Константин Кузнецов - Сто килограммов для прогресса

Менгли хотел было отдать жесткий приказ — идти к пушкам, но понял, что это значит посылать на убой тех немногих пушкарей, что у него остались. Решили ставить пушки вдвое дальше. Осталось еще четыре пушки, но для пробы ставят только одну. Сгрузили пушку и застыли — будут стрелять винтовки или нет? Пока молчат. Начали устанавливать пушку, но это дело не быстрое, надо установить деревянные подпорки, вкопать заднии упоры.

И тут — бах! Далекий винтовочный выстрел. Татары дернулись и пригнулись. Но ничего, даже не слышно свиста пули. Дальше работают. Через полминуты еще выстрел но с таким же результатом. Может солдаты не сюда стреляют? До крепости почти полторы тысячи шагов. Так и слышны выстрелы один-два раза в минуту. И тут заметили фонтанчик пыли от попадания пули. Люди замерли, но сотник грозно окрикнул, и все забегали еще шустрее.

Когда уже заряжали пушку, очередная пуля ранила одного татарина в ногу, но это не остановило подготовку к выстрелу. Но каменное ядро даже не долетело до крепости. Сотник, командир пушкарей, нахмурился и в задумчивости стал прохаживаться. Вот только при этом он все дальше и дальше удалялся от пушки, но как бы случайно. Все пушкари, с видом что они внимательно прислушиваются к размышлениям командира, так же двинулись за ним подальше от пушки. Уже отойдя на сотню шагов сотник опомнился и грозно приказал пушкарям продолжать стрельбу, но задрать пушку повыше и положить больше пороху. А он пока пойдет доложит тысяцкому. Пушкари уныло пошли обратно к пушке.

Грустно им было не только от далеких винтовочных выстрелов и близких фонтанчиков пыли. Увеличение количества пороха в пушке — очень неприятная вещь. Решили увеличивать навеску пороха понемногу.

Только четвертый выстрел попал в стену крепости. Каменное ядро ударилось в стену и раскололось на несколько частей, отколов от стены совсем немного. За это время пули ранили еще двоих, причем одного в живот, а это мучительная смерть. Наблюдавший за этим сотник отдал приказ прекратить стрельбу, скоро темно будет. Радостные пушкари быстро зашагали к лагерю. Сотнику же было совсем не радостно, теперь ему надо докладывать не только тысяцкому, но и самому хану. А плохие вести хану могут обернуться очень плохими последствиями для докладчика. Хотя хан Менгли был очень сдержанным и справедливым — казнил своих воинов редко. Тут уж как повезет.

Сотнику удалось доказать хану, что в таких условиях нанести урон крепости невозможно. Решили попробовать приблизиться с пушками под прикрытием больших щитов, и утром послали людей в город за досками. Но те проявили сообразительность, и просто поотрывали двери у десятка домов.

Но задача оставалась очень сложной — надо на телегах отвезти пушки, выгрузить их и установить. И все это под прикрытием тяжелых щитов. Не очень хороший план. Надо было делать пушки на колесах, как у дожа. А ведь сотник говорил, но тысяцкий лишь рявкнул — «и так пойдет».

И вот когда отряд с телегами, пушками, лошадьми и щитами начал двигаться в сторону крепости, раздались крики и все стали показывать на бухту. По бухте медленно шла шхуна под бело-голубым флагом. Пушка на шхуне выстрелила, снаряд взорвался недалеко, но никого не ранило. Но это было уже не важно — осада окончена. Сотник с трудом скрыл радость на своем лице. Войско Гирея уходило на север, к Перекопу. Но там его уже ждали — и солдаты в крепости, и ногаи под стенами.

К Порт-Перекопу близко подходить не стали, остановились в километрах пяти-шести к юго-востоку. Ногаи собрались у крепости все — и воины, и семьи, и кибитки. Только отары овец остались севернее, тут места для них нет. Если сейчас татары пойдут на ногаев, не боясь потерь от пушек крепости, то ногаям придется плохо, войско Гирея много сильней. Но татары не безумны — взрывы пушечных снарядов страшны, осколки летят далеко, ранят и убивают без разбора — хороший воин или плохой. И снаряды летят в любую часть войска — под ударом и первые ряды, и середина, и тыл.

Стоят две многотысячные тучи людей и коней. Менгли в сомнениях — идти к крепости — будут кровавые потери. Но достать стрелой или саблей он сможет только ногаев — приспешников дожа. Солдаты дожа отсидятся за стенами, безнаказанно стреляя в его людей. Уходить — признать свое бессилие перед дожем.

А тем временем в крепости Порт-Перекоп. Офицер штаба армии:

— Стоят, не идут. А если Гирей сейчас уйдет? Нам надо новые снаряды испытать. И работу трубок, и убойное действие шрапнели.

— Предлагаешь стрельнуть по ним?

— Надо.

— Тогда не просто стрельнуть, а хорошенько обстрелять из трехдюймовки шрапнелью, как и планировали.

— А вдруг татары из-за этого на ногаев попрут? Урон будет союзникам.

— Так они все одно попрут. Гирею просто так уходить нельзя — урон чести будет.

— Тогда давай. Диафрагменный шрапнелью. Воон там — видишь, гвардия. Там где-то сам Менгли. Только как дальность выставлять? Дальномера нету.

— Зачем нам дальномер. Мы тут не первый день живем, окрест все перемерили. Вот карта, вон ориентиры.

— Начинай. А малые пушки пусть с фугасами наготове. Если татары вперед попрут, бить по первым рядам. Вон, ногаи наши, вперед латников уже поставили, должны выстоять.

Громко стрельнула пушка, и далеко над татарским войском еле заметное облачко вышибного заряда. Татары дрогнули от пушечного выстрела, но взрыва снаряда не последовало, и все немного успокоились. Почти три сотни шрапнельных пуль впилось в темную тучу войска. Но это почувствовали только те, в кого эти пули попали, и их соседи. Такое большое конное войско сильно шумит даже стоя на месте, так что крики раненых мало кто услышал. Тысячи воинов ничего не заметили.

Офицеры на стене крепости впились подзорными трубами в далекого врага.

— Правее надо.

— Да. И немного ниже.

— Ну разве что самую малость.

— И трубку чуток позже поставить.

— Согласен, давай.

Еще выстрел.

— Вот так хорошо. Давай еще один!

Криков раненых стало больше, по войску прокатилась волна беспокойства. Тысяцкий поскакал доложить хану, что в войске появились раненые и убитые, вроде как из винтовок стреляют. Но до крепости тысячи шагов — происходит что-то странное. Он уже почти приблизился к хану, как после четвёртого далекого выстрела, что-то ударило в лицо ханского нукера, что был совсем рядом с Менгли. Брызги крови достигли ханского лица, а крепкий воин личной гвардии, увешанный железом, сполз на землю без чувств.

«Опять новое оружие дожа! За что Аллах послал мне этого иблиса! Я тут стою, и просто теряю время, а моих воинов убивает новое оружие без всяких взрывов. Но стреляет только одна пушка, но мне донесли что их там три, и еще одна на мало паруснике. А перед крепость более двух тысяч ногаев с луками. Все так и ждут, что я кинусь на крепость, которую не могу взять».