Олег Касаткин - Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

Программа развития Морских сил России на период до 1897 г. Извлечения

Постановить что концу 1896 года Балтийский флот должен состоять из 8 эскадренных броненосцев, 1 броненосца береговой обороны и 3-х построенных в САСШ броненосных крейсеров.

В части артиллерийского вооружения в течение зимы 1890-91 годов определиться с выбором скорострельной артиллерии, закупить чертежи и необходимое количество орудий для перевооружения уже готовых или строящихся кораблей.

Заключить договор с фирмой «Шнейдер» о создании для Российского императорского флота орудий калибром 254 и 305 мм на базе французских орудий 274 и 305 мм.

Поручить полковнику Бринку создать орудия калибром 8–9 дюймов (203 и 229 мм) для флота и береговой артиллерии.

Провести расширение Обуховского завода и его модернизацию для выпуска современных орудий.

Принять в качестве взрывчатого вещества для снаряжения снарядов флота мелинит.

Эскадру Тихого океана Балтийского флота ликвидировать, Сибирская флотилия постоянного формирования до конца 1896 года должна состоять из трех эскадренных броненосцев и 5 броненосных крейсеров (включая три эскадренных броненосца и три крейсера построенные в САСШ) с соответствующим количеством легких сил. Два броненосных крейсера должны быть направлены на Дальний Восток не позднее лета следующего года после окончания ремонта и перевооружения кораблей.

…В части судостроительной

Расширить мощности Балтийского завода выкупив соседний кожевенный завод и построив кроме двух каменных эллингов еще два малых эллинга для строительства малых кораблей длиной до 100 м. Все эллинги должны войти в строй до 1895 года.

Расширить мощности Нового Адмиралтейства до двух каменных больших эллингов и трёх малых эллингов. Передать эллинг Галерного острова в аренду Франко-русскому заводу сроком до 1898 года с обязательством провести строительство каменного эллинга и модернизацию завода.

Спустя два дня.

Георгий оглядел разложенные перед ним листы. Весь вчерашний вечер и сегодня с утра отложив прочие дела, он изучал все что люди Плеве нарыли на двух генералов – живого и мертвого. Долго же он шел к этому – долго тянул и изучал – другие дела оттесняли это важнейшее дело. И вот наконец… Вот все эти салонные мыслители любят насмехаться над темными мужиками сетующими – мол надо царю сказать правду какую «баре» скрывают – а то ведь не знает – то царь-батюшка! А «царь-батюшка» и в самом деле столько всего не знает! Узнав же – вспоминает Экклезиаста: «Во многия знания – многия печали»

Вот письмо барона Врангеля – тот вспоминал, как в свою последнюю встречу со Скобелевым они сидели у генерала Дохтурова в большой компании – были Воронцов-Дашков, Черевин (Боже – неужто и Черевин туда же?!). И там же был и Драгомиров … Между прочим говорили и об императоре Александре III, и обсуждали современное положение. Когда все уехали, Скобелев с насмешкой изрек.

– Пусть себе толкуют! Слыхали уже эту песню. А все-таки, в конце концов, вся их лавочка полетит вверх тормашками Полетит! – только что не потирая руки, повторял генерал, – и скатертью дорога! Я, по крайней мере, ничего против этого лично иметь не буду.

– Полететь полетит, – отвечал Дохтуров, – но радоваться этому едва ли приходится. Что мы с тобой полетим с ним, еще полбеды, а того смотри, и Россия полетит…

– Вздор, – прервал Скобелев, – династии меняются или исчезают, а нации бессмертны.

– Бывали и нации, которые, как таковые, распадались, – сказал тогда Дохтуров. – Но не об этом речь. Дело в том, что, если Россия и уцелеет, мне лично совсем полететь не хочется.

– И не летай, никто не велит.

– Как не велит? Во-первых, я враг всяких революций, верю только в эволюцию и, конечно, против революции буду бороться, и, кроме того, я солдат, и, как таковой, буду руководствоваться не моими симпатиями, а долгом, как и ты, полагаю?

– Я? – вдруг в запале крикнул Скобелев, но тут же осекся. И закончил как то странно скомкано в том смысле что стратегическую обстановку подготовляют политики, а им военным, «в случае чего», предстоять будет одна тактическая задача. «А вопросы тактики, – глубокомысленно заметил генерал, не предрешаются, а решаются, во время самого боя и предрешать их нельзя.» О чем чуть не проговорился герой Плевны и Туркестана?

Он однако не только вел сомнительные речи, а еще и теоретизировал. Вот его послание в редакцию «Вестника Европы».

«За последнее время я увлекся изучением, частью по документам, истории реакции в двадцатых годах нашего столетия. Как страшно обидно, что человечество часто вращается лишь в белкином колесе. Что только не изобретал Меттерних, чтобы бесповоротно продвинуть Германию и Италию за грань неизгладимых впечатлений, порожденных французской революцией. Тридцать лет подобного управления привели в Италии к полному торжеству тайных революционных обществ, в Германии – к мятежу 1848 года, к финансовому банкротству и, что всего важнее, к умалению в обществе нравственных и умственных начал… В наш век более чем прежде обстоятельства, а не принципы управляют политикой».

А вот и с позволения сказать руководящие идеи.

«В Петербурге существует могущественная польско-жидовская группа, в руках которой непосредственно находятся банки, биржа, адвокатура, большая часть печати и другие общественные дела. Многими законными и незаконными путями и средствами они имеют громадное влияние на чиновничество и вообще на весь ход дел. Всякий честный голос русской земли усердно заглушается польско-жидовскими критиками»… Столичные острословы тут же окрестили его – Первый консул – намёк на «корсиканское чудовище» был более чем понятен.

Георгий поджал губы. Как он помнил батюшка Александр Александрович в узком кругу тоже выражал недовольство по поводу якобы пристрастия деда к инородцам. Его злило, что Россией фактически правит армянин Лорис-Меликов, а пост государственного секретаря занимает Евгений Абрамович Перетц – сын еврея-откупщика, вдобавок брат одного из мятежников декабря восемьсот двадцать пятого… Но отец никогда не думал противиться воле деда – уважая в нем государя и отца…

А вот это уже из приватной беседы.

Правительство отжило свой век, – рассуждал генерал – оно бессильно извне, оно также бессильно и внутри. Революционеры же не имеют корней в широких массах. В России есть только одна организованная сила – это армия, и в ее руках судьбы России. Но армия может подняться лишь как масса, и на это может ее подвинуть лишь такая личность, которая известна всякому солдату, которая окружена славой героя. Но одной популярной личности мало, нужен лозунг, понятный не только армии, но и широким массам. Таким лозунгом может быть провозглашение войны немцам за освобождение и объединение славян. Этот лозунг сделает войну популярною в обществе. Ну это-то уже ему известно…