Стюарт Слейд - Казанские Тандерболты

То, что сейчас наблюдал полковник, было подходящим примером. На опушке леса стояло примерно три десятка танков, в основном "четвёрок" – всё, что осталось от батальона. По сведениям разведки, они отошли сюда на переформирование после вчерашнего боя. Тридцать танков из семидесяти одного 206 206 Численность танкового батальона Вермахта составляла от 60 до 71 машины, но исключительно номинально, по уставу. Реальная численность редко превышала 2/3 от списочной. . Лаптуров мысленно покрутил это число. Так сколько вчера подбили американцы? Все фашистские части ослаблены, но с какого количества пошёл отсчёт ? Он, затаив дыхание, внимательно рассматривал с вершины холма возню гитлеровцев. Они до сих пор занимались заправкой танков и погрузкой боекомплекта – ровно тем же самым, что Лаптуров и его люди делали несколько минут назад. Фашисты устроились с наибольшим удобством, доступным в полевых условиях: вокруг машин стояли столы, стулья, были видны термосы. Русские солдаты способны спать прямо на земле или под танками, а эти как будто на прогулку с пикником собрались. Странные они люди, — подумал полковник. Мелких ошибок не делают, зато если делают, то с размахом. Уверен, они способны сказать своим жёнам, что новое платье полнит .

Он снова глянул на часы. Почти пора. Оглянулся. Т-34 и экипажи были наготове, десантники притаились за башнями. Дул сильный западный ветер, отголосок недавней бури. Скоро он переменится, развернётся, и задует с востока. Наверняка он принесёт с собой похолодание. Лаптуров в глубине души надеялся, что это станет знаком. Этот же ветер скроет от немцев выдвижение русских войск. И сотни, тысячи самолётов, которые ввели в дело американцы, захватив господство в небе, не дадут фашистским разведчикам найти наземные части. Конечно, русская армия с поддержкой американской авиации способна противостоять любому врагу! Разве не это сейчас происходит?

Как будто в ответ, над головой оглушительно проревели снаряды. Артиллеристы ударили точно в срок. Они готовились несколько предрассветных часов, чтобы обрушить на врага ответный удар. Как только разведчики сообщили о выдвижении гитлеровского танкового батальона, его сразу стали отслеживать. На бросок Т-34 до рубежа атаки понадобится всего пять минут. Артиллерия будет удерживать фашистов под обстрелом всё это время. Через три минуты танки выйдут на расстояние выстрела, и смогут самостоятельно вести огонь. Значит, до смены целей они должны стрелять всего четыре минуты.

А что потом? Куда фашисты могут пойти? Что они вообще могут сделать? Под огнём тяжёлой артиллерии они просто обязаны будут сняться с места. Выбор заключался всего в двух направлениях – на север или на запад, через густые леса, и вдоль южной кромки лесов. И две дороги, на достаточно небольшом расстоянии одна от другой, с непроходимыми чащобами по краям. Если фрицы пойдут по ним, артиллерия их просто размолотит. Если они отступят на восток, то скорее всего выйдут на открытую местность и найдут подходящий рубеж, на котором можно закрепиться. Но такого рубежа здесь просто нет! Самое близкое место, подходящее для укрытия танков – череда оврагов, где танки могут скрыться от обстрела. Вот оно! Орудиям надо перенести огонь туда!

— Погоди-ка! — сказал полковник-артиллерист. — Допустим, фашисты предполагают, что мы догадываемся о возможности их отхода через леса, или на восток? Тогда они могут уйти на север и убежать из-под обстрела. Если мы делаем так, они делают эдак, но они могут предполагать, что мы думаем иначе, и поступить другим образом. А это означает, что мы должны придумать нечто совсем иное.

Тем не менее, схема огня постепенно вырисовывалась. Обстрел будет сопровождать фашистов от любой начальной позиции до любой конечной. Особых иллюзий у Лаптурова не имелось. Если всё пройдёт, как они задумали, захватчикам будет нанесён огромный урон. Тяжёлая артиллерия – оружие мощное, но медлительное и неповоротливое. Как только она начинает стрельбу, изменить огневое решение довольно сложно. Если ход сражения станет непредвиденным, обстрел потеряет эффективность. По крайней мере, начался бой хорошо. Он видел, как фашисты замерли, услышав пугающее завывание. Они бросились к танкам, но земля уже начала вздыматься вокруг. Вспыхнули заправщики, разлетелись в клочья грузовики с боеприпасами. Полковник восхищённо наблюдал за этим беспорядком.

— Вперёд, братцы, не то артиллерия себе всю славу заберёт!

Он немного смутился от такого смелого заявления, но оно определённо тронуло сердца его людей. До фашистов всего три километра. В их расположении настоящий хаос от внезапного артналёта. Некоторые – это было хорошо видно – бросили танки и пытались убежать на своих двоих. T-34 вырвались вперёд, разгоняясь по длинному пологому склону. Отчаянный рывок, чтобы сблизиться с противником, пока он ещё не пришёл в себя. И пока тяжёлая артиллерия не прекращает огонь по первой цели. Бригада Лаптурова преодолела половину расстояния, когда немцы осознали происходящее и начали отстреливаться. Плотный обстрел сделал своё дело. Экипажи танков залегли подальше от своих машин и не высовывались. Но впереди были не только танкисты. Сквозь рёв дизеля полковник мог разобрать протяжные всхлипы миномётов и сухие хлопки противотанковых пушек. Потом в шум боя вплелись пулемёты. Вот психи. И что они сделают моим танкам? Несколько миномётов и пара пушек против бронебригады? А потом ему стало просто некогда думать. В Т-34-76 командиру приходилось делать самому сразу несколько дел. Во-первых, наводить орудие и стрелять. Во-вторых, собственно, командовать своим танком. В-третьих, как-то управлять остальными машинами бригады по радио. Очень часто командир был так занят, что замечал только прямое попадание, когда танк уже пора покидать. Однажды давно, журналист из "Правды"…. или "Известий"?… спросил, страшно ли вести танки на гитлеровцев. Я ответил ему в обычном героическом духе советского человека, сражающегося с жестоким захватчиком. Но в моих словах хватало истины. В танке уже не страшно. Конечно, получая приказ, волнуешься. Я всегда знал, что мы будем на острие атаки, и размышлять можно было только о том, какой смертью умрёшь. Но эти мысли отсекались, как только я забирался в башню и захлопывал крышку люка. В бою нет времени на пустые переживания, и я сразу забывал о них. Есть только стремление выжить. Так что в танке я никогда не боялся. Только один раз волновался, когда нас подбили, и нам пришлось спешно покидать горящую развалину. И вот снова мы наступаем на фашистов. Сейчас они наконец-то застигнуты врасплох .

В бою было легко увлечься. Немцы находились уже на расстоянии выстрела, но тяжёлая артиллерия продолжала давить их огнём. Это было ещё одним предметом спора. Когда прекращать обстрел? Слишком рано – гитлеровцы очухаются, полезут в танки и дорого отдадут свои жизни. Слишком поздно – мощные снаряды могут зацепить свои же машины. Лаптуров настоял на том, чтобы орудия стреляли до упора, и только потом переносили огонь на следующую цель. Когда на позициях фашистов опал последний фонтан земли, Лаптуров увидел, что по крайней мере одна "четвёрка" уже шевелится. Пора! Он заслуженно гордился своим экипажем, все они были опытными, хорошо обученными ветеранами. Снаряд уже лежал в казённике.