Сергей Савелов - Подготовка к выполнению замысла [СИ]

Второй вариант — искать Радченко Леву или Леню. Он не должен попасть в закрытые от населения списки, поэтому есть шанс разыскать через адресные бюро. Заодно можно поспрашивать про Наташу Радченко. Вдруг бюрократическая машина не сработала и она не числится дочерью Романова под фамилией мужа. Маловероятно, но попытаться нужно.

Отвлекаюсь от раздумья, когда тетя Света с сочувствием во взгляде подставила мне чашку с чаем и придвинула мне блюдечко с куском торта. (Захотела порадовать племянника и купила). Смущенно извиняюсь и благодарю.

— Пригодится то, что я выяснила? — осторожно интересуется.

— Не знаю, — задумчиво тяну, — но если получится, я Вам подарю автомобиль Жигули. Поступайте на курсы водителей и учитесь на Права.

— Спасибо, конечно. Но я на велосипеде ездить не умею. Зачем мне машина? — сообщает, смеясь.

Видя, что мне не до разговоров тетя ушла спать. Полночи я продолжал обдумывать всякие варианты передачи письма, но ничего нового не придумал.

Утром сижу над текстом письма Романову. После нескольких не понравившихся вариантов читаю, что вышло:

«— Уважаемый Григорий Васильевич! Я не нашел способа, чтобы встретиться с Вами лично. У меня есть важные сведения, касающиеся Партии, страны и Вас.

Чтобы не казаться Вам голословным, сообщаю, что многочисленные изнасилования в Ленинграде и других городах страны под видом сотрудника милиции совершил ленинградец Григорьев. Ранее судим за изнасилование. Работает дальнобойщиком. Женат. Жена знает или подозревает его в преступной деятельности. Награбленное Григорьев прячет в сиденье своего грузового автомобиля и дома.

В ближайшее время умрет Член Политбюро Кулаков Федор Давыдович. Официально объявят причиной его смерти — сердечный приступ. Будут ходить слухи, что он окончил жизнь самоубийством, застрелившись. Другая версия причины смерти по слухам — алкоголизм. На похоронах Первые лица страны будут отсутствовать.

Очень надеюсь, что Вы, Григорий Васильевич мне поверите и найдете возможность пригласить для конфиденциальной беседы. Хотелось бы, чтобы обо мне никто не знал кроме Вас.

Я пишу хорошие песни. Недавно написал песню „Дорога жизни“ о блокаде Ленинграда. Вот текст:

Эта песня может послужить официальным поводом для нашей с Вами встречи.

Заранее прошу прощения, но не хотелось бы мне говорить в помещении, где можно организовать прослушивание. Слишком опасны для многих мои знания. Я хочу принести пользу своей стране, народу и Вам лично.

Мой адрес:…

Еще раз перечитал и переписал на другой лист. Письма сложил в два конверта. На них надписал: «Романову Г. В. лично». Не заклеивая конверты, убрал во внутренний карман куртки. Набрал телефонный номер Эдика. Через некоторое время услышав его недовольный заспанный голос, представился. Узнав меня, Эдик обрадовался.

— Ты где? Подъехать можешь? У меня есть кое-что для тебя, — закричал он в трубку.

— Я в Ленинграде. Сам кое-чего узнал. По телефону не можешь намекнуть? — предлагаю.

В трубке сопение.

— Ладно, слушай. Узнал о даче. Про свадьбу дочери. И другие мелочи и сплетни, — перечисляет.

— Адрес дачи знаешь? Имена, фамилии неизвестные? — интересуюсь.

— Адрес не знаю, только поселок. Осиновая роща. Там, наверное, найти можно будет. Имена — Наташа, Лев Родченко или Радченко. Про их свадьбу и сервиз, — перечисляет. — Пригодится? — интересуется.

— Пока не знаю. Если сегодня не получится, то завтра я тебе позвоню снова, — обещаю.

— С тобой хочет встретиться моя девчонка со своими подругами, — смеется в трубку.

— Зачем? — удивляюсь.

— Послушать тебя хотят. Мне же пришлось рассказать о тебе, — разъясняет, продолжая хмыкать.

— Без проблем. Всегда хотел познакомиться с ленинградской девчонкой. Если не в этот раз, то в августе встретимся, — обещаю. — Пока! Мне пора.

— До встречи! Звони!

На проспекте не вижу киосков Справочного бюро и спрашиваю прохожих. Никто не знает, кроме привокзальных. Еду на Московский вокзал. В справочное бюро заполняю и подаю бланк «Радченко Леонид. До тридцати лет». Плачу двадцать пять копеек за неполные данные. Болтаюсь по вокзалу и через пятнадцать минут получаю несколько адресов. Некоторые с телефонами. Снова прошу бланк. Заполняю «Радченко Наталья. До тридцати лет». Получаю другую справку. Сравниваю. Совпадений нет. Подумав, прошу у недовольной киоскерше еще бланк и заполняю — «Радченко Лев. До тридцати лет». Получаю и сравниваю.

— Yes! Есть совпадение! — радуюсь.

Чувствуя азарт, подхожу к первому свободному такси, не обращая внимания на конец очереди с чемоданами.

— Пятерка — к домику Петра, — обращаюсь к молодому водителю, улыбаясь из-за получившийся фразы.

— Иди в конец, там спросишь, — с сожалением кивает на машины сзади.

В конце таксомоторной очереди уже ко мне подходят таксисты и интересуются моим маршрутом. По дороге спрашиваю водителя:

— Вы не знаете дом, где живет Романов? — Слышал, что Домик Петра, крейсер «Аврора» и дом Романова рядом находятся. Вот и хочу все достопримечательности сразу посмотреть, — развеиваю его недоумение.

— Так куда тебе? — улыбается.

— К Домику Петра, конечно, — удивляюсь.

— А я думал, с Домика Романова начнешь экскурсию, — развеселился таксист. — Только там билеты не купить.

— Почему? — изображаю наивность.

— Не продают, — хохочет довольный.

Смеюсь вместе с ним. Сворачивая с моста на набережную и проезжая первый перекресток, водитель показывает на дальний дом:

— Вон дом Романова.

Высаживаюсь на набережной и рассчитываюсь с водителем. Дождавшись, пока машина скроется, перехожу улицу и поворачиваю в проулок. Дохожу до перекрестка с большой улицей. На углу дома читаю табличку «Улица Куйбышева дом 1/5».