Виктор Сиголаев - На все четыре стороны [litres]

У кого совести хватит засомневаться?

Героя вытащили, откачали и спасли. Потом, скорей всего, подлечили в госпитале, надо думать. А он, как пошел на поправку, прямо из больнички прогулялся ночью на улицу Эстонскую и «зачистил» последних свидетелей его сопричастности к персоналу концлагеря, ликвидировал старуху-татарку с ее детьми и внуками. Топором. На всякий случай. Чтобы не выдала между делом. Соседа еще, кажется, убил пожилого. И по старой отработанной привычке – безобидную собаку… из-за чего у меня и начал завязываться тревожный узел подозрений.

И все у него получилось – и устранение опасных свидетелей, и собственное алиби. Трудно, что ли, было сымитировать ухудшение физического состояния сразу после возвращения с места преступления? Слег, наверное, на неделю. Я так думаю, получилось еще до сообщения ему лично об «убитой соседке», где проживала якобы его сумасшедшая жена. Кто бы на него подумал? Горе-то какое!

Лихо одноглазое! Все рассчитал.

И Дарья, можно предположить, не сама через год «угасла». «Муж», скорей всего, помог. А вдруг бы она поправилась? Да и вспомнила бы, чего не надо помнить? А тут… незадача такая! Померла болезная…

В общем, и тут Шайтан потоптался. В этом нет даже и капли сомнений.

А потом оборотень переехал в другой город и начал делать карьеру по партийной линии. А почему бы и нет? Как партизан, как инвалид войны, да просто как хороший, достойный и заслуженный человек. Партии нужны такие! А чтобы не волноваться особо о старых свидетелях и военных очевидцах, появилось у Крохмалюка-Полищука хобби: стал он усиленно изучать историю концлагеря «Красный». Допуск у горкомовца в военные архивы есть, всюду ему зеленая улица, содействие и почет по столь важному и нужному делу торжества исторической справедливости.

И партии хорошо – патриотизм, благородная ненависть и все такое, и ему неплохо – все время держит руку на пульсе. Где лишнюю опасную бумажку можно извести, а где и неудобного человечка прикопать. Которого, к примеру, и подговорил тогда в лагере стрелять мимо себя в могильном овраге.

В начале семидесятых целый судебный процесс провели по фашистским недобиткам Крыма. Кто в числе первых свидетелей вставал немым укором? Полищук, наше партийное светило. И не только немым, надо думать. Соловьем пел, всех топил и себя тем самым перед партией чистил.

Вот так все ровно и вытанцовывалось, пока в кабинет к нему не заглянул… Тимофей Кондратьев! Единственный выживший после плетей Шайтана узник совхоза «Красный». И сбежавший тогда чудом из концлагеря благодаря минутной слабости коменданта Отто Шпекмана.

Узнал Шайтан свою жертву! На суде, возможно, не пересеклись, а теперь – узнал.

Узнал и сразу же подписал ему смертный приговор. Второй раз. Несмотря на то что Тимофей наверняка и не понял тогда, кто именно перед ним в темных очках и в дорогом представительном костюмчике с ленинской жилеткой. Иначе там же на месте и задушил бы гниду голыми руками.

Роковая последовательность случайностей и совпадений!

И непрерывная кровавая цепь злодеяний черного гения: ведь в сообразительности этому гаду не откажешь.

Да что там!

Он ведь и сейчас почти ушел от возмездия, если бы… если бы не сломанные санки моего соседа. И не рейка, воткнувшаяся мне в чувствительное место. И не болтливые старушки в коридоре поликлиники, случайно присевшие мне на ухо. А я, в свою очередь, вновь стал песчинкой, из-за которой заклинило шестерни неумолимого механизма. Камушком на обочине, о который сломал ногу конь безудержного темного всадника. Каплей дождя, погасившей тлеющее древнее пожарище.

Наш «телятя» все-таки волка «забодатя»?

Хотя чего это я?

Волк пока еще на свободе.

Да и шрам от сломанной саночной рейки толком пока не затянулся.

Я осторожно потрогал старую ноющую рану. Чего разболелась-то? Чует что-то? Вместе с местом размещения?

«Канарейка» натужно вписывалась в какие-то крутые повороты. Вновь дорога-змейка? Вообще-то до самого города – практически прямая трасса. Какие еще серпантины? И почему мы… едем в гору?

Я опять прилип к оконцу.

Темень.

Где-то очень далеко появлялись и исчезали далекие мерцающие огоньки небольшого поселка. По времени мы уже в пригороде! Откуда темень? Где огни большого города?

– Эй! – забарабанил я в перегородку. – Старлей! Мы куда-то не туда едем!

Новый крутой поворот – и опять дальние огоньки исчезли за крутой скалой справа. А слева… я что есть сил прижался щекой к стеклу… а слева – бетонные блоки в полоску и… обрыв? И снова подъем в гору! Мы куда едем?

– Эй! Эй! Эй! – стал я методично пяткой лупить в стенку машины.

Бесполезно.

Легкий я больно для нанесения критических повреждений железу. Даже в «канарейке».

Между мной и водителем тоже есть маленькое окошко. Мне виден только черный невозмутимый силуэт за горой коробок да шевелящиеся дворники на лобовухе. Неожиданно впереди блеснул далекий призрачный огонек.

И… машина затормозила. Потом стала разворачиваться назад. В три приема, враскачку. Значит, узкое, надо полагать, поле для маневра. Остановились окончательно. Впереди хлопнула дверь. Через секунду распахнулся и «обезьянник».

– Эй! Начальник! Что за дела?

Блин! Я себя уже чувствую зэком-завсегдатаем.

С кем поведешься, от… тех стен и наберешься.

– Давай, шпион. Прыгай! – Доброжелательности и хорошего настроения, как это ни странно, у старлея не убавилось. – Приехали.

– Куда приехали? – поинтересовался я ошарашенно, спрыгнув на землю. – Здесь что… обрыв?!!

Милиционер молча закрыл багажник, прошел вперед и уселся на водительское сиденье. Воткнул ключ в замок. Помолчал пару секунд, будто не решаясь мне что-то сказать. Сподобился наконец:

– Будь здоров, герой. Удачи! – И… хлопнул дверцей машины прямо у меня перед носом.

Яснее не стало. Почему «герой»?

Оцепенев, я наблюдал, как «газон», визжа стартером, завелся с третьей попытки, рыкнул на прощанье невидимым смрадом и… уехал себе.

Тоже… на все четыре стороны… надо думать.

Это что было-то?

И что вообще происходит?

Я вам что, действительно…

Камушек на обочине?

Пипец какой-то…

Ситуация до такой степени дикая, что я даже не заморачиваюсь на поиск каких-либо мало-мальски правдоподобных объяснений. Их просто реально не может быть в природе. Не сворачивать же заново все мои проблемы на волшебницу Диану! Так и привыкнуть недолго.

Что имеем?

Образцовый советский милиционер, слегка бухой, правда, завез восьмилетнего школьника в горы и ночью бросил его неизвестно где. Зимой! На какой-то забытой богом грунтовке, ползущей вверх по обрыву.