Максим Форост - Вперед, государь!

— А? — спохватился Клен. — Слова нет, — признался, — один общий смысл… То есть, в некоторых чертах, — быстро поправился.

— Ну да, — фыркнул разработчик. — В этом ты точно недалек от нас. Чем мы занялись, это по другому зовут теорией пространства и времени. Вот кратчайшая доля времени — 10 —43 секунды — это известнейший квант, моментное колебание волны материи в вакууме. Так длиной этой волны естественно оказался другой известный квант — 10 —32 миллиметра, — кратчайший отрезок пространства. Это константы, Клен, на них стоит наша вселенная.

Океан отвлекал. Казалось, каждая его волна несла в себе крупицу жизни. Рыба, планктон, водоросль. Разработчик от чего-то поморщился, поколебался, а стоит ли продолжать, но решил и продолжил:

— Короче, братишка. Первое, деленное на второе, дает скорость порядка сотен тысяч километров в секунду. Близкую к световой, к третьей нашей константе! С этой скоростью, выводим мы, физический вакуум и распространяет потенцию существования материи. Я не спешу, ты пока догоняешь?

Клен не ответил. Сердце давило грустью и болью, потому что этот океан был не возле родных Островов с их искусственными миражами, а здесь, в чужом доме.

— Не вещество или некое поле, — наверное, разработчик хотел выговориться, — а именно потенцию , проще возможность, существования материи. В общем, физическое ничто колеблется с известной частотой и амплитудой, а колебание формирует понятие времени, понятие пространства и понятие материи. Это креационистское излучение, Клен, это волна, на частоте которой, если хочешь, творился мир.

Морская пена бросалась на песок, оставляя после себя соль и губку водорослей. Разработчик пожал плечами, словно снимая с себя ответственность за свои выводы, а потом тоже уставился с Кленом куда-то за окно. В океан с его волнами, колебаниями и видимым отсутствием всяких берегов.

— Весь мир — колебание на известной и легко вычисляемой волне! — Вот эти слова Клен, наконец, услышал. — Есть колебание — есть и мир. Вот, смотри — перед нами вселенная, но, видишь ли, в этой вселенной мы не наблюдаем источника ее колебаний. Излучателя нигде нет! Ни в твоей вселенной, ни в нашей, ни… Короче, источник мира объективно находится вне самого мира. Хотя он-то и не дает миру потухнуть.

Клен по-прежнему не отрывался от океана. Волны — один вал за другим — наваливались на берег. Действительно, источник, что подарил мощный первотолчок этим волнам, здесь виден не был. Но надо ли его видеть глазами? Вот же — рвутся поднятые им самим волны.

— Послушайте, а здесь тоже глядят через океан, чтобы найти свое непреложное отечество? — Клен замер, ожидая ответа.

Разработчик как-то утомленно посмотрел на него.

— Так это же и есть та сфера фундаментальной науки, в которой побоялся работать Эйнштейн.

Клену ничего не сказало это имя. Разработчик неопределенно повел в воздухе руками:

— Эйнштейн якобы решил, что человечество к этой теории психологически и нравственно не подготовлено. Я-то думал наоборот: мол, дайте мне один излучатель, и я примусь творить миры и вселенные! Ну, да-да, творить миры — не округляй на меня глаза. Волну времени можно модулировать, как и волну радио. Так вот же!

Он настолько резко махнул рукой в воздухе, что Клен шарахнулся и предпочел отступить от него шага на три, не меньше.

— Так вот! Работает здесь конкретный трансформирующий центр, стоит на бывшей радиовышке реальный хроно-ретранслятор, а мы всей аппаратной паримся над беспонтовым видеошоу! У нас 70-кратный Zoom-коэффициент: в оцифрованном время-потоке меняется уже восемь поколений, пока в мейнстриме еле-еле течет три года! А всё это никого не прикалывает. И что? Где тут вопросы психологии и нравственности?

— Меняется восемь поколений… — Клен выдохнул от напряжения, пытаясь увидеть своего пятижды прадеда. — Так вы что… вы же нас ускорили. Скорость нашей волны… то есть ее частота, — Клен сбился, запутался. — Мы живем в семьдесят раз меньше? То есть быстрее…

— Да нет же… Мы просто сделали вас «погромче». Вот и всё. Скорость волны с ее частотой — их разве что Создатель изменит, — он кривовато усмехнулся. — А амплитуду, высоту «гребня» волны — вот ее поднять в семьдесят раз можно. Кванты времени бегут с той же частотой, но эти микроскачки в твоем мире как бы качественнее, что ли, конкретнее, капитальнее.

Клен ничего не понял, и разработчик явно был раздосадован. Он перешел на слабо понятный Клену язык:

— Мир можно трансформировать. Запускаю цифровой усилитель — растет «гребень» волны времени. Пространство и время, длина и частота волны — они же жестко связаны. Результат: возникает ваша вселенная цифрового потока, и она отличается от мейнстримной! Ну, другая космология, геофизика и всё такое. Важно, что субъективное чувство времени у вас выше. Здесь мы говорим час, а там материя уже изменилась на трое суток.

— Зачем это? — перебил Клен. — Зачем вам это, кто мы-то для вас в нашем мире?

— Сто пудов! — разработчик вдруг вытянул губы и рассмеялся — не злобно, не издевательски, даже скорей дружелюбно: — Это вечный прикол человечества — вопросить взятое за шиворот высшее существо, в чем таинственный смысл существования. Вот-вот! Братишка, знаешь, а вы на вашем Острове — поразительная модель человеческого сообщества!

Он посмеялся, а потом резко умолк и вдруг серьезно добавил:

— А лично я до сих пор боюсь внезапного ответа именно на этот вопрос. — Из океана чайка-рыболов выхватила себе еще одну рыбу, но неловко понесла ее и вдруг выронила. Закричав, остальные чайки, закружили над морем. — Смотри, чайки, наверное, спорят, как далеко уйдет везучая рыба!

— Шатин, да ответь ты ему, — не оборачиваясь, буркнул оператор, которого звали Юра. «Шатин, — запомнил Клен, — а не разработчик. Разработчик — это не имя…»

Разработчик пожал плечами и опять отвернулся к окну.

— Наука сдохнет без спонсора, а самый конкретный из спонсоров это развлекательная индустрия, цифровое TV и компании реалити-видеошоу. Вот и всё. Шестнадцать фанатов экстрима сунули три года назад свои головы в проект Digital Chrono Safari. Победителем сафари станет тот, кто скорее поймет трансформированный мир и первым вернется. Вас там народилось уже восьмое поколение. А мы каждые пять дней монтируем о прошедшем у вас годе часовые клипы и выдаем это зрителям. Это прикалывает!

Голос у Шатина подсел. Наверное, от переизбытка сарказма.

— Кое-кто в прикладной науке вас всерьез изучает. Да-да! Защищены три диссертации. «Льняное сортовыведение», «Регулирование численности карликовых медведей» и «Социоэтнологические доминанты сверхмалых культурных сообществ». Чего тебе, Кирилл? — Шатин резко обернулся, спиной почуяв приоткрывшего дверь ведущего.