Владислав Морозов - Охотник на попаданцев [litres]

– На фига? – задал я Клаве явно дурацкий вопрос. При этом у меня тут же заметно отлегло от сердца, поскольку не пришлось делать этого самому.

– Ты же сам сказал, что он нам живым больше не нужен. А уж раз он меня узнал, не нужно, чтобы он растрепал кому попало, кто я такая и где он меня раньше встречал. Особенно русским…

– Ого. Вот это я понимаю. Получите и распишитесь, – сказал за нашей спиной неслышно подошедший Игнатов и добавил: – Чисто сработано. Я же сказал – не промах у вас напарница, товарищ старший лейтенант, ох не промах…

– Спасибо, – сказала на это Клава. – Из ваших уст это звучит прямо-таки комплиментом…

– Да всегда пожалуйста, – пожал плечами сержант и спросил меня: – Я вам больше не нужен?

– Нет.

Получив отбой, сержант удалился обратно к костерку, закинув за плечо автомат, который он до этого всё время держал на изготовку.

– Ты обыскала его карманы? – спросил я улыбающуюся (либо это было что-то нервное, либо похвала сержанта действительно польстила ей) Клаудию. – Что-нибудь нашла? Мы с тобой точно не поторопились?

– Кожаное портмоне с парой тысяч франков мелкими купюрами, – доложила Клава бодрым голосом. – Связка из трёх ключей, похоже, все от дверных замков. Записная книжка. В ней десятка три телефонов и чуть меньше имён, но никаких фамилий или адресов там действительно нет. Но все, кого он назвал, вроде бы указаны. Есть там и несколько женских имён. Ещё ручка с золотым пером и футляр для очков. Кстати, я посмотрела – они у него без диоптрий, с простыми стёклами. Зачем они ему вообще понадобились?

– Ясное дело – для конспирации. Но на всякий случай сохрани всё, что ты у него нашла. Вдруг да пригодится когда-нибудь. И ещё вот что – иди и поищи в их самолёте какое-нибудь топливо…

– Какое?

– Да любую жидкость, которая горит. По идее сойдёт даже спирт, хоть это и звучит кощунственно для русского человека. Ведь чем-то же они свой костёр разжигали…

Клава молча кивнула и потопала к разбитому С-54.

Она ушла, а я между тем прикинул, что делать дальше. Поскольку в моей памяти почти дословно всплыла инструкция, данная мне перед переброской сюда: «захватить, допросить с пристрастием, а затем ликвидировать трупы на месте, методом, максимально затрудняющим последующую идентификацию останков, – если нет возможности кремировать, то хотя бы сжечь»…

Я, стараясь не испачкаться, взял остывающий труп гражданина Кофоеда за шиворот (действительно обширное выходное отверстие темнело у него на затылке) и, не без труда протащив его на пару метров в сторону, утыркал вялое тело внутрь переломанного пополам в районе кабины оператора РЛС фюзеляжа «Ганнета», помогая себе при этой трамбовкой сапогами.

Когда я переводил дух в процессе трамбовки, в какой-то момент мне показалось, что я вижу в темноте неподалёку от себя два зеленоватых кошачьих глаза. Присмотревшись более внимательно, я никаких кошек не обнаружил и счёл, что это у меня видения на почве нервной работы и переутомления.

Закончив, я прикинул, что, если даже Клава не найдёт горючего, я могу соблюсти инструкцию, просто засунув туда ручную гранату. Как говорится, тоже вариант…

Однако граната всё-таки не понадобилась, поскольку буквально через пару минут я увидел идущую ко мне от самолёта Клаудию с небольшой металлической канистрой в руках.

– Они вот этим костёр разжигали, – пояснила она, подойдя.

Я отвинтил пробку канистры, понюхал. Вроде бы воняло авиационным бензином.

– Принеси огоньку, – попросил я Клаву.

Вслед за этим я оторвал длинный лоскут от подкладки куртки Кофоеда. Потом слегка полил покойника из канистры, особенно тщательно орошая череп. Намочил оторванный лоскут, завинтил пробку и вытер руки о штанины маскхалата.

Появилась Клава, держа в руках явно одолженный у разведчиков коробок спичек с изображением какой-то стройки социализма на этикетке.

– Поджигай, – скомандовал я. Моя партнёрша чиркнула спичкой. Лоскут в моих руках вспыхнул, и я кинул его внутрь фюзеляжа «Ганнета».

Весело загудевшее на не особо сильном ветру пламя охватило труп.

– Вы это зачем? – спросил подошедший к нам явно из любопытства сержант. Хотя не из любопытства – за спичками он подошёл. Клава молча вернула ему коробок.

– Был такой приказ – не оставлять его в живых, – пояснил я для непонятливых. – И при этом исключить возможность последующего опознания трупа…

– Ну-ну, – сказал сержант. – Впервые про такое слышу, хотя это, конечно, ваше дело. Только он же теперь так вонять будет…

– А ты вообще забудь, что это видел, а не то что нюхал, – посоветовал я сержанту. – Особенно когда рапорт о сегодняшнем поиске будешь писать…

Сержант понимающе кивнул.

– Эй! Кажись наши едут! – крикнул нам от костерка Филатов.

Это я уже и сам вполне слышал. Ночь переставала быть томной.

Где-то не менее чем километрах в трёх слышались тяжёлый металлический лязг гусениц и рёв моторов, медленно двигающийся в нашу сторону.

– Слушай, – спросил я у Клаудии. – Пока не забыл. А что вообще случилось в августе 1958-го в Эль-Харабе под Танжером?

– Так ты же сам только что покойнику про этот эпизод напоминал?! – искренне удивилась Клава.

– Напоминать-то напоминал. Но моя информация об этом обрывочна, поскольку восточнее Эльбы этот эпизод, как легко догадаться, практически никак не комментировали. И я не знаю, что по этому поводу писали, к примеру, во французских газетах…

– Официально считается, что тогда американцы пытались тайно ввезти на юг Европы через Танжер один или несколько компактных ядерных зарядов, предположительно для диверсий на военных и промышленных объектах русских и их союзников по Восточному блоку. Но утром 19 мая 1958 года в Эль-Харабе неожиданно начался бой, а потом произошёл атомный взрыв мощностью не менее чем в двадцать килотонн в тротиловом эквиваленте. Погибло более полутора тысяч человек, в пять раз больше пострадало в той или иной мере, а сам городишко, где это произошло, перестал существовать. Судя по фото, которые печатали в наших газетах, от Эль-Харабы осталось лишь поле из оплавленного шлака площадью в несколько километров. Ещё тогда писали, что то ли кто-то попытался отбить заряды у американцев, то ли у тех, кто их охранял, что-то случилось и они перестреляли друг друга. Даже были какие-то подозрения на тему того, что ядерные заряды пытались захватить люди маршала Тито. Скандал в прессе был громкий. И хотя и американцы, и русские свою причастность к этому инциденту категорически отрицали, очередной раунд переговоров в Сан-Паулу был досрочно прерван именно из-за этого…

– Понятно, – сказал я.

Всё-таки удобно иногда, исключительно для пользы дела, прикинуться попкой-дураком…