Сергей Матросов - Наследие богов. Книга вторая. Идущие за солнцем

Очнулся он от того, что его кто-то хлестал рукой по щекам. Голова нещадно болела. С мокрых волос по лицу стекала вода. Видимо приводя в чувство, его облили водой. Он лежал на полу со связанными за спиной руками. Ноги, стянутые по щиколоткам верёвкой затекли и саднили. С трудом открыв глаза, он увидел перед собой не знакомого бородатого мужика, держащего в одной руке ведро, а другой тот обхаживал Сытника по щекам.

— Гляди, будто бы очнулся.

Он говорил это второму, стоящему в тени за печкой. Сытник вгляделся в этого второго, но лица его так и не увидел, но когда тот обратился к нему, голос его показался Сытнику знакомым.

— Очнулся, значит. И то хорошо. Говорил я тебе Рубака, что б не шибко бил — меры не знаешь. Он нам живой нужен.

Оставаясь на месте, незнакомец обратился к Сытнику:

— Ну, здорово, купец. Давно мы тебя поджидаем.

— Зачем это я вам понадобился? — Сытник до боли в глазах всматривался в говорившего. — Сказали б — я сам бы пришёл.

— Не дури, купец. Ты приходишь только что бы жизнь отнять. Для этого тебя звать не нужно.

Знакомый голос не давал Сытнику покоя.

— Зачем я вам нужен? Выйди из-за печи, поговорим.

— Лучше я здесь останусь, так мне спокойней будет.

Боится, но раздражать его этим Сытник не стал — не в том положении.

— Так зачем я тебе нужен? Говори, может, что и скажу. Может, окажется, что зря по голове били и я вам не враг вовсе, а друг.

— Мягко стелешь, Сытник, да спать жёстко после твоих слов. Ладно, хватит любезностей! Мне нужно знать, что за люди у князя были, куда направились и зачем?

Сытник усмехнулся.

— Всего лишь?

Дальше сказать не дали. Соявший с боку от него Рубака ударил его огромным кулаком в лицо. Голова чуть не треснула пополам. Из носа пошла кровь.

— Говори, когда спрашивают!

Рубака занёс руку для следующего удара.

— Погоди. — Голос незнакомца за печкой, остановил готовый опустится на голову кулак. — Убьёшь ведь. Он нам и так всё скажет.

— А если не скажу? — Сытник с трудом ворочал разбитыми губами. — Убьёшь?

— Обязательно убью.

— Тогда я лучше помолчу. Жизнь опротивела, всё равно жизнь это дерьмо, может сразу и прикончишь, да и закончим на этом?

— Так просто не получится. Нам нужно знать, зачем те люди к князю приезжали.

— Так князя уже и в живых нет, а ты всё интересуешься?

— Знаю, что нет, но вопросов от этого меньше не стало. Откуда эти люди? Ты ведь с ними прибыл, а значит за ними и ездил?

— Не знаю я этих людей. По дороге встретил, вот вместе к князю и приехали.

Незнакомец тяжко вздохнул.

— Не хочешь говорить. Ну, воля твоя. Рубака, где твой нож? Покажи его купцу.

Со злорадной ухмылкой, Рубака вытащил откуда-то огромный тесак и покрутил его у Сытника перед глазами.

— Сейчас я начну тебя резать на куски.

Незнакомец молчал, а палач медленно поднёс нож к горлу Сытника и быстро полоснул им его по плечу. Резкая боль пронзила всё его тело. Рана получилась достаточно глубокой. Кровь из неё хлынула прямо на пол.

— Он ведь не шутит. — Подал голос незнакомец. — Говори, а то Рубака тебя всего исполосует. — Он повысил голос. — Говори, а то кровью своей истечёшь!

В подтверждении этого, Рубака ещё раз полоснул его ножом по другому плечу. Через мгновение Сытник лежал на полу уже в луже собственной крови. Подумал уже, что это конец, когда истязатель приложился кулаком к его лицу. В последний момент, перед тем, как потерять сознание, он увидел, что дверь в комнату резко распахнулась, и в неё влетел какой-то воин с обнажённым мечом. Больше он ни чего не увидел, так как сознание его отключилось.

После нескольких дней плавания по рекам и заливам ладья Олега, наконец, вышла в открытое Студёное море. Волны, беспрестанно бившие о борт судна, быстро увеличились в размерах, и небольшой корабль стало кидать, как щепку. Находящиеся в трюме дружинники, тихо ругались и клялись всеми богами, что больше никогда не сядут в такую лодку. Радовало лишь одно — ветер, хоть и сильный, дул в северном направлении. Большой треугольный парус выгнуло дугой и казалось, что их корабль не плывёт, а летит над водой. Качало неимоверно. Карл и Веремуд с зелёными лицами частенько наведывались на верхнюю палубу, чтобы стравить за борт, после чего тихо проклинали всех морских богов и самих норманн, которые умудряются жить посреди такого кошмара. Норманн Каген, приросший к огромному рулевому веслу, улыбался, слушая брань дружинников. Он находился в своей стихии. Заметив на его лице улыбку, после очередного выхода на палубу, Карл накричал на него.

— Ты чему улыбаешься, норманнская рожа? Приятно тебе видеть, как богатыри русские мучаются?

Это было сказано таким тоном, что у бедного Кагена улыбка сразу же слетела с лица.

— Я улыбаюсь не этому, — оправдывался он, — А той стихии, в которой вырос. Море для норманна, это та же земля. Я не виноват в том, что вы не переносите качку. Для меня море, это второй дом.

Карл плюнул за борт и ответил:

— Пусть он огнём горит твой дом.

На лице у Кагена опять появилась улыбка.

— К твоему несчастью, этот дом никогда не сгорит.

Глаза у Карла налились кровью. Норманн над ним явно издевался. Предчувствуя нехороший конец, в разговор вмешался Олег:

— Оставь его Карл. Не наша вина в том, что он моряк от рождения, а мы на море смотрим только издалека. В любом случае, он должен доставить нас по назначению. Если ты ему сейчас отрежешь голову, то у нас появятся все шансы закончить свою жизнь не на земле, а в море.

Карл опять сплюнул за борт и пошёл на своё место, тихо ругаясь. По пути обернулся к Олегу и сказал:

— Вот он нас по назначению и доставит. Не нравится мне он — рожа, норманнская.

Фарлоф усмехнулся в ответ:

— А он не девица, что бы тебе нравиться. А что касается рожи, то я тебе напомню, что твой отец был родом из норманн. Так что твоя рожа, от его рожи не далеко ушла.

В трюме раздался дружный смех. Обиженный Карл, схватился за шею и в который уже раз бросился на палубу, по пути бросив:

— Мой отец родом из северных славян, как впрочем, и твой.

К вечеру ветер стих и волны ,наконец, улеглись, прекратив на какое-то время людские мучения. Все дружно высыпали на палубу. Солнце давно зашло, и взору всех открылась изумительная по красоте картина. Россыпи крупных звёзд были так ярки и близки, что казалось, их можно потрогать рукой. Широкая лунная дорожка сверкала так сильно, создавая обманчивое видение, будто ладья плыла не по воде, а по небу. Тёплый прозрачный воздух мягко касался лица и пьянил своей свежестью .Ярко — жёлтый глаз Луны, почти в упор рассматривал дерзких путешественников. Её огромный диск завис прямо над ними, и простодушный Руслав протянул руку в его направлении.