Алекс Бор - Историкум. Мозаика времен [Сборник]

– Что? Кулики? – Невровский вскинул ружьё.

– Тихо! – Иван Антонович прижал палец к губам. – На птичек он так не брешет. Теперь надлежит быть осторожну. Как бы это не…

Сейчас вдали явственно послышался треск сучьев. Такой, словно по лесу пробирался крупный зверь.

– У вас какой нумер дроби? – тихо спросил помещик.

– Так девятый же… Как вы вчера и советовали, – ответил Пётр.

– Беда. И у меня девятка, бекасинник. На нас же, сдаётся мне, медведь подвигается. Для него девятка не убийственна, только разозлим. Тут надобны бы пули или жеребья. А коли не медведь, а кабан, так и вовсе худо. Давайте-ка к дрожкам ноги уносить, благо, не далече углубились!

Свистнув верного Балуна, охотники поспешили к опушке. Но тут прямо пред ними зашевелились кусты, и на прогалину вышел… Вернее, выкатился… Выкатилась некая нечаянность.

Более всего нечаянность походила на морскую мину, которой возможное устройство и конструкцию описали Леонардо и Жюльверн да Винчи. Нечаянность являла собою чёрный шар, об аршин в поперечнике, из коего на все стороны торчали короткие отростки. Выкатившись на открытое место, шар застыл недвижим.

– С нами крестная сила! – прошептал Тимофей, осеняя себя знамением.

Балун по-своему поприветствовал нечаянный шар: ощетинил шерсть и угрожающе зарычал. Шар не двигался. Наведя ружьё на сей мудрёный объект, Смольнин стал приближаться к шару.

– Иван Антоныч, не стоит! – сказал Невровский, но не удержал помещика. Подошед к шару, Смольнин опустил ружьё и осторожно коснулся рукою чёрной поверхности.

– Горяч! – обернулся он к Невровскому. – И твёрдый, что твой металл!

Потом потрогал один из отростков.

– А этот член попрохладнее. И помягче. Вроде латексии…

Назади в нескольких шагах затрещал валежник. Оборотившись, люди увидали ещё один шар, той же конституции. Балун залился отчаянным лаем. Второй шар стал приближаться к первому, и лишь дистанция меж ними сократилась до полусажени, один из отростков первого шара испустил синюю молнию, ударившую прямиком во пса. Ошеломлённый ударом, бедный Балун упал замертво. Увидав сие прежестокое убийство любимой собаки, Смольнин сейчас сделался неистов. Поднявши ружьё, он разрядил оба ствола в шар-убийцу. Но мелкая дробь лишь отскочила от его поверхности. А за тем последовало страшное… Ещё одна молния из отростка первого шара – и мёртвым пал уже Иван Антонович!

Невровский поспешил отступить и укрылся за стволом толстой берёзы. Не то Тимофей. Он резво подскочил к первому шару, махнул топором и отсёк отросток, извергавший молнии. Шар перекатился чуть вбок и повернулся к Тимофею другим отростком. Но сызнова в воздухе мелькнул топор, и другой отросток также полетел в траву. Устыдившись своей ретирады, Пётр Невровский выглянул из-за ствола и выпалил во второй шар, тот, что в баталии доселе участия не принимал. Дробь девятого нумера не сделала тому ни малейшего урона, и самый второй шар продолжал демонстрировать индиференцию, ответного огня не открыв. Первый же шар уж повернулся к Тимофею очередным отростком. Новый удар топором пришёлся не точно. Лезвие лязгнуло о выпуклый бок, не повредив отростка, каковой не преминул извергнуть синюю молнию. Преданный слуга рухнул наземь рядом с бездыханным телом своего хозяина.

Приняв в соображение, что теперь мешкотность может стоить ему живота, Пётр стремглав бросился вон из лесу. Вскочил на дрожки, хлестнул лошадь и помчал в Неклюдово. Отъехав на четверть версты, оборотился и увидал, что шары также выкатились из лесу и движутся по дороге. Спеша в село, Невровский согласил в уме лесную трагедию и утреннее сообщение о павших с неба круглых телах. Выходило, что то они и есть. А как они способны самочинно двигаться и вести бой, следственно, сии шары – машины или даже живые существа внеземной природы.

Достигнув Неклюдова, Пётр поспешил сообщить крестьянам о бедственных событиях, самовидцем каковых являлся. От известия о том, что барин уж не существует в живых и что пара адских шаров-громовержцев может нагрянуть в село, случился большой переполох. Но чрез малый срок чувство опасности, как равно и желание отмстить за барина с Тимофеем, настроили крестьян на воинственный лад. Сейчас собраны были все ружья, которые возможно было зарядить пулями. В должность пуль пошли и рубленые кусочки свинцового прута и меди. Огнестрельную команду возглавил Невровский. Сельский староста Михайло Фазан, весьма энергическая фигура, принял начальствование над топорною бригадой. Бабы с ребятишками попрятались в погреба. Крестьянское же ополчение расселось в засаде – в придорожных кустах у въезда в село, по противуположным сторонам дороги. Стали ждать инопланетян.

Те явились в полутора часах. Стало видно, как они неспешно подвигаются по дороге, слегка перебирая отростками. Когда ж, наконец, шары поравнялись с засадою, ружейная команда сделала залп. Увы! Открылось, что пули столько же безвредны для шаров, как и дробь. Шары же покатились к кустам, откуда их только что поприветствовали стреляньем. Один из шаров бросил в кусты синюю молнию, второй просто держался рядом на дистанции в половину сажени. Из кустов по другую сторону выскочили мужики с топорами и бросились рубить врага. Что тут началось! Крики, брань, вспышки молний, лязг металла о металл!

В пять минут всё было кончено. Когда подсчитали боевые потери, те оказались ужасны и невознаградимы. Одиннадцать крестьян пали под ударами молний! Соотношение вышло: почти дюжина противу двоих. А ежели учесть, что второй шар огня так и не открыл, то и вовсе дюжина к одному. Шар-стрелец не оставлял делать молнии до той поры, пока ему не отрубили последний отросток. Правда, по мере лишения оных, шар шевелился всё медленней. С потерей же последнего вовсе замер. Порубили все отростки и второму шару. Раны на месте сиих ампутаций смотрелись как чёрная мелкопористая латексия. Чрез малый срок в порах выступила густая белая жидкость, которая после застыла, превратившись в твёрдую субстанцию наподобие стекла или слюды. Инопланетяне лежали недвижимо, похоже было, что дух из них вышел.

Тела крестьян, геройски павших, понесли в село. Невровский с двумя мужиками на телеге отправился в лес и доставил оттуда останки Ивана Антоновича и Тимофея. Горестную картину являло собой Неклюдово в тот чёрный день. Повсюду слышен был бабий вой. И даже небеса нахмурились и увлажнились дождиком, будто оплакивая героев, защитивших землю от инопланетного вторжения.

В исходе четвёртого часа пополудни Пётр Невровский сел на свою лошадь и, оставив скорбное село, поскакал в Заболоцк. Надлежало возможно скорее уведомить мир о произошедших событиях. Достигнув Заболоцка, Пётр, не мешкая, едва переменив забрызганное грязью охотничье платье на сюртук, поспешил к городскому главе, старому князю Чернышёву. В доме которого как нельзя кстати встретил и редактора «Заболоцких ведомостей» госпожу Погодину. Выслушав взволнованную повесть жертв и побед насельников Неклюдова, князь сделал рассказчику несколько вопросов для пущего уяснения подробностей и поспешил завершением аудиенции.