Владислав Морозов - Охотник на попаданцев [litres]

– А по прибытии в США ты тоже должен будешь сообщить об этом подобным же образом?

– Да. Только мы договорились, что телеграмму отправят сотрудники парагвайского консульства в Париже. После этого должно было появиться объявление о продаже очередной партии ткани…

– Небось джинсы индиго?

– Не угадали. Саржи.

– Полный текст телеграммы?

– «Доехал нормально. Вернусь через месяц. Жак».

– А если бы что-то пошло не так?

– «Доехал нормально. С возвращением немного задержусь. Жак».

– Записывай или запоминай, – сказал я Клаве. Она молча кивнула и сразу же достала то ли из кармана, то ли из подсумка блокнот. Писать в полутьме было ещё тем «удовольствием», хотя Клаудия и поставила на кусок самолётного дюраля рядом с собой включенный фонарик.

Затем Кофоед назвал мне адрес получателя телеграммы. Это был некто Ален Лакомб. Адрес: Мекнес, улица Сен-Луи, 6.

– Так, – уточнила Клаудия. – Значит, в Агадире – Абдулахад Гандур, а в Мекнесе Ален Лакомб. Ты уже упомянул Дакар – кто помогал тебе там?

– Могу назвать вам ещё только три имени. Это все мои оговоренные заранее контакты на текущий момент. В Дакаре – Эрик Мерлен, площадь Соуэто, 4, в Касабланке – Стефан Дюпре, авеню Дес Фар, 14 и ещё Жюльен Броссар в Абиджане, Гран-Бусональ, 9. Только я не могу вам гарантировать, что они постоянно проживают по названным мной адресам. Это народ, мягко говоря, специфический и не очень охотно идущий на контакт как с полицией, так и просто с малознакомыми людьми…

– Хорошо, – продолжил я допрос. – А как вы поддерживали связь в других случаях?

– По-разному. Я мог оставлять информацию у своих «контактов» в виде писем и записок или, в крайнем случае – звонить им. Как они её передавали дальше – не знаю. Это вы уже у них спрашивайте. Если, конечно, найдёте. Но прошу учесть тот факт, что я вам честно назвал все свои контакты. Не в счёт тут только Гандур. Он вообще-то не в курсе наших дел и работает за деньги…

Похоже, клиент опять набивал себе цену – занесите в протокол, что я не оказывал сопротивления… Только не будет никакого протокола. Сценарием он не предусматривался…

– Телефоны, по которым ты должен был с ними связываться?

– У меня в нагрудном кармане куртки блокнот. Там они все записаны. Все, кого я назвал, указаны под своими именами, но без фамилий…

Выходит, на свою вроде бы феноменальную память этот прошлонавт полагался далеко не всегда…

– Хорошо. Так, значит, про местоположение своих коллег ты ничего более добавить не хочешь? – уточнил я.

– Нет.

– Заднее слово?

– В каком смысле «заднее»?

– «Заднее» – в смысле «последнее».

– Да, по этому поводу мне больше нечего добавить…

– Отойдём-ка, – сказал я Клаве и добавил, обращаясь к Кофоеду: – А ты сиди тихо и не рыпайся. Дёрнешься – пристрелю…

Однако, похоже, с моей стороны это предупреждение было излишне. Клиент явно скис и бежать не собирался. Да и некуда тут было бегать, честно говоря…

– Тебе хватит полученной от него информации для поисков оставшихся двоих? – спросил я Клаудию, когда мы отошли на расстояние, с которого клиент не мог нас слышать.

– В принципе да, – ответила она. – Пара фамилий из названных мне смутно знакомы. В связи с разным обычным для тех мест криминалом, плюс подделка документов и контрабанда.

По крайней мере, теперь понятно, через кого они связывались с «транзитниками». Можно попробовать размотать их связи, пройдя по цепочке…

– Как считаешь, он нам больше не нужен?

– Да мне, в общем-то, нет, а что? Думаешь, если начнём его пытать, он скажет больше?

– А то, что мне не приказывали оставлять его в живых после первого допроса…

Клава при этих словах как-то странно посмотрела на меня..

А я неожиданно осознал, что теперь-то мне точно придётся его застрелить или зарезать. Причём, судя по всему, лично. И одновременно с этим я понимал, что убить безоружного пленного я, скорее всего, не смогу. Азарт и кураж недавнего боя схлынул, а в относительно спокойных условиях я, как и все прочие, склонен к рефлексии и следованию неким моральным принципам, которые некоторые граждане в нашем времени не без основания считают за комплексы…

– Присмотри за ним, – сказал я Клаве. – И заодно обыщи его карманы, вдруг у него там что-нибудь интересное, кроме блокнота, завалялось. А я сейчас…

С этими словами я повернулся и пошёл к костерку, где маячила рослая фигура дегустирующего трофейный кофе из трофейной же кружки сержанта Игнатова. Вот кто тут действительно не терял времени…

Ефрейтор Филатов чуть в стороне продолжал ковыряться с трофейной радиостанцией.

– А дрянь у них кофеёк, – констатировал сержант, когда я подошёл к нему вплотную, и спросил: – Ну что, допросили?

– Да, допросили. Только теперь у меня к тебе одна просьба есть.

– Какая?

– Можешь его ликвидировать? Только быстро и без шума, пока он не успел ни о чём догадаться?

– А сами-то вы чего? – усмехнулся сержант, явно не одобрявший подобных проявлений чистоплюйства с моей стороны.

– Чувствую, что не смогу. А если смогу, то точно сделаю нечисто. Как-то непривычно, я всё-таки контрразведчик, а не фронтовая разведка…

– А по вам так сразу и не скажешь, – сказал Игнатов с некоторым удивлением. – В ближнем бою вы очень даже ничего. Чувствуется, непростой вы, товарищ старший лейтенант. Да и партнёрша ваша того американца, что в секрете сидел, положила так, что дай бог каждому… Ладно, щас я…

С этими словами он явно вознамерился допить оставшийся в кружке кофе одним большим глотком.

И в этот момент там, где я только что оставил Клаву и клиента, совершенно неожиданно треснули два одиночных пистолетных выстрела. Лежавший на земле пленный американский радист лихорадочно задёргался и что-то забубнил по-английски. Видимо, опасаясь, что его сейчас тоже будут убивать.

Сержант поперхнулся, чуть не выронив кружку, и схватился за автомат. То же сделал и явно державший ушки на макушке ефрейтор Филатов.

– Спокойно, орлы, – сказал я им, рассмотрев в полутьме, что фигура Клавы стоит там же, где и стояла. – По-моему, чисто техническая проблема. Сейчас разберёмся…

С этими словами я метнулся обратно.

Клаву я застал в момент, когда она убирала свой ТТ обратно в кобуру. Я включил фонарик и осмотрелся. Наш клиент сидел у ее ног в прежней позе, только в нём что-то неуловимо изменилось. Теперь он был несомненно мёртв, и на его лбу, чуть повыше левой брови, темнели две аккуратные входные дырки.

Похоже, одна из пуль пробила его череп навылет – дюраль покорёженного фюзеляжа «Ганнета» за его головой был изрядно забрызган тёмным. Видимо, выходное отверстие было где-то там. На лице у гражданина Кофоеда осели тёмные частицы пороха – неизбежное следствие двух выстрелов в упор. А по спокойному выражению его мёртвого лица можно было понять, что момент собственного убийства клиент явно проморгал…