Алекс Бор - Историкум. Мозаика времен [Сборник]

– Бывало и хуже. Где мы?

– В доме старосты, – землемер подошёл к окну, и мне стала видна комната, безвкусно, но основательно оформленная на кулацкий вкус.

– Дом не сожгли?

– Нет. После конюшни поджогов больше не было.

И Брумс рассказал, как мужики дрались с батраками старосты, как терзали несчастного Смирягина, а потом, словно пресытившись кровью, впали в оцепенение и разбрелись кто куда, оставив на улице пять человек искалеченными и убитыми. Старосту тоже изрядно помяли, но ему удалось скрыться за палисадом. Я решительно поднялся и хотел идти вниз, чтобы помочь этому мужественному человеку. Но землемер просил обождать и поманил меня к окну.

Я нехотя подошёл. За мутноватым стеклом была видна улица и лежащие на ней трупы. Вдруг кто-то ступил в поле зрения. Я узнал Ибисова.

– Что он здесь делает? – с удивлением обратился я к Брумсу, но тот лишь покачал большой головой и снова привлёк моё внимание к окну.

Ибисов, в шляпе и тёмном плаще-крылатке походивший на какое-то глубоководное создание, медленно ходил между лежащими, наклонялся, протягивал руку. Двигался он странно неуклюже, и вскоре стало ясно отчего. В левой руке аптекарь держал Поплака. Вот он снова наклонился, тронул мертвеца, а затем сунул пальцы в чёрный рот идола.

– Кормит, – Брумс поправил очки, – он его кормит. Ай да Ибисов!

Мы с Брумсом выскочили на улицу. Окликнули Ибисова, тот был уже у церкви. Он обернулся, всматриваясь, и вдруг побежал. Мы за ним. Аптекарь двигался неожиданно прытко. При этом он всё так же прижимал идола к груди. Вот Ибисов свернул с дороги и устремился через поле к руинам каменного строения, окружённого неровным строем хилых осин. У входа Брумс достал свой кортик. Лезвие на вид казалось влажным и странно расплывалось в глазах, словно свет не мог удержаться на его скользкой поверхности. Этот странный оптический эффект я отнёс насчёт сотрясения мозга, которое пережил благодаря младшему Нежильцу. Однако иллюзия никак не желала рассеиваться. А тут ещё Гарольд Карлович сказал что-то на странном гортанном наречии, и от кортика на землю излился каскад ярких белых искр. Я в замешательстве глянул на землемера. Тот только пожал широкими плечами.

– Нет времени объяснять. Скорее!

Вместе мы прошли в здание и увидели Ибисова. Он стоял у дальней стены, как-то боком, сиротливо ссутулившись, слегка наклонившись вперёд. Дышал трудно, надрывно. Полы его шикарного плаща украшали потёки грязи. Шляпу Ибисов обронил, и стал виден высокий в испарине лоб, увенчанный хохолком седых волос, а на виске… звезда. Словно горсть земляники на белой тарелке.

– Не подходите! – Аптекарь вытянул свободную руку вперёд.

Я думал, что у него пистолет, но нет. Беглец был безоружен. В кулаке зажата перчатка.

– Что вы делали у дома старосты? – спокойно спросил Брумс.

– Ничего такого, – с трудом вымолвил Ибисов. – Я просто… Я узнал, что вас помяли, вот решил помочь… Селиван в деревне ждёт, можете справиться…

– Тогда зачем убегали? – Я заметил, что Брумс с каждым словом делает маленький, почти незаметный шаг в сторону аптекаря.

– Испугался. В дымке не разглядел вас. Думал, погромщики вернулись.

– Зачем вы мазали идола кровью? – спросил я в свою очередь.

Ибисов вздрогнул, помрачнел.

