Сергей Савелов - Подготовка к выполнению замысла [СИ]

Под чебуреки и винцо (пришлось взять для друга) я рассказал о своих трудностях.

— Я сочиняю и пою неплохие песни. Но не могу их официально зарегистрировать. Никто не хочет связываться с неизвестным подростком. Я решил выйти на Романова. Не зря его зовут «хозяином» города. Для этого, я написал песню о блокаде Ленинграда. Думаю хорошую. Знаю, что он воевал защищая город, и о блокаде знает не понаслышке. Песню я подарю. Но надеюсь, что он поможет с регистрацией других моих песен. Понимаю, что меня к нему не пустят. Я хочу просто передать ему письмо, где все напишу. Догадываюсь, что если пошлю письмо официально, то до него не дойдет. Через некоторое время я получу очередную отписку. Поэтому ищу возможность передать письмо напрямую. Мне надо узнать все о его окружении. Даже сплетни и слухи могут пригодиться, — выложил вполголоса Эдику, репетируя будущую речь для тети.

— Чем же я тебе могу помочь? Где я и где Романов? — не понимает.

— Ты с родителями живешь в Ленинграде давно. Явно, что-то слышали от соседей, знакомых, друзей. Я ведь не местный и никого не знаю. Даже не знаю, женат ли он? Имеет ли детей? Где живет и отдыхает? Есть ли у него друзья? И прочее, — продолжаю убеждать.

— Меня никогда раньше не интересовало, как и чем занимаются большие начальники. Конечно, ходят разные слухи и сплетни. Но может это вранье, — признается, задумавшись. — Ты еще долго будешь в Ленинграде? — спрашивает, приняв какое-то решение.

— Через пару дней уезжаю. Если не получится за эти дни, потом снова приеду, — сообщаю ему.

— Запиши мой телефон, — диктует мне знакомый номер 257-XX–XX. — Я поспрашиваю и тебе сообщу, — обнадеживает.

В тамбуре расстались друзьями у платформы «Сосновая Поляна». Он выскочил, а я поехал на вокзал за посылкой для тети.

Тетя, удивительно, но мне обрадовалась. Начала ахать и вертеть, разглядывая со всех сторон.

— Красавчик! На мать похож. Как она там? Девочки прохода не дают? Надолго в Ленинград? — засыпала вопросами.

— У нас все хорошо. Со вниманием девочек справляюсь. В Ленинграде на пару дней, — пытаюсь ответить на все.

— Располагайся, мойся, и я тебя кормить буду. Тогда и поговорим, — решает. — Голодный, наверное, — интересуется.

Тетя, похоже, с мамой ровесницы. Тоже выглядит привлекательно. Чуть выше и стройнее мамы. Мысленно сравниваю. В квартире идеальный порядок. (Как у Таньки). На виду ничего лишнего. Мужским духом не пахнет.

«Как она двушку получила? Тете около сорока, а детей нет. Не сложилось?» — закрадывается мысль.

Достав из сумки сменное белье и туалетные принадлежности, иду в ванную. Тетя хлопочет на кухне.

«Надо бы трусы с носками еще купить. Ходить, вероятно, придется много, а стирать не хочется. Лучше каждый день буду одевать новые», — планирую про себя.

— Куда вы мне столько прислали? — притворно возмущается тетя, когда я вышел из ванной.

Гляжу на кухонный стол заставленный банками с вареньями, соленьями и медом. «Как мама умудрилась втиснуть все это в сравнительно небольшую коробку?» — мысленно удивляюсь.

— Сколько это стоит? — спрашивает, протягивая шарфики, пакеты и какую-то золотую безделушку.

Пожимаю плечами. Ведь я не участвовал в комплектации посылки и не знал, что там.

— Спасибо, очень красиво, — чмокает меня в щеку и уносится в прихожую к зеркалу.

— Рассказывай, как вы там живете? — начинает светскую беседу за ужином тетя.

Обстоятельно рассказываю о семье и отвечаю на дополнительные вопросы.

— Ты приехал Ленинград посмотреть еще раз? — поинтересовалась по окончании моего рассказа.

— По делам, — ответил, чем не на шутку удивил ее.

Глядя на ее заинтересованное лицо выдал версию, отработанную на Эдике.

— Чем я могу помочь? — задумалась. — Я знаю, что к Романову относятся по-разному. Интеллигенция, как правило, отзываются не очень хорошо. Его даже прозвали «Гэвэ» из-за имени и отчества. Многие хвалят. При нем много построили и строят. Зовут «хозяином». Отмечают его жесткость и бескомпромиссность, — перечислив, замолчала.

— Мне споешь? — неожиданно спрашивает.

Киваю, ожидая продолжения.

— Что еще могу рассказать? У него есть жена и две дочери. Говорят, что живет в обычной квартире, где-то недалеко от «Авроры». Бывает, гуляет по вечерам и по-простому здоровается с прохожими, — сообщает дополнительно.

— Да! Ходили слухи, что он устроил свадьбу дочери в Таврическом дворце и для этого приказал взять царский сервиз из Эрмитажа. Правда, я в это не верю. Не похоже на него. Наоборот, слышала, что Романов отрицательно относится к тем, кто стремится жить в роскоши напоказ, — вспоминает.

— Еще говорят про его особые отношения с нашей ленинградской певицей Людмилой Сениной, — дополняет. — Ты понимаешь, о чем я говорю? — спрашивает у меня, как у неразумного подростка.

Киваю снова и интересуюсь:

— Как в Смольный проходят посторонние, не знаете?

— Не знаю, не ходила, — смеется. — Ты в Смольный собрался?

— Пока хочу узнать, как можно больше. Потом думать буду, — разъясняю.

— Наверное, все что знала, тебе рассказала. Может еще, чего вспомню. Завтра еще поспрашиваю на работе у девчонок. У нас в отделе есть такие, которые всегда все про всех знают, — обещает, улыбаясь, как будто чего-то вспомнила смешное. — Ты наелся? — беспокоится. — После чая еще попьем с вашими гостинцами, — обещает. — Пойдем в комнату, там споешь, — предлагает. — Мне интересно, — признается.

Начинаю с песни «Так хочется жить». Инструментов у нее не было, поэтому пою «а капелла». Тетя Света внимательно слушает и смотрит на меня.

— Замечательно! — восхищается. — Конечно, тебе с такими песнями нельзя оставаться неизвестным. Многие наши певцы поют примитивные песенки, которые сразу забываются. А такие песни, как эта не забудется, — соглашается. — А еще? — просит.

Пою «Дорогу жизни» Розенбаума:

Закончил петь. Тетя Света молчит и смотрит в пол. Поднимет голову, в глазах слезы.

— Много слышала и читала о блокаде. Но таких песен еще не было. Даже мурашки по телу пробежали. Хорошая песня, но боюсь, не пропустят ее. Слишком она … откровенная, что-ли. Слушаю тебя и как в кинохронике перед глазами встают сцены блокады, — признается.