Олег Касаткин - Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

Он спустился в Арсенальный зал что на первом этаже. Это место было центром жизни царской фамилии. Здесь стояли в беспорядке вещи памятные ему с детства – огромный кусок магнитного железняка присланный еще при прадеде заводчиками Демидовыми, миниатюрный орган, детская горка с саночками, качели… Тут ставили елку в сочельник и разговлялись на Пасху…

В нише расположилась маленькая сцена для домашних спектаклей. Стены украшали чучела зверей и птиц, снабженные табличками с указанием места и времени, когда они были убиты, и главное – «автора» выстрела.

Бывало – зала становилась классом где великие князья и княжны проходили курс различных наук. Бывало – обращалась в прибежище муз – где занимались танцами, играли в импровизированном оркестре. Иногда – подобием античной палестры с их уроками гимнастики.

Солидный ящик палисандрового дерева с перламутровым инкрустациями – «таксифот», с помощью которого матушка показывала им – еще несмышленым детям – виды далеких стран и знаменитых памятников.

А вот телефон – по нему в последние два года обитатели Гатчинского дворца слушали спектакли концерты, исполнявшиеся в театрах Петербурга.

Говорят в американских штатах уже такая услуга кое-где вошла в обиход… Но конечно телефону и таксифоту предпочитали живое действие.

Перед венценосными и всегда доброжелательными ценителями музыки выступали балалаечники и цыгане… По вечерам они вместе с Марией Федоровной играли на фортепиано. Для детей родители часто устраивали вечера: цирковые представления, кукольные спектакли. А иногда младшие обитатели дворца ставил пьесы, бывало даже на иностранных языках – немецком или к примеру французском; не делая к слову разницы между великими князьями и детьми лейб-конвойцев и придворных.

А иногда приезжали начинающие скрипачи из музыкальных классов.

Еще выступали танцоры императорского балета.

Сейчас же дворец был тих, пуст и печален. Прежде тут часто отмечали семейные праздники и именины… Совсем скоро – 25 марта – великой княжны Ксении Александровны. В конце апреля, 27-го его собственный. А в мае – великого князя и бывшего царя Николая.

(Воистину – как издавна говорили святые отцы – «И корона царская не спасает от удела скорби и страданий!»)

Прошлый год – год траура по отцу и почти что траура по брату… Будут ли в этом году праздновать его тезоменитство и где?

Семья то обосновалась в Петербурге – а вот он прибыл сюда. Как усталый зверь после дневного гона инстинктивно возвращается в свое логово…

Вздохнув Георгий опустился в глубокое кресло помнившее еще времена Николая Павловича…

Усталость все не отпускала, казалось прочно поселившись не в теле – в сердце и мозгу…

Не то обычное знакомое утомление когда засидевшись над бумагами клонишься головой на стол или тянет ко сну в время доклада министра или директора департамента.

Другое – вялое расслабленное ощущение скуки – когда не хочется ничего делать – русская хандра она же английский сплин. От которой, как чувствовал Георгий, не поможет ни новомодная гимнастика с обливанием водой, ни традиционное же английское лекарство от сплина и прочих душевных терзаний – хмельная влага.

Настигло его это чувство внезапно – уже в поезде – и когда до Петербурга оставалось часа три он и распорядился направить литерный эшелон в Гатчину.

Одновременно отбил телеграмму Бунге – что мол намерен отдохнуть от текущих дел несколько дней и обдумать ряд важных решений – посему беспокоить не надо – разве что какая то уж совсем срочная надобность…

Ага – как же! Не оставят в покое…

Вот на столе уже дожидаются бумаги.

Доклад Обручева о том что Генеральный Штаб разработал новые меры в рамках плана военных действий против Турции – в преддверии весенних маневров. Неймется же кому-то повоевать – чувствуют, что Миротворца больше нет…

Доклад Танеева по пресловутому проекту с приглашением иностранных светил – полсотни имен. Может задвинуть эту родившуюся из случайной обмолвки затею тихонько под сукно – свою роль она всяко сыграла, пугнув забывшихся университетских умников? Или пусть сочиняют – улита едет…

Или вот записка управляющего Царской Охотой – с просьбой решить вопрос с ее дальнейшей судьбой. Некогда величественное хозяйство мало помалу приходило в упадок.

Было время – для участия в «царской забаве» в Гатчину приезжали члены правящих королевских домов, иностранные послы. Иногда представители императорской семьи выступали только в роли зрителей. В Гатчине и ее окрестностях охотились на самых разных зверей: медведей, волков, оленей, ланей, лисиц, зайцев, тетеревов, фазанов, глухарей.

В отличие от отца, Александр III не был завзятым охотником, хотя любил природу, простую обстановку на охоте – там отец наверное отдыхал от придворных. И «охотничье хозяйство» – разведение дичи, собак, и егерская служба были на высоте…. Но уже два года как все это кануло в лету. Лучший охотник Семьи – брат Николай – сейчас жалкий калека – а великие князья предпочитают охотиться в своих имениях – да и то все больше на французские вина.

Тут же были урезаны казенные суммы отпускаемые на все это хозяйство («Да – а у меня не спросили!») Посему гатчинский егермейстер хотел знать – будут ли выделены средства в нужном объеме или ему следует составить новый штат Царской Охоты. Он упирал на то что если к примеру охотничьи домики можно заколотить, а снасти – укрыть в кладовые – а людей к примеру распустить – то что делать с охотничьими сворами, со зверьем в вольерах – аж пять одних зубров. Собак можно распродать или утопить («Ну и ну!») – а быки и олени – с ними как быть?

Отдельным пунктом шла просьба рассмотреть вопрос о слоне.

Ну да – вспомнил Георгий – в родных пенатах уже издавна имелся особый «царский» слон – вместо состарившегося привозили нового.

Их обычно дарили разные восточные владыки. Для серых великанов даже был воздвигнут особый домик в индийском стиле – «Павильон для слона».

Посещение слоновника было своего рода частью образования в Семье. Дядя Николай Николаевич со свойственным кавалеристу грубоватым юмором предлагал даже сделать парадную беседку и водрузив его на спину слона использовать благородное животное для парадных шествий.

Особенно любил наблюдать за элефантом старший брат (печальный вздох) – ему очень нравилось смотреть как служители купают слона в пруду – возможно индийский зверь на фоне российского пейзажа казался ему особенно забавным.

Слоны вызывали умиление у августейших посетителей, но как оказалось огорчали егермейстерскую часть. Она жаловалась, что животное ежедневно съедает два пуда лепешек на чистом сливочном масле – по метрической системе – тридцать два с гаком килограмма или восемьдесят фунтов. Это не считая сена, фруктов и зеленого корма, а также услуг ветеринара, сторожа и служителей.