Константин Кузнецов - Сто килограммов для прогресса

И надо ставить передатчик на пароход, двухстороннюю связь устанавливать.

Тут меня догнало и нахлобучило — у меня есть радиосвязь! Причем на очень приличное расстояние! Уж все Черное море я точно закрою! Ну и что, что только телеграфом, у меня морзянку три десятка человек знают. Все, я властелин Черного моря. Опять.

Когда в начале декабря на реке стал появляться лед, ушли последние баржи и добыча угля прекратилась. Объявил четыре дня выходных, люди приходили в себя, этот угольный месяц работали очень много. Отдохнув, занялись уже другими работами. Пока не промерзла земля, достраивали вал вокруг города. Когда земля затвердела, стали наращивать частокол, башни. Доделывали дома — летом строили второпях, а сейчас даже благоустройством занялись. Работы неспешные, можно сказать — отдых, после угля.

Донец стал промерзать, и рыбакам пришлось рубить полыньи для сетей. А на рыбу у нас большие надежды, привыкли рабочие хорошо питаться, избаловал их Командор. Овец осталось мало, их будем есть только по праздникам. Рыба хорошо ловилась всю осень, как теперь будут ловить из-подо льда, не знаю.

Зато с хлебом проблем нет, перед зимой нам много всего привезли — мука ржаная, мука пшеничная, ячмень, пшено. Даже картофеля Командор прислал немного, несколько раз поесть каждому хватит. Так что если рыбы не будет, до весны на зерне дотянем.

Необычный город под моим началом, хоть и маленький. Было чистое поле да река, и через полгода — дома, стены и башни. Рабочие строят, солдаты охраняют, бабы кухарят. Почти триста жителей в городе, и я тут самый главный. Ну еще есть комендант, но он старший сержант, а я младший советник, на два чина его главнее, хоть и гражданский я.

То что бабы кухарят — это не совсем так, на кухне меньше десятка работает. А баб в городе больше сотни, Командор сказал оженить лучших рабочих, и на зиму оставлять только женатых. А едят все в общей столовой, дома никто не готовит. Да и негде готовить, на каждую семью приходится одна комната с углом печки, топка только в одной комнате из четырех. Да и печь не для готовки, отопительная больше.

Так вот эта сотня баб, с утра приберутся — и все, делать больше нечего. Ну кто-то рукодельничает, кто-то еще каким делом занят, но большинство только лясы точит. Вот из разных народов они тут — и гречанки, и черкешенки, и ногайки, и армянки. А нашли общий язык быстро — говорят на жуткой смеси: половина слов греческих, остальные из других языков.

У мужиков по-другому: говорят по-гречески, но большинство пытается русский выучить, понимают, что без русского языка всю жизнь будешь уголь копать. Командор прислал книгу «Сказки», так пошла традиция — после обеда, все еще сидят полчаса, и кто-то из русских вслух читает книгу. Я сам иногда читаю тоже.

Но самая наша беда в том, что рабочих всех оженили, а солдат — никого. Я-то это давно заметил, и нанял себе служанку в Тане, молодку. А солдатам-то не положено. А бабы-то девки считай еще, молодые да красивые. Супротив солдата девке никак не устоять — у него форма, погоны, награды у некоторых. И пошли страсти. После страстей — мордобои. Вот тут солдаты себя проявили с правильной стороны — в драке никто за оружие не хватался, все честно, на кулаках. Отписал я про то Командору, тот полицейских прислал, да велел темницу построить. Драчунов запираем в разные каморы, с решетками, как рабов. Мужики после темницы выходят смирные — напомнили им рабскую жизнь. После того спокойней стало.

В конце декабря было происшествие — угорела одна семья, рабочий с женой. Топить каменным углем хорошо, от него жар сильный. Но вот надо уметь, догорает он по-другому. После того случая многие на дрова вернулись, но есть и те, кто продолжил углем топить.

Но настоящая беда пришла посреди зимы — татары. Да не дикие или ногаи — Большая Орда. Не вся Орда конечно, но тысячи три пришло. Специально ждали, что реки встанут, и не переплывать в холодной воде. По льду как по дороге пришли, да и знали, что у нас стена со стороны реки ниже. Травы коням зимой нет, так они на одном зерне идут. Лошадь без травы долго не сможет, но Орда тут недалече, за Доном, по хорошей дороге быстро дошли.

Так и встало войско на льду, напротив города. Стена, что к реке выходит, хоть и немного ниже остальных стен, но берег реки сильно мешает штурму. Татары это поняли, и вышли на берег, обступили город дугой — с востока и с юга.

Гонец к стене прискакал, и кричит на латыни какой и сколько дани мы должны. Струхнул я тогда немного, но виду не подал. А комендант мне — «Гонца стрелить, или просто послать? Как думаешь?» Я так солидно: «Гонца нельзя убивать, как же они тогда сообщат, что признают поражение. «Старший сержант уважительно на меня посмотрел, оценил мою мудрость.

Смотрю — минометчики уже развернули минометы у стены, прямо на земле. Им на стены даже не надо подниматься. Поднялся только старший минометчик, я думал он будет расстояния мерить своими треугольниками. А он достал план, а там уже все промерено. У коменданта спрашивает — когда начинать стрелять? Сейчас, пока стоят, или когда в атаку пойдут?

Комендант говорит — «Пойдут сейчас мимо стен, стрелами нас засыпят, зачем нам это. Начинай сейчас, левый миномет по левому флагу, правый — по правому. И сдвигай огонь к центру, чтобы ни одна мина, ни один осколок зря не пропал» И крикнул гонцу по-русски, крепко так, но гонец понял и поскакал обратно.

«Огонь!» Хлоп! Хлоп! Ушли две мины. Взрывы громкие, недалеко тут, полкилометра где-то. Пошли скороговоркой команды изменения прицела, еще хлопки выстрелов. Комендант мне: «Это новые мины, с толом, у них осколки хорошие, крупные».

Масса коней и людей перед нами забурлила, на флангах, куда падали мины, настал полнейший беспорядок, кажется, что грохот взрывов наносит больший урон порядку, чем смертельные осколки. В центре порядка было больше, и уже через минуту на нас двинулась лавина чуть ли не в тысячу всадников.

— Всем в укрытие! Стрелы! — закричал комендант, и подбежал к частоколу, наверху которого был навес из жердей от стрел. По стене и в угловых башнях уже стояли стрелки с карабинами у бойниц и ждали команды.

— Минометы! Ближе стреляй! Не давай подойти!

Мины стали падать ближе, как раз перед накатывающей черной волной татар. От каждого взрыва падало чуть ли не с десяток всадников, но на нас шла тысяча, конница приближалась. Среди грохота разрывов услышал характерный звук — хлопнули тетивы — сотни стрел облаком повисли в небе. Старший минометчик заорал своим: «В укрытие!», и те забежали под навес. Я уже давно стоял в «тени» стены, и сейчас вжался еще сильнее.

Дробным звуком сотни стрел ударили по земле и бревнам. Крикнул и упал на землю один из минометчиков, достала его как-то стрела. Старший сержант скомандовал стрелкам «Дальность — сотня, прицельно, огонь!» Выстрелы карабинов слились в непрерывный грохот, но секунд через двадцать, выстрелы стали стихать — стрелки стали менять израсходованные магазины. Комендант закричал — «Прекратить стрельбу!» Добавил тише — «Далеко уже».