Надежда Голубенкова - Новые дворяне

— У меня депрессия, — простонал Андрей, лёжа на кровати, на третий день заточения. Все эти дни Ангелина держалась с ними подчёркнуто холодно.

— А ты попроси у бабушки Златовой разрешения встречаться с Ангелией, — посоветовал Никола, отодвигая от себя ноутбук. За эти месяцы он уже неплохо освоился в этом чуде человеческой мысли, хотя по-прежнему Евгений Денисович занимался с ним исключительно индивидуально.

Андрей слегка приподнялся и задумчиво посмотрел на друга:

— А смысл? Наставник говорил, что разрешения просят у родителей.

Пётр Анатольевич последние два урока рассказывал о традициях знакомства и ухаживания в русских семьях. Тема была интересна всему курсу, однако Андрей подозревал, что выбрана наставником она была из-за него.

— Ну, у Ангелины же здесь родителей нет, — рассудительно заметил Ваня.

— В академии за неё отвечает бабушка, — согласно кивнул Николай.

Андрей несколько минут молчал, потом недоверчиво посмотрел на друзей:

— То есть, вы предлагаете заявиться к самой баронессе Златовой? И что же я ей скажу? «Уважаемая Анна Константиновна, не будете ли вы против, если мы с вашей внучкой будем встречаться?», — с сарказмом закончил юноша, нервно сжимая книгу, которую читал.

— Именно это ты и должен сказать, — к его удивлению спокойно кивнул Никола.

— А если она меня пошлёт? В смысле, откажет.

— Вот тогда и будешь себя терзать.

— Согласен, — как-то отстранённо кивнул Ваня.

***

До самых выходных Андрей не мог решиться поговорить с баронессой. Ангелия продолжала его избегать, притом он несколько раз видел её в компании Николая. Такая ситуация его угнетала, ведь выходило, что девушка игнорирует только его. Он постоянно напоминал себе, что друг знаком с Ангелиной с детства и вполне естественно, что девушка относится к нему, как к брату.

— Ты ждёшь, пока Шафиров попросит руки юной Златовой? — в субботу после завтрака спросил Николай. — Вот он не будет размениваться по мелочам: сразу потребует руку и сердце. Ему такая женитьба была бы весьма выгодна.

— Но она же ещё… — Андрей похолодел от одной мысли, что его девушка может принадлежать Александру.

— Ей шестнадцать. На Руси выходили замуж и раньше. Тем более их разница в возрасте предпочтительней, чем ваша с ней.

— Мне уже 17, и я граф, — возразил парень, однако в глазах появилось беспокойство.

— Вот только это тебя и спасает, — серьёзно ответил Никола. — Чтоб сегодня же поговорил с Анной Константиновной. А то твоя нерешительность расстраивает Ангелину.

— Моя нерешительность?! — взвился Андрей, но вдруг замолчал и в упор посмотрел на друга. — Ты сказал, что она расстроена. Из-за меня?

— Ты должен сам определить, насколько серьёзны твои намерения, — довольно жёстко сказал Николай. — Ангелия не та девушка, с которой можно поиграться и бросить.

— Ты прям, как наш наставник, — проворчал Андрей.

— Ты прекрасно знаешь, что Ангелина мне, как сестра. И, несмотря на нашу дружбу, я никогда не позволю тебе её обижать.

— Да понял я, — махнул рукой брюнет, мрачно глянув на лестницу. Решившись, он направился испытывать свою удачу…

А в это время Иван пил чай в компании наставника, который пригласил его к себе после завтрака обсудить последнее сочинение. Юноша был несколько озадачен поведением мужчины, который, не отрываясь, смотрел на него уже минут десять, о чём-то глубоко задумавшись.

— Пётр Анатольевич, я что-то не так написал в сочинении? — нерешительно нарушил тишину Ваня. Ему уже стало не по себе от молчания графа.

— Что? — будто очнувшись, с недоумением посмотрел на него наставник.

— Я старался писать правду. Я правда согласен, что брак должен быть вечным и венчание обязательно, — чуть дрогнувшим голосом выдал студент.

— Прости, но я хотел поговорить с тобой не об учёбе, — мягко улыбнулся мужчина, встряхнув головой, словно отгоняя какое-то наваждение.

— А о чём тогда? — искренне удивился Иван, неосознанно отклоняясь к самой спинке своего кресла.

Какое-то время мужчина смотрел на него, после чего произнёс такое, что юноша искренне усомнился в реальности происходящего:

— Ваня, я твой отец.

— Чего? — как только вернулась способность говорить, переспросил Соколов, в полной уверенности, что ему это послышалось.

— Я должен был тебе это раньше сказать, но я не мог. Я был уверен, что у тебя есть всё необходимое, что я буду лишним в вашей семье. Когда ты мне рассказал о разводе и о смерти твоей мамы… Это для меня было настоящим ударом. Я поговорил с твоими бывшими учителями, а потом случайно встретился с твоей названной бабушкой. Я уверен, что она мне не сказала и десятой части того, как тебе жилось с твоим приёмным отцом. И во всём виноват только я. Все эти годы я позволял себе верить, что Борис смог дать тебе самое лучшее, что он был настоящей опорой и защитой для вас…

Ваня с круглыми от шока глазами слушал наставника.

— Но это невозможно, — промямлил мальчик. Весь его привычный мир рушился у него на глазах.

— Я приму, если ты отвергнешь меня, — и столько в голосе было боли и смирения, что у юноши сжалось сердце от жалости.

— Вы меня с кем-то путаете…

Мужчина грустно улыбнулся и покачал головой.

— Что ты знаешь о своём крёстном отце?

Несколько секунд Ваня недоумённо смотрел на него, после чего неуверенно произнёс:

— Я совсем не помню его. Мама сказала, что мне было годика два, когда он умер. У нас где-то в альбоме есть его фотография, и вы на него не похожи, — подозрительно закончил парень, озарённый какой-то внезапной мыслью.

— Я сильно изменился с тех пор, — печально ответил наставник. — Но это действительно я. Только я тебе не крёстный, я твой биологический отец. А крёстным должен был стать Борис, если бы не та авария.

— Я не понимаю.

— Я попрошу тебя только об одном: дослушай меня до конца, — и, дождавшись кивка студента, Пётр Анатольевич начал рассказ. — Мы с твоей мамой вместе учились. Я полюбил её с первого курса, и все пять лет мы встречались: гуляли, ходили в кино, любовались закатами. Конечно, она неоднократно бывала у меня в гостях. Я знал, что она нравится Борису. Особенно это стало очевидно, когда мой брат вернулся из армии и стал откровенно заигрывать с ней. К тому моменту мы уже заканчивали пятый курс и решили пожениться. Свадьба была скромной: кроме родных, было всего несколько наших друзей. Борис смирился со своим поражением, но так ни с кем и не встречался. Это был твой день рождения. Мы с Борей мчались к роддому… Я до сих пор не понимаю, что тогда произошло. Мы пошли на обгон, встречных машин видно не было, и вдруг мы видим несущийся на нас грузовик. Борис попытался свернуть, и нас занесло. Удар пришёлся на мою сторону. Очнулся я в больнице, весь обмотанный какими-то проводами. Борис был рядом. Каким-то чудом он почти не пострадал. А вот мне сказали, что я на всю жизнь останусь инвалидом…