Виктор Сиголаев - На все четыре стороны [litres]

Странно. Разве дежурному можно отлучаться из «скворечника»? Тем более бухому…

Впрочем… ладно, это их сугубо милицейские дела.

Заметили, как приятно на язык ложится – «милиция», «милицейские»? Только «выхлоп» из милицейского организма слегка подгаживает общую благодушную картину. Но не суть. Все равно душу греет. Вместе с почками. А то придумали – «полиция», «полицай». Как-то неприятно резонируют эти слова с памятью нашего народа, вы не находите? Будь то хоть дореволюционные жандармы, хоть фашистские подстилки времен Великой Отечественной.

Хорошо, что в этом времени с головой пока еще дружат.

Старлей посадил меня не в салон, а… очередная странность… в «обезьянник». Это, кто не знает (неужели такие еще остались?), багажная часть «газона», усиленная металлическими решетками. В ответ на мой вопросительный взгляд мой нечаянный водитель только развел руками. Потом сокрушенно вздохнул и указал подбородком на задние сиденья, заваленные какими-то рулонами и коробками. На правом переднем месте была такая же беда.

Вновь непорядок. Это «дежурка» или «хозяйка»? Где это видано, чтобы так захламляли «дежурного козла», не для нежных гражданских ушей сие будь сказано?

Ну что ж, делать нечего.

В ответ на заманчивое предложение, от которого трудно было отказаться, я кивнул обреченно и полез в малокомфортабельный отсек для асоциального элемента.

Какая разница, как ехать? Главное, чтобы быстрее! Ирину надо спасать!

В пыль разобьюсь, но все сделаю для освобождения из плена своей боевой подруги-наставника. И Козет все сделает… Козет?

Я с досадой хлопнул себя по лбу, раскачиваясь на поворотах в «обезьяннике».

Почему же я не передал «отбой» засадной группе Сан-Саныча через нашего оперативного? У них же есть радиосвязь! Что происходит с моей головой? Страх за Ирину все застил? Непроходящий шок от ужаса недавнего спуска в бездну? Кстати, я уже говорил, что высоты просто органически не перевариваю? Все равно это меня мало извиняет.

Какой же я тормоз!

Ну ладно. Каяться и наказывать себя морально буду после. Когда скрутим злодея и выручим нашу подругу, в чем я ни на секунду не сомневаюсь. Быстрее бы добраться и присоединиться к поискам на Керченской! Носом землю взрою! Давай, «канарейка», лети, родная!

Я приник к заднему обрешеченному окошку «газона».

Ну да, летим, как… подраненная улитка.

Справа мелькают огнями прибрежные поселки, слева темнеет массив Крымского хребта. На глазок – километров сорок осталось до города. И вновь я не подумал – можно было предупредить моего старлея, потерять с полчасика и вернуться в город по староялтинской дороге, через Байдарский перевал. Как раз там сейчас и устраивается в засаде Сан-Саныч со товарищи. Тогда и предупредил бы Козета! А так… шпарим мы сейчас по новой трассе – гораздо левее и ниже, вдоль самого моря. Засадники наши остались высоко в горах, справа сзади. Будут ловить черную кошку в черной комнате. Которой еще и нет к тому же!

Еще одна глупая досада. Да я сегодня в ударе!

Я насупился и забился в угол своей клетки.

Не бывает страшнее злости, чем злость на самого себя. И пришиб бы мерзавца, да… жалко себя любимого. Пригодится еще…

Чтобы абстрагироваться от самоистязаний, стал размышлять о феномене Полищука-Крохмалюка.

Ведь этот скрытый недобиток умудрился легализоваться в самых что ни на есть верхах партии! Городской комитет КПСС – это вам не хухры-мухры, с улицы туда не возьмут. Десятки раз проверят-перепроверят, найдут очевидцев славного боевого и трудового пути, поднимут множество документов. И все равно не смогли распознать истинную личину этого оборотня. А если один просочился, где гарантии, что других нет? Судя по тому, как азартно крушили страну, начиная с апрельского Пленума в восемьдесят пятом… закрадываются, знаете ли, подозрения.

Так что там с Полищуком?

Зловредный дед рассказывал, что собственноручно убил… себя, то бишь палача Шайтана, в последний день зачистки концлагеря. А как же было на самом деле?

Можно предположить так.

Чуя звериной своей сутью начало грандиозного шухера и не считая целесообразным полностью довериться «дойч орднунг», Полищук… а нет… тогда еще Степан Крохмалюк, стал строить планы на будущее – как бы в случае, вдруг приспичит сменить окрас, то бишь «перекинуться», если прижмет, из палачей в партизаны. Для этого, по-видимому, среди узников концлагеря «Красный» приглядел он семейную пару – Дарью и Сергея Полищуков, подпольщиков из группы «Сокол». По какой-то причине Дарья сошла с ума. Надо полагать, не случайно. Представить даже страшно, как эти твари такое сделали, но… все равно думать об этом надо. Долг у нас такой – не забывать. И не давать забыть своим детям и внукам!

Искалеченную женщину выпустили из застенков: чего с нее можно еще взять? Можно даже предположить, что Крохмалюк спас ее от… «утилизации»… бр-р… аж дрожь по телу от таких словечек. Спас, но не из большого человеколюбия, разумеется, а из далеко идущих расчетов. Устроил сумасшедшую Дарью в халупе у старой многодетной татарки, живущей в трущобах Эстонской улицы. У родственницы, скорей всего, какого-нибудь сослуживца по крымско-татарскому шума-батальону.

Пока все звучит ровно. Что дальше?

А дальше Крохмалюк просто-напросто устраняет Сергея в лагере. И похищает из канцелярии его документы. Все, задел на будущее сделан. Остается только ждать дальнейшего развития событий на военных фронтах. Могу еще предположить, что хитрый и абсолютно циничный Крохмалюк, отмеченный наградами вермахта за безупречную жестокость и прославившийся неумолимостью к беззащитным жертвам, не ограничился закладкой одной-единственной «легенды». Благо возможности у него были. И беспринципности хватало, усовершенствованной уроками школы абвера. Были, скорей всего, у него и еще варианты легализации, к гадалке не ходи.

В конечном итоге одну из своих закладок он и использовал.

В последние дни оккупации, а точнее 11 апреля 1944 года, во время массовых расстрелов в урочище Дубки Крохмалюк инсценирует нападение на самого себя. Как? А очень просто! Ему было достаточно лишь подойти (якобы неосторожно) поближе к шеренге обреченных и дать схватить себя за одежду слабым и изможденным людям. Потом, естественным образом, падение в могильный ров и… закопаться как можно глубже под трупы, чтобы товарищи-шуцманы случайно самого не подстрелили сгоряча. А может быть, он даже и предупредил кого-нибудь из сослуживцев, чтобы тот стрелял не очень точно.

Все может быть.

И трюк, как ни крути, опасный.

Тем не менее я уверен, что Крохмалюк пошел на этот риск для достоверности стартующей легенды. Не было у него другого выхода, а хитрости и наглости хватало. Этот риск – страховка на тот случай, если кто-нибудь из свидетелей выживет. И подтвердит, что… да, был Шайтан… был и весь вышел. Убили его собственные жертвы. У всех на глазах. А вот и сам герой – Сережа Полищук, изувеченный и без глаза. Пролежавший двое суток среди трупов на грани жизни и смерти.