Надежда Голубенкова - Новые дворяне

— А где символ будущего года? — осматривая снежную тройку с санями, полюбопытствовал Андрей.

— Это же грех! — реакция Ангелии была настолько искренней, что юноша покраснел, устыдившись своих слов.

— В городе на площадях всегда делают фигуры уходящего и наступающего года. По крайней мере, сколько я себя помню, — развёл руками Ваня, приходя другу на выручку.

— Ересь века сего, — со вселенской скорбью промолвил Никола, переглянувшись с подругой.

— А как же это? — не удержался всё-таки Князев, указав на Деда Мороза со Снегурочкой.

— Это просто сказка, — пожал плечами Никола. — Завтра здесь может появиться Кощей с Василисой, Иван-царевич с лягушкой или Емеля на печи.

— Вот бы сфотографироваться, когда всё будет готово, — мечтательно проговорил Ваня, воображение живо рисовало ему сцены из любимых с детства сказок.

— Запросто, — к его удивлению произнёс Андрей. — Я уже договорился с Же.. Евгением Денисовичем. Он обещал, что на Новый год мы без фотографий не останемся. — И всё же, почему драконы и змеи считаются ересью, а тот же Змей Горыныч — нет? — вернулся он к интересующей теме.

Никола задумчиво на него посмотрел, подбирая слова. Но неожиданно ответить решила Ангелия:

— Сказки учат добру, учат верить в чудо, в то, что добро просто обязано победить, — на одном дыхании промолвила девушка. — Понимаешь, эти фигуры просто напоминают нам это, и… они не обладают никакими мистическими свойствами.

— Кажется, теперь я всю жизнь буду попадать впросак, — в отчаянии всплеснул руками юноша.

— Не переживай, привыкнешь, — дружески похлопал его по плечу Никола.

— Привыкнет к чему? — с несвойственным ему сарказмом уточнил Ваня.

Всё рассмеялись, глядя на несчастное лицо брюнета.

***

Приближался Новый год. Но, казалось, никто из взрослых этого не замечал. Все с нетерпением ожидали более важного праздника — Рождества. Для старшекурсников он ассоциировался в основном с долгожданным окончанием поста, а вот преподаватели и Никола с Ангелией относились к празднику весьма серьёзно: друзья всё больше времени проводили за чтением душеполезных книг, а уроки не обходились без наставительных притч и поучений. Исключением был лишь Евгений Денисович, но и он устроил им на последних уроках литературно-художественный конкурс рождественских открыток.

Наступили каникулы. Единственный урок, который у них остался — это танцы, которым старался обучить их наставник. Кроме того, Анна Константиновна совместно с преподавателем девушек по литературе Людмилой Егоровной устраивали литературные вечера для всех желающих. За неимением других занятий, желающими оказались абсолютно все студенты.

На время каникул кабинет истории, где и проходили эти вечера, кардинальным образом изменился: столы и стулья были отодвинуты к стенам, на полу появился новый пушистый ковёр, откуда-то нашлись пуфики, несколько диванов и кресла. Вместо обычных ламп дневного света теперь включались старинные торшеры с красивыми абажурами. Они рассаживались полукругом и слушали рождественские истории и сказки, которые рассказывали или читали им женщины. Это было так по-домашнему…

Это были необыкновенные вечера! Уже почти взрослые молодые люди могли позволить себе вновь хотя бы ненадолго побыть детьми. Иногда к чтению присоединялась Анастасия Дмитриевна. Их наставник тоже здесь был, но всегда только слушал. У него в это время было такое умиротворённое лицо, что Ваня невольно восхищался своим отцом. Сам он никак не мог разобраться в своих чувствах: мама очень редко читала ему, и обычно за этим следовал очередной скандал от его, как теперь выяснилось, отчима. Но всё равно это были одни из самых счастливых дней его ещё такой короткой жизни!

Никто так и не заметил, как прошёл Новый год. Да, в этот день на ужин слуги подали постные пироги с грибами и вкусные булочки с вареньем, но этим всё и ограничилось. Зато ночью старшекурсники устроили собрание, куда пригласили абсолютно всех. Сначала Ваня подумал, что ему дали второй шанс вступить в Тайную канцелярию, но оказалось, что это просто посиделки в пижамах. В этот раз все собрались в комнате Ильи и Антона. Она была победней, чем у Шафирова, но зато здесь было целых две кровати. Кирилл с Васей принесли дополнительные стулья, и они все с удобством расположились. Свет не включали, на столе и тумбочках горело с десяток витых свечей.

Вначале разговаривали об уроках и преподавателях, потом перешли на политику. Неожиданно Александр предложил устроить игру в «Рулетку»:

— С помощью карт определим, кто задаёт вопрос первым, — стал разъяснять барон правила. — Он может выбрать любого, и тот должен честно ответить, чего бы вопрос ни касался. Потом выбирает жертву тот, кто отвечал, и задаёт свой вопрос. Выбрать первого нельзя. Ему задаёт вопрос последний, кто останется. По одному вопросу на человека Конечно, в рамках приличия.

— Ну что ж, можно попробовать, — согласился Андрей, его однокурсники согласно кивнули.

Вася достал из тумбочки карты и стал раскидывать по кругу по количеству людей в комнате. Туз выпал на Николе. Тот, нисколько не растерявшись, посмотрел на Внукова:

— Антон, ты знаешь, кто ты?

Тот внимательно посмотрел на юного графа и кивнул. Николай тоже кивнул, принимая ответ. Никто ничего не понял, но право задать вопрос перешло к Внукову. Шафиров, сузив глаза, наблюдал за юным Муравьёвым, вопрос ему пока никто задать не решился.

Спрашивали в основном об абсолютно безобидных вещах: есть ли братья и сёстры? из какой семьи и кто родственники? чем раньше, до академии, увлекался?

— Ваня, — услышал граф Соколов своё имя. На него смотрел Данил. — Что за дела у тебя всё время с наставником? — и столько подозрения было в словах, словно его застали как минимум на шпионаже.

— Он мой крёстный, — ляпнул Ваня, только потом осознав, что непроизвольно солгал. С другой стороны, ему вообще не следовало отвечать на этот вопрос.

Все в шоке уставились на него.

— Это правда? — первым взял себя в руки Шафиров, на время забыв даже о Николае.

Ваня кивнул. К счастью, никто не потребовал более подробных разъяснений, и право задать вопрос теперь принадлежало ему. Он посмотрел на барона: тот был единственным, кому ещё не задавали вопроса.

— Саша, — барон скривился, но промолчал. — Ты примешь меня обратно? — и что дёрнуло такое сказать? Нет, всё-таки это мистическая ночь, кто бы во что не верил.

— Я об этом подумаю, — попытался уйти от ответа барон, но тут ему не дали его же соратники:

— Алекс, нельзя давать неоднозначные ответы.

Шафиров недовольно посмотрел на Илью. Никола про себя отметил, что барон предпочитает западное сокращение своего имени в обход традиционному. Что-то это да значило.