимать как рекомендацию, а не глас хозяина, то есть по «Домострою» будущая жена жить не станет. Однако это все тоже не важно, хотя, вне всякого сомнения, в Алене меня привлекли именно плюсы. Незаметно для себя я понял, что влюбился, и потому женюсь на этой девушке в любом случае. Пока я не могу разобраться в себе полностью, и не в состоянии определить степень моей увлеченности белокурой ведуньей. Но я могу слушать ее голос часами, и когда смотрю на нее, в моем сердце поселяется спокойствие, а душа оттаивает и хочется напевать какую-нибудь веселую мелодию. Что это если не любовь?

Сегодняшний день должен был пройти как обычно, то есть прогулка по Черкасску, поход в гости, позднее возвращение домой и, возможно, поцелуй на ночь. Вот только в столицу приехал Харько Нечос, мой будущий компаньон по весеннему походу, и предстояло обсудить с ним некоторые важные вопросы, которые отлагательства не терпели. Поэтому я хотел на время оставить Алену на попечение Ульяны и самостоятельно посетить постоялый двор, на котором остановился запорожский атаман. Но раз уж невеста желает пойти со мной, почему бы и нет.

Ожидание долго не продлилось. Девушка спустилась со второго этажа, на ней была меховая шубка, и можно было видеть только ее личико и сияющие глаза. Мы вышли на улицу, я галантно предложил ей свой локоть и мы направились на постоялый двор, который был расположен на другом конце Черкасска. Конечно, был бы я один, туда-сюда быстро бы обернулся, но рядом со мной находилась Алена и потому мы никуда не спешили, шли по заснеженным улицам, раскланивались с людьми, которых знали, и вели неспешную беседу.

– Скоро мы с дядей уезжаем, – сказала девушка.

– Но весной мы обязательно встретимся, милая.