Надежда Голубенкова - Новые дворяне

Мужчина судорожно вздохнул, будто это было только вчера, а не шестнадцать лет назад.

— Я был парализован. В лучшем случае врачи обещали, что не будут действовать только ноги, а в худшем — останусь прикован на всю жизнь к кровати. И я принял решение. Я попросил Бориса взять на себя заботу о тебе и Гале. Вы не должны были никогда узнать, что я выжил, мой брат должен был записать тебя своим сыном. Я был уверен, что это единственный выход для всех нас. Теперь я понимаю, что Борис так и не смог принять тебя. Ты так похож на меня в юности, что невольно каждый раз напоминал ему обо мне.

«Это из-за тебя» — вспомнились Ване слова отца, да и мама часто говорила, что он очень похож на крёстного. Затаив дыхание, он слушал дальше.

— Я взял обещание с брата. Он должен был уйти и никогда больше не вспоминать, что я жив. Три недели я провалялся в одиночной палате под капельницей. Я смирился, что остаток жизни проведу в интернате для инвалидов, куда меня отправят, как только выпишут из больницы. Тогда я и познакомился с Анной Константиновной. Когда мне сообщили о посетителе, это было полной неожиданностью. Вначале я решил, что это Борис не выполнил своего обещания, но вошла незнакомая женщина. Она представилась баронессой и сказала, что берёт надо мною опеку. В тот же день меня перевезли в другую больницу. Мне делали массажи, с утра до вечера я был окружён врачами и какими-то неизвестными мне людьми. Постепенно я стал чувствовать своё тело, учится заново жить. После аварии я мог лишь поворачивать шею да говорить, а теперь опять стал чувствовать руки… Через полгода я ничем не отличался от здорового человека, правда был прикован к инвалидной коляске. Как и обещали врачи в самых лучших своих прогнозах, парализованными остались только ноги. Но я уже мог полностью себя обслужить. Тогда-то я во второй раз встретился с этой удивительной женщиной. Она сообщила, что я больше не Соколов Владимир Олегович, и вручила мне документы и паспорт с моей фотографией на имя Климова Пётра Анатольевича. Она рассказала мне о том, что я граф, и именно поэтому она мной занимается. Честно признаться, тогда я ей не поверил. С тех пор она стала навещать меня каждую неделю, рассказывать, как мне казалось, сказки о выживших дворянских родах, о правлении последнего императора и советских репрессиях. Моё лечение продолжалось, и в какой-то момент появился призрачный шанс, что я снова буду ходить.

Наставник немного помолчал, отпил давно остывший чай и продолжил. Ваня, всецело захваченный такой невероятной историей, боялся даже пошевелиться, чтобы не сбить мужчину, решившего излить ему свою душу.

— Больше года длилась эта борьба. Я перенёс ещё несколько операций, бывали моменты, когда я готов был сдаться, но Анна Константиновна и врачи не позволяли мне этого сделать. И, как видишь, мы победили, — в его глазах вспыхнули искорки чистого счастья. — Я смог встать, а потом и заново научиться ходить. Анна Константиновна привела меня в свой дом, представила своим крестником. Её сыновья были примерно моего возраста, и мы быстро нашли с ними общий язык. Конечно, у Гены тогда уже была своя семья, а вот Олег мне в первое время очень помог. По рекомендации врачей, он стал обучать меня верховой езде, благодаря чему я довольно быстро избавился от хромоты.

Наставник бросил полный благодарности взгляд на фотографию, стоявшую на комоде, где был изображён он и двое каких-то неизвестных мужчин. «Папа и дядя Ангелины» — с уверенностью определил Ваня.

— Когда Геннадий со своей семьёй переехал в собственный дом, баронесса привела в терем Настю. Ей тогда было двенадцать, она осталась без родителей и баронесса взяла её на воспитание, тем более Настенька действительно была её крестницей, в отличие от меня, — усмехнулся воспоминаниям Пётр Анатольевич. — Она начала нас усиленно учить истории и этикету. Иногда к нам присоединялся Олег. В конце концов, ему было поручено обучать меня ещё и фехтованию. Конечно, с Настей баронесса проводила больше времени, особенно когда заметила её талант к рисованию. А потом родилась идея открытия академии, — закончил свой рассказ мужчина.

— И за всё это время ты ни разу про меня не вспомнил, — не поднимая глаз, констатировал Ваня, даже не обратив внимания, что перешёл на «ты».

Пётр-Владимир с болью и любовью посмотрел на мальчика:

— Я никогда не забывал о тебе. Вопреки советам баронессы, я ринулся к вам, как только у меня появилась такая возможность. Тогда тебе было уже четыре года. Я видел вас издалека, как мама забирает тебя из детского садика. Но не смог подойти. Я не знал, узнает ли Галя меня, ведь за эти годы я так изменился, и не только внутренне, но и внешне. А потом я выяснил, что она официально вышла за Бориса замуж… Но самым большим шоком было, когда я узнал, что меня действительно похоронили. Вначале я решил, что лже-похороны устроил брат, но потом Анна Константиновна призналась, что это она организовала моё «исчезновение». Оказывается, Борис не выдержал и пришёл ещё раз в больницу справиться о моём состоянии, и ему сказали, что у меня отказало сердце, и они ничего не смогли сделать. Я даже не знаю, пуста ли моя могила… Тогда я понял, что пути назад уже нет…

Какое-то время в комнате царила полная тишина. Наконец, Ваня поднял голову и посмотрел на мужчину:

— Предположим, я вам поверю. Но вы всё равно ничего про меня не знаете, а я — про вас. Мы абсолютно чужие люди. Вам так не кажется?

Наставник горько кивнул, в его карих глазах потух слабый лучик надежды. Казалось, он ожидал, будто юноша, оставшийся без родителей, сразу примет его в своё сердце. Однако мальчик вместо того, чтобы бросится к нему на шею, закрылся и теперь настороженно за ним наблюдал.

— Прости меня, малыш.

Ваня вздрогнул, услышав такое непривычное обращение, а мужчина лишь грустно продолжил:

— У меня нет слов, чтобы выразить, как я виноват перед тобою. Но если ты когда-нибудь найдёшь в себе силы простить меня, я буду самым счастливым человеком на свете.

Парень кивнул, всё ещё пребывая в глубоком шоке от услышанного. Он просто не мог сейчас принять никакого решения. Ему нужно было время, чтобы всё осознать и принять. Видимо поняв его состояние, наставник порывисто сжал его плечо и вышел из комнаты.

Ваня не помнил, сколько он так просидел, уставившись в одну точку. В себя его привёл разлетевшийся по коридорам звон колокола, извещающий о скором обеде.

***

За обедом Андрей был в невероятно приподнятом настроении и даже не заметил подавленного состояния друга:

— Представляете, она разрешила! Конечно, всё в рамках приличия, никаких объятий и поцелуев до свадьбы, — громким шёпотом делился с друзьями своей победой брюнет. — Но баронесса официально позволила нам встречаться! Она позвала Ангелину и спросила её мнения. И Ангелия ответила «Да»!