Владимир Поселягин - Солдат

– Стой! – скомандовал я мехводу, и пока артиллерист, что сидел на месте наводчика, крутил маховики наводки, я осмотрел шоссе. Отнюдь не пустое.

Чёрт, да нам, похоже, везёт. Будет и топливо, и техника. Если проще, то по шоссе двигались стрелковые части, и, обгоняя их, по обочине шли танки. Советские танки. Мы наблюдали советскую часть на марше. Откуда она тут?

– Что-то странно, – пробормотал я.

– Что там, командир? – спросил Сергей, успев опередить остальных.

– Наши части идут. Пехота ротными колоннами и танки. БТ и Т-26 в основном. Хотя вон пара «тридцатьчетвёрок» ползёт.

– А откуда они тут? – удивился тот.

– Вот и я думаю – откуда? На театральное представление со стороны немцев не похоже. Тут не меньше полка топает. Две танковые роты. Да ещё идут… Смените меня.

Передав бинокль наводчику, чтобы тот наблюдал за дорогой, я перебрался на место радиста. Раньше та дорога, где сейчас идут советские части, была второстепенной, не сказать, что разъезженной, но когда немцы сделали мост, где им удобно, дорогу хорошо раскатали да и разбили слегка, чего уж там, так что наши теперь действительно как по трассе шли. Башня танка едва виднелась над возвышенностью, так что засечь нас было можно, на фоне горизонта, но вроде не заметили. Остальные позади стояли, их не видно. Поэтому, когда я перебрался на место радиста и подключился, начав проверять связь, вызвал нужного радиста, наводчик и сообщил:

– Командир, чегой-то бойцы разбегаться начинают и залегают. В нашу сторону смотрят. И пушки тоже разворачивают. Похоже, заметили нас.

– Пусть Свердлов выйдет и помашет винтовкой над головой. Чтобы опознали, что свои.

Пока наводчик выкрикивал сержанта и передавал ему мой приказ, я наконец смог вызвать нашего радиста. Вскоре и комбат со мной пообщался, разговаривали мы прямой речью, но некоторые слова заменяли. Например, танки – коробок, красноармейцы – спички, раненые – поленья, а немцы – нацики. У комбата блокнот был, где всё это записано, больше сорока наименований, и, когда нужно сказать требуемое слово, смотрел, поэтому речь была с запинками. От него я и узнал, что оба полка, и ещё танковый полк, уже подошли, более того наш батальон совместным ударом с разведывательным батальоном дивизии немцев у моста сбросил в воду, сейчас там передовые части укрепляются. Остальные на подходе. Ещё тот сообщил, что несколько немецких тыловых колонн, включая тот тяжелый гаубичный дивизион, оказались захвачены нашими подразделениями, что прорвались через тот брод, немцы их тут не ожидали. Тактика, используемая ими, была по прототипу мангрупп майора К., о чём комбат сообщил с особым удовольствием. И как показал опыт, тактика таких группа вполне оправдана, потрепали немцев. Правда, только тех, что на дорогах встретили, в населённые пункты не совались, немцы там окопались. Это не всё, подходили ещё две дивизии, так что прорыв уже локализован, а нашему батальону поступил новый приказ, начать чистить тылы. Тот хоть и зализывал раны, потери были, но уже готов.

Этой новости я порадовался и сообщил о наших раненых в госпитале и о подготовке группы капитана Кривова по освобождению их и том, что к этому привело. Сообщил координаты, где его техника находится и что ему требуется. Совместными усилиями можно будет освободить наших и очистить село. И сделать лучше это как можно быстрее. Пока немцы не поняли размеры катастрофы, что вот-вот свалится на них, а именно – окружение. Комбат всё записал и сообщил, что немедленно выдвигает передовые роты, а вся пехота теперь в батальоне была, привезли. Я уже собрался отключаться, всё, что нужно, мы обговорили, когда комбат несколько странным голосом, связь была довольно чистой, сообщил, что тут хотят со мной поговорить. Кто именно это желал, я уже понял, поэтому сказал:

– Ну уж нет. Мне одного раза хватило с ними встречаться, больше подобной ошибки я не совершу. НКВД доверять нельзя.

Однако вместо комбата зазвучал смутно знакомый голос:

– Командир? А что, со мной встретиться не хотите?

– Бабочкин?

– Он самый, товарищ майор.

– Жив курилка. А я думал, ты где на лесоповале комаров кормишь, от местных всего можно ожидать.

– Это вы уж загнули. Поговорить бы надо.

– Если ты с товарищами из НКВД, которые вовсе не товарищи, то ни о какой встрече и разговора не будет. Их гостеприимства я хлебнул с лихвой, урок усвоил на всю жизнь и постараюсь больше не встречаться и не общаться.

– Командир, я в курсе о том, что в Киеве произошло. Уже было проведено расследование. Как это ни странно, но ты там сам виноват. Это нежелательно в отрытом эфире говорить, но ты там попал под свою же отдачу. Старшего батальонного комиссара бил? Бил. Его сотрудник, а тот политрук к ГБ не относится, он из политсостава, тебя опознал и забрал. В том управлении его брат начальником служил, и некоторые вольности ему были позволены, поэтому и никто слова не сказал, когда тебя вывезли. Тот решил сам с тобой разобраться и честно вёз к тройке трибунала, она на другом берегу находилась. Так что это всего лишь цепь случайностей. Расследование было проведено, того старшего батальонного комиссара со сломанной челюстью понизили в звании до младшего политрука и после госпиталя отправят на передовую, у него и другие грехи всплыли, политрука понизили в звании до простого красноармейца и отправили на передовую. А вот с братом его серьёзнее. Он и дежурный, что позволил тебя забрать, срок получили, уже искупают в штрафном батальоне.

– Много наговорил, подумать надо… Вот что, у нас тут операция начинается, двигайся с батальоном и будь один, других я видеть не хочу, там после проведения боевой операции и пообщаемся.

– Понял, командир. До встречи.

– Надеюсь, она будет. Счастливо.

Отключив связь, я несколько секунд посидел на месте, после чего спросил у наводчика:

– Что там снаружи?

– Узнали нашу форму, роты снова в колонны собираются, но к нам шесть всадников скачут.

– Понятно. Меняемся местами.

Переложив сидоры обратно на место стрелка-радиста, а то их мехвод держал, я выбрался наружу через люк радиста, не забыв надеть на голову шлемофон, они ребристые, издалека узнаются, и сам встретил всадников. Оказались парни из роты связи хорошо знакомой мне дивизии, велел передавать привет командиру комендантской роты штаба дивизии, если увидит, мы были с ним знакомы, брат нашего комбата. А так их вместо разведчиков и посыльных используют. Узнав, что тут мангруппа коммунистического батальона, а старшим у связистов был старлей, дотошный, документы и приказ просмотрел, потом с интересом изучил танк, такие он ещё не видел, впервые на фронте, после чего мы расстались. Те обратно к дороге поскакали, а мы, развернувшись, направились обратно. Кривов удивился нашему скорому возвращению и, когда я ввёл его в курс дела, только обрадовался. Однако это ещё было не всё: