Юлия Гордон-Off - Святая Мария

Клёпа показывает, что на плаву, кроме двух сдавшихся ещё шесть пароходов, двое из которых, видимо, не долго продолжат своё горизонтальное движение по морской поверхности. Один совершенно целый на вид пароход без хода болтается в стороне, похоже, что это один из буксируемых, ведь с носа свешивается кусок уходящего в воду буксирного каната. Подходим ближе к мачтам "Иватэ", со шлюпки нас приветствуют моряки "Аскольда", ратьером передаём на крейсер благодарность за совместный бой Грамматчикову и просим принять под опеку и охрану два сдавшихся транспорта, а на транспорты приказ "подойти к большому русскому крейсеру!". Сами разворачиваемся, чтобы закончить с караваном, но едва начинаем своё движение, как флаги на пароходах начинают падать один за другим, "Вот! А ещё говорили, что Император Японии запретил сдаваться!" - бурчит Николай. Он снова уступил мне тело, вдруг ещё понадобиться его участие. Делать нечего, начинаем обход капитулянтов, надо же определиться с трофеями.

А в это время оба флота снова выстроились в линии и начали маневрировать. Первое сближение и перестрелка не прошли даром, даже с высоты были видны пожары и суетящиеся аварийные партии, но ни один корабль не потерял хода, не вываливается из строя. После отхода японская эскадра повернула налево к северу, а Макаров показал правый поворот, и сейчас разойдясь, оба флота практически одновременно стали выполнять разворот, чтобы снова сойтись на контркурсах. Я совершенно ничего не понимала в этих эскадренных шахматах, что даёт тот или иной манёвр, почему надо сходиться этим курсом, а не иным и почему при таком сближении даже отворот противника не даёт ему преимущества или наоборот. Николай даже не брался мне что-либо объяснять, а я не настаивала, потому, что едва ли можно было быстро всё объяснить, я только транслировала ему картинки. Сошедшиеся было две группы крейсеров, пять японских и отряд Иессена, после прохода на встречных курсах со взаимным обстрелом тоже разошлись и сейчас маневрировали много юго-западнее не сближаясь до дистанции стрельбы, фактически они повторили манёвр "старших братьев".

Каким-то шестым чувством я до судорог понимала или чувствовала, что сейчас "Новик" должен быть там, рядом с нашей эскадрой, но было как-то не очень понятно или вежливо бросать "Аскольд", особенно помня болезненную обидчивость Грамматчикова, с которым и так отношения были немного натянутыми по непонятным причинам. После обсуждения с Николаем, мы решили, что нужно подойти к "Аскольду" и попробовать обговорить, что возможно имеет смысл сейчас нам сходить к месту маневрирования эскадр. А так как мы уже почти прошли сквозь кучу сдавшихся японских транспортов, мы увеличили ход, чтобы выйти на противоположную сторону и, обогнув их по дуге, сблизиться с "Аскольдом". Вот как раз в тот момент, когда мы только начали делать свой поворот, броненосцы снова сошлись на дистанцию стрельбы и эскадры шли параллельными встречными курсами и лидеры уже стреляли друг в друга, а следующие в ордере только готовились присоединиться к этой забаве. Только я видимо пропустила и была не очень внимательна в момент поворота нашей эскадры, оказывается, как сказал Николай, головным сейчас шёл не "Петропавловск", а "Ретвизан", видимо броненосцы повернули "все вдруг" и колонна броненосцев оказалась развёрнута хвостом вперёд, а Вирен сманеврировал и теперь "Мария Николаевна" шла за флагманским "Петропавловском", а не "Ретвизаном" Шенсновича. Как скороговоркой объяснил Николай, смысл манёвра в том, чтобы сменить головной корабль, потому, как при проходе на контркурсах именно головные корабли получают самый большой ущерб от огня всей вражеской линии, в него начинают стрелять раньше всех и далеко не сразу переносят огонь на следующего в строю. Сейчас головным шёл Шенснович, за ним "Победа", третьим "Пересвет" под вымпелом младшего флагмана контр-адмирала князя Ухтомского. Первое отделение в строю начинал "Цесаревич", за ним "Полтава" под вымпелом ещё одного младшего флагмана контр-адмирала Моласа, следом "Севастополь" Бахирева и Макаров на "Петропавловске". За броненосцами колонну крейсеров начинала "Княжна Мария", следом с вымпелом Вирена "Баян" и замыкающим "Рюрик".

Вот сейчас и вступили в перестрелку головные броненосцы. До нас долетал лишь далёкий рокот, а не отдельные залпы, а с высоты я видела вспышки и клубы дыма, сопровождающие выстрелы с обеих сторон, головные и наверно уже вторые корабли перенесли огонь на следующие в линии, когда над идущим вторым в русском стою кораблём вспух огненный шар и к небу потянулся грибовидный дым мощного взрыва. Что именно с кораблём в основании этого гриба разглядеть не было возможности, потому, что часть дыма и огня рвалась в стороны...

Только после паузы испуганного осознания, в мозг стали проступать мысли, что взорвался наш броненосец "Победа", с которого в первый день войны в нас всадили снаряд, и на котором теперь командиром бывший флаг-офицер Макарова, которого Николай хорошо знал и уважал. Вот именно это называется "Золотым попаданием", на японских кораблях сейчас наверняка всеобщая радость и ликование, как крики "Ура!" у нас на борту в похожие моменты. Не знаю, Николай сформулировал этот приказ или я его отдала сама:

- Евгений Васильевич! Передайте на "Аскольд" после выстрела из сигнальной пушки "Иду к эскадре! Оставляю транспорты под вашу охрану! Взорвался "Победа", благодарю за понимание! Эссен". А нам сразу курс к эскадре, вернее к месту боя! Исполнять!

Прервав начатую циркуляцию, мы легли в поворот в другую сторону и устремились к месту боя. Воодушевлённые японцы развили бешеный темп стрельбы, а наши отвечали как-то с задержками, могу себе представить, как ударило всем по мозгам то, как у всех на глазах просто исчез во вспышке взрыва целый броненосец. Неизвестно и наверно никогда никто не узнает доподлинно, что именно произошло, но в результате произошла детонация снарядного хранилища, а это взрыв такой силы, что это привело к лавинной детонации всего, что может взрываться и гореть на борту.

Я не знала, что буду делать, как ничего не мог посоветовать Николай. Только очень хорошо знала, что бывают моменты и события, после которых рушится самая несокрушимая оборона, впадают в панику и бегут перед гораздо более слабым противником умелые обученные армии, и сейчас этот взрыв может стать роковым не только для погибшего броненосца, но и для всей нашей эскадры, поэтому я должна быть там как можно скорее. До места сражения флотов от нас было больше десяти миль, собственно, если бы не Клёпа, то о происходящем наши наблюдатели с биноклями могли бы только догадываться. Но сейчас вопрос сохранения тайны отступил перед лицом более грозной опасности и по моему приказу "Новик" развил сейчас свой максимальный ход. Пока шли, я отдавала приказы, приготовить в стрельбе все торпедные аппараты, всем лишним укрыться под палубой и в надстройках, к орудиям кроме осколочно-фугасных подготовить бронебойные, а с Николаем обсуждала, сколько он сможет продержаться сам, если я выложусь до краешка и вырублюсь. Имеющийся расклад совсем не порадовал, Николай уже частично выложился сегодня, и сумеет ли он продержаться хотя бы тридцать минут, не было никаких гарантий, а если я упаду прямо на мостике, то чем это чревато?! В результате, я вызвала на мостик ещё и Феофана, чтобы отозвал если потребуется Клёпу и помог нам добраться до каюты и уложил нас в постель.