Надежда Голубенкова - Новые дворяне

А в это время на крыльце академии Катя обнималась со своими подругами, и девушки наперебой рассказывали друг другу, как здорово провели это лето!

Баронесса Мухина оказалась очень набожной женщиной, однако это отнюдь не мешало ей быть с воспитанницами требовательной и даже строгой. Евдокия Тимофеевна ревностно относилась и к своему предмету, и к обязанности наставницы юных барышень. По сравнению с нею, Анастасия просто слегка присматривала за ними. Вдова Мухина же сразу взяла за моду по вечерам и в субботу собирать подопечных в своём кабинете, где, пока те выполняли задание по домоводству, читала им высокодуховную литературу. Уже к концу второй недели девушки буквально взвыли от подобного распорядка. Зато Феодосия Ивановна весьма радовалась, что её прилежные ученицы успевают выполнять такой большой объём работы.

Во второе воскресенье сентября (к счастью, в воскресные дни их делать ничего не заставляли) все представительницы прекрасного пола собрались в комнате Окуневой на стихийно организованное Светланой собрание. Даша и Алиса тоже были приглашены.

— Это ни в какие ворота не лезет! — возмущалась перед своими зрителями Света. — Никакого личного времени! У меня от иголки уже мозоли на пальцах! Помяните моё слово, скоро и по воскресеньям житья не будет!

— В воскресение православные не трудятся, — со знанием заметила купчиха Морозова.

— Зато дела милосердия, в том числе, помочь кому-то убраться в доме, прополоть грядки, собрать урожай — очень даже приветствуются, — возразила Даша.

— И самосовершенствование, — добавила Алиса. — Придёт нашей Евдокии Тимофеевне в головушку, будем и в воскресный день куковать в её кабинете, поучаясь и духовно облагораживаясь.

— Вам что, как и вашей Кате, всё это нравится? — нахмурилась баронесса Кноп. — Ей-то, небось, хорошо: по субботам её здесь нет.

— Катя тоже не в восторге, — величаво ответила Даша, чем несказанно удивила своих однокурсниц.

— Не обманывай, мы в курсе, что наша дорогая графия — религиозная фанатка, как и вдова Мухина. Им явно есть, что обсудить. Вот и сидели бы где-нибудь за чашечкой чая в компании нашей директрисы, и беседовали о Боге, сколько влезет…

— Не говори так! — прервала распалившуюся Свету Алиса. — Нам тоже хотелось бы, чтобы вернулась Анастасия Дмитриевна. Она и уроки ведёт интересней… А тут прям тотальный контроль: шаг вправо, шаг в лево — расстрел!

— Да и, если честно, когда мне было лень рукодельничать, а надо, я заставляла себя только чтобы не огорчить нашу наставницу, — поддержала подругу Даша. — А с Евдокией Тимофеевной меня скоро мутить будет при виде пялец и ниток. Не зря Катя говорит, что заставить быть православной, как и честной или просто воспитанной, насильно невозможно. Можно только самому стать примером истинного христианина, честного и воспитанного человека, и тогда окружающие, видя твой свет, тоже захотят быть в нём и станут постепенно меняться. А так хