Алексей Ивакин - Время возвращаться домой [СИ]

И под этим флагом стояли четверо пацанов.

Один в шляпе и черных очках. Мрачный, как Шерлок Холмс. Он поднял с пола здоровенную дуру, похожую на гитару-переростка. "Контрабас," - вспомнил Волков.

Второй, в клетчатой футболке, спрятался в угол. Там стоял столик, с клавишами, как у пианино. Музыкант провел по этим клавишам - точно, пианино.

Здоровяк с палочками в руках устроился за барабанами. Они были точно такие, как в одесских оркестрах. Тут цивилизация не продвинулась. На белой футболке здорового были видны два больших мокрых пятна подмышками. Вспотел почему-то.

Четвертый был серьезен, как римский папа. Только ростом не вышел - гитара была едва ли не больше него. Держал он ее наперевес, как автомат.

Они стояли и перешучивались мимо микрофонов. В это время контрабасист ковырялся в своем большущем инструменте.

Алексей хотел было зашагать дальше, но вдруг обнаружил, что прибывающие люди постепенно образовали такую толпу, что он оказался почти в первых рядах. Проталкиваться он постеснялся, пришлось рассматривать эту странную четверку. Взгляд этот заметил суровый контрабасист и, подойдя к краю толпы, спросил:

- Лейтенант, можешь помочь?

- Что именно?

- Фонариком посветить...

Оказалось, что у контрабасиста что-то сломалось в его огромном инструменте. Волков сделал шаг вперед и толпа вдруг встретила его свистом и аплодисментами как коверного. В ответ лейтенант помахал, не глядя на толпу, рукой, отчего та еще громче засвистела.

- Вот, подержи фонарик... - и музыкант протянул лейтенанту небольшой цилиндрик. - Сюда жми и вот так свети.

"Однако, удобная штука!" - подумал с завистью Алексей. "Под плащ-палаткой хорошо карты разглядывать. Свет такой... Рассеянный... И маленький. Хотя маленький - это плохо. Потерять можно в горячке боя."

- Димыч, ты скоро? - крикнул контрабасисту барабанщик.

- Момент, Ромыч! - продолжая постукивать по своей деревяшке, ответил Димыч.

Наконец, процедура лечения музыкальной гаубицы была закончена. Димыч повернулся к Волкову и, не снимая черных очков, спросил:

- А ты чего в такой форме? Откуда?

- Из сорок первого, - честно ответил пехотинец.

- Завидую, - не улыбнувшись, ответил музыкант.

А потом...

Потом контрабасист Димыч подошел к барабанщику Ромычу. Они долго шептались, время от времени поглядывая на лейтенанта.

А потом началось...

- Уан! Ту! Уантуфрифо! ГОУУУ! - вдруг заорал барабанщик. - Вини, давай! Это рокабилли, бейба!

И гитарист с медвежьим именем Вини мощно ударил по струнам. Взревело плоское пианино и забухал контрабас.

Тишину снесло залпом музыки.

- Для нашего гостя из сорок первого! Поехали!

One of our planes was missing

Two hours overdue

One of our planes was missing

With all it's gallant crew

The radio sets were humming

They waited for a word

Then a voice broke through the humming

And this is what they heard...

Опять эта песня! Вселенная что, специально лейтенанту ее проигрывает? Толпа буквально взорвалась и взревела. Девчонки запрыгали на месте, поднимая руки вверх. Под тонкими их футболками затряслись соблазнительные выпуклости. Лысый парень в красной рубахе, похожий на гориллу с лицом Александра Роу, согнулся почти пополам и начал выделывать невероятные коленца.

На припеве толпа стала петь вместе с музыкантами, буквально перекрикивая, нет, переорывая сцену и огромные колонки:

Мы летим, ковыляя во мгле,

Мы ползем на последнем крыле.

Бак пробит, хвост горит и машина летит

На честном слове и на одном крыле...

А с другой стороны неслось:

What's a shouts, what's a fire?

Yes we really hit on target for tonight!

How we seen as ??? throu the earth

Lot belove as I filds of a raid

Without spoofs to a fog

And I trust in the world

Coming in on a will and a pray

Волков чувствовал себя в эпицентре взрыва стапятидесятидвухмиллиметрового снаряда. Скорее нет... Не миллиметрового. Сантиметрового!

В конце песни, не останавливаясь, барабанщик со странным для Волкова именем Ромыч заорал в толпу:

- Группа "Шейкерс" поздравляет вас с прошедшим праздником Победы! МЫ! ИХ! СДЕЛАЛИ! ГОУГОУГОУ! И практически без перерыва понеслись песни - одна за другой. Иногда солист-барабанщик чуть-чуть разъяснял беснующейся толпе следующую песню. Вот эта - про рэднеков, например. Вот эта - про шахтеров, которым тяжело жить при капитализме.

Музыка была и привычна и непривычна одновременно. Словно ускоренный до безумия джаз. Фонари, кружащиеся вокруг своей оси, били по толпе пулеметами. Странная девочка с лицом Медузы Горгоны, дрыгая ногами, вдруг подскочила к лейтенанту и, схватив того за руку, потащила к сцене, в самую гущу трясущихся, словно в припадке болезни святого Витта, людей.

Лейтенант не умел танцевать так, как все эти люди. Сгорая от смущения, он прятал глаза в брусчатку Арбата и неуклюже двигал коленями, время от времени поправляя вещмешок и придерживая пилотку.

И тут заиграла вдруг медленная музыка. Тяжело дыша, потные люди прильнули друг к другу. Обняла его и Медуза Горгона. Нет, даже не обняла, а обхватила за шею и положила голову лейтенанту на грудь, словно хотела выйти за него замуж, хотя бы на ночь. Волков положил ей руки на лопатки и обнаружил, что застежек лифа нет. Он попытался отодвинуться от нее, но она прижималась к нему с такой силой, что даже через гимнастерку и галифе Волков ощущал всем телом ее мягкие изгибы и складочки...

Only you can to make all this wealth seem bright,

Only you can to make the darkness fright,

Only you and you alone can thrill me like you do,

And to fill my heart with love for only you.

Ромыч завывал в микрофон, закрыв глаза, Димыч - человек-контрабас - обнял свою бандуру, как любимую женщину, Вини теребил струны гитары в районе пояса, электрический пианист ласкал пальцами клавиши своего электрического пианино.

Каждый из них отдается музыке. Каждый по-своему. Кто-то отрешенно, кто-то на нервах, кто-то без оглядки, кто-то ласково. Эта музыка цепляла, лейтенант не понимал слов, но она вела его за собой, она жгла, рычала, роняла на пол. Она поднимала животное над человечьим. Эта музыка, это самое рокабилли - музыка для сильных, вдруг понял Волков. Только сильный может отдать себя своему животному, чтобы через какое-то время вернуться в человечье. Она словно давала выход тому, чего Алеша боялся всю свою сознательную жизнь.

А еще под такую музыку ничего не страшно. Агрессивная, по-хорошему злая...Это музыка тех, кто однажды проиграл, но они возьмут свое. Музыка свободы. Музыка освобождения.

"Вот о чем этот Ромыч поет?" - думал Волков, мало понимая по-английски.

А хрен его знает.

Что-то там про "Кентакки", про "вонт ю", про...

Но все равно - хорошо!

"Так внезапно и жениться можно!" - мелькнула шальная мысль. Медленная песня закончилась и понеслось опять энергичное:

Rock, rock, rock everybody!!

Roll, roll, roll everybody!!

Rock, rock, rock everybody!!

Roll, roll, roll everybody!!

Димыч вдруг положил свой контрабас на бок, забрался на него, задрал к горизонту левую ногу и, балансируя на правой, начал щипать могучие струны. Публика завопила музыкально-акробатическому трюку.