Леонид Жирков - 1855-16-08

По вечерам он развлекался тем, что делал наброски и примерные расчеты невиданных кораблей, броненосцев с четырьмя башнями главного калибра, размещенными в диаметральной плоскости. Был проект легкого крейсера, артиллерия которого размещалась в четырех трехорудийных башнях, причем вторая и третья, возвышались над первой и четвертой. По поводу последнего, лучший друг инженера категорически возразил:

- Паша, во-первых, о каких крейсерах с трехорудийными башнями может идти речь, когда любая попытка поставить шестидюймовки в башни тут же сведет на нет всю их скорострельность? Что хорошо для броненосцев, с их двенадцатидюймовыми дурами главного калибра палящими раз в пять минут, совсем не подходит для крейсеров. Во-вторых ...

- Но послушай, Саша, ...

- Нет, ты послушай! Крейсер твой может и будет иметь будущее, но потом, в будущем, - друг усмехнулся своему невольному каламбуру и продолжил, - сейчас его строить никто не будет, прикинь объем проблем, которые надо решить для нормальной стрельбы, ну и стоимость этого. Кроме того, водоизмещение, приборы управления огне. Дистанцию меряют микрометром Люжоля-Мякишева, как на парусных кораблях! Столько проблем, что никаких денег не хватит на их разрешение. Вот и выйдет крейсер по цене броненосца, а то и дороже. Обратись с таким предложением в кораблестроительный комитет. Ответ сам знаешь или сказать?

- Так если вопросы не ставить их и решать не будут! Под лежачий камень, как известно, вода не течет!

- Тут ты прав. Но вот погоди, англичане придумают, тут и мы сиволапые возьмем пример с просвещенных мореплавателей.

- Опять англичане!

Аргументы друга были убийственны. Возразить было нечего, и если с приборами и механизмами можно было заниматься что называется в лабораторных условиях, то водоизмещение этих кораблей было таково, что крейсер надо было строить в эллинге предназначенном для строительства броненосца, а броненосец по проекту Колмогорова, строить было просто негде. Прикинув примерную стоимость своих задумок с учетом затрат на модернизацию верфи, Павел Матвеевич, тогда еще просто Паша, уложил эскизы и расчеты в саквояж и убрал его в дальний угол чулана.

На заводе заложили очередной броненосный таран под названием 'Гангут', строили долго, не раз изменяя проект, получилось как говорили острословы - 'одна башня, одно орудие, одна труба, одна мачта - одно недоразумение'.

'Выброшенные деньги' - так думал инженер, глядя на броненосцы, все как один оснащенные таранами на манер греческих триер. Один-единственный раз удалось удачно применить этот архаичный способ ведения боя, и все кораблестроители послушно копируют это бесполезное устройство. Идея тарана вражеского корабля, при всей ее привлекательности, с развитием артиллерии становится малоприменима на практике. Находясь в чертежной группе наблюдающего за постройкой броненосца 'Адмирал Ушаков' Д.В. Скворцова*, человека неординарного, который из инженеров-механиков флота, перешел в корпус инженеров-судостроителей, Павел Матвеевич попытался переговорить с ним о своих идеях, но понимания не нашел.

Время шло, карьера не двигалась, характер портился. Со всеми этими, неприятностями семьи Павел Матвеевич так и не создал. После конфликта с директором Балтийского завода М. И. Кази,

-----------------------------------------------------

*) Дмитрий Васильевич Скворцов (1859-1910) - судостроитель, построивший броненосцы 'Адмирал Ушаков', 'генерал-адмирал Апраксин', 'Бородино'. Сын дворцового служителя, карьеру начал кондуктором.

по поводу артиллерии на минном транспорте 'Амур' (Колмогоров считал малокалиберные пушки абсолютно бесполезными, а их поставили аж семь штук) инженеру пришлось уйти.

Перешел на Обуховский сталелитейный завод, а после присоединения к нему Александровского рельсопрокатного, познакомился с железнодорожным транспортом. После позорного

Портсмутского мира, Колмогоров написал обширную докладную записку, где изложил свое видение проблем кораблестроения и вооружения. Но кораблестроительная программа по возрождению флота еще не была принята, на верфях отсутствовали заказы, а репутация у Павла Матвеевича была неважной. Как известно, 'нет пророка в своем Отечестве', докладная затерялась в недрах канцелярий. Колмогоров махнул рукой на кораблестроение. Занимался проектированием мостов, паровых котлов, насосов. На станции Тарнополь, Павел Матвеевич оказался в двенадцатом году. Карьера не сложилась, пороха не изобрел, корабля не построил.

И вот теперь - второй шанс! Оказавшись в России на двенадцать лет ранее своего рождения, инженер заново обрел смысл жизни. Теперь все было возможно, он вновь полон идей и знает , что и как надо. Есть возможность исключить метод проб и ошибок, не тратить силы, средства, материалы, на конструкции, ведущие в тупик. Надо только завоевать авторитет, а значит выполнить свою работу как можно лучше.

* * *

Способ минной постановки с помощью двух баркасов скрепленных поперечными брусьями, определил размеры и вес мин. Использовать для постановки катер, на который необходимо было приспособить автомобильный двигатель, было можно, но были и препятствия. Шум. Двигатель издавал рокот, а в пяти кабельтов от берега стоял вражеский дозорный бриг. Брандвахта, как назвал его лейтенант Костомаров назначенный Нахимовым для помощи инженеру в военно-морских вопросах.

Переделку в минные транспорты имеющихся в Севастополе пароходов инженер счел невозможной по тем же причинам. Зацепить баркасом на буксир плоты с минами и при входе в Камышовую бухту сбросить их в воду, было нельзя, плоты могли опрокинуться. Не дай Бог, при -этом повредить свинцовые колпаки, содержащие угольно-цинковый гальванический элемент и стеклянную ампулу с жидкостью Гренэ. Никаких предохранителей, ни на сахаре, ни на соли конструкция не предусматривала. Да и проплыть надо было под берегом, так, чтобы с моря было не видно, связка плотов слишком плохо управлялась.

После тщательного отбора сделанных корпусов из двенадцати штук, инженер отобрал восемь. Выдержав 'бой' с командиром саперной роты капитаном Коростылевым, минная команда обогатилась шестью пудами пироксилиновых шашек, что явно было недостаточно. С большим трудом еще два пуда получили из четырех фугасных гранат сталистого чугуна, которые пожертвовал подполковник Марков.

Пироксилин как взрывчатое вещество, имеет явное преимущество перед черным порохом. Мины Якоби, на которых подорвались корабли союзников у Кронштадта, снаряжались зарядом пороха в двадцать пять-тридцать фунтов пороха, значит, пуда пироксилина будет достаточным для пролома борта деревянного корабля.

Столь несложные подсчеты инженера, вполне подтвердил капитан Коростылев.