– Вы видели? Что ж, я хотел проверить одну теорию. Говорят, камень, из которого сделан божок, меняет цвет при взаимодействии с железистыми растворами, и я…

– Довольно! Вы заврались, Ибисов! – холодно сказал Брумс. – Знаете, что я думаю? Вы – адепт одной из теургических лож Петербурга. У вас следы от браслетов силы на запястьях. Уверен, что найдётся и татуировка. На вашей правой руке не хватает фаланги мизинца. Это значит – вас изгнали. А теперь вы хотите вернуться при помощи сомнительного ритуала?

– Да! Хочу! – вдруг закричал аптекарь. – А вы бы не хотели? Я измучался здесь, разве не видно? Доктор, вы ведь жили в Киеве! Скажите, неужто вам хорошо в этой дыре?

– Но с чего вы решили, что Поплак сработает?

– Я знаю. В Петербурге, в кунсткамере был один такой идол. Мы с друзьями выкрали его и провели ритуал против одного субъекта из тайной полиции… Всё сладилось. Человек, который отравлял нам жизнь, исчез на следующий день.

– И вы отправились сюда искать ещё фигурки?

– Да. Но за семь лет мне ни разу не посчастливилось. Идол словно бы не хотел, чтоб его отыскали. И вот такая удача. Судьба улыбнулась, – аптекарь был явно помешан, глаза его нездорово блестели, точно как у Нестора Ивановича прошлым вечером.

– Бросая в реку судьбы камни, вы рискуете вызвать потоп, – веско сказал Брумс. – Отдайте идола, и покончим с этим…

– Делайте, как просит Гарольд Карлович, – мягко обратился я к аптекарю, – вы нездоровы.

– Это вы нездоровы! Вся страна больна застоем! – Ибисов сорвался на крик: – Нам нужны перемены! Всем нужны, понимаете, всем!

Брумс рванулся вперёд. Он двигался очень быстро, но аптекарь каким-то чудом опередил его. Ибисов швырнул перчатку под ноги, и от пола к потолку вдруг устремилась стая чёрных птиц. Такая плотная, что за мельтешеньем пернатых тел было не разглядеть дальней стены.

В ответ Брумс ударил кинжалом. Обшарпанные стены озарила яркая вспышка. Птицы исчезли. Но вместе с ними пропал и аптекарь.

– Что это было, Гарольд Карлович? – спросил я.

– Что? Птицы? Да так, пустяки. Направленная оптическая иллюзия… А он неплох, этот Ибисов. Дематериализация… не ожидал, – Брумс протопал к дальней стене и вдруг выругался.

Я подошёл и увидел в полу чёрное отверстие лаза. С нашей позиции его было не разглядеть.

– Вот тебе и дематериализация! – усмехнулся землемер. – Давайте-ка разделимся. Я за ним, а вы обойдите дом и ждите снаружи. Только прошу вас, доктор, будьте бдительны. Бог знает, откуда он выскочит.

Я согласился, хотя и не очень хорошо представлял, что делать с человеком, способным вытащить из перчатки стаю ворон.

Снаружи царила привычная серость. Я обежал дом, поминутно оглядываясь. Никого.

Выстрел! Эхо пошло гулять над чёрным полем. Вспугнуло грачей. Я бросился на звук и увидел, что осинник за домом клином врезается в поле. Местность за деревьями шла вниз, образуя небольшую ступень, которая была не видна, если глядеть от дома. Там-то я и нашёл Ибисова. Аптекарь лежал на спине. Он был мёртв. Во лбу покойника чернело входное отверстие от пули. Земля под затылком пропиталась кровью. Я оглянулся в поисках идола. Поплак исчез.

– Что там у вас? Кто стрелял? – Из тоннеля в склоне обрыва, точно шатун из берлоги, выбрался Брумс. На мгновение я заподозрил, что это он убил Ибисова, но потом понял, что оружия, кроме кортика, у землемера не было.

В отдалении заржала лошадь. Я вгляделся и увидел: далеко, почти на горизонте, через поля едет всадник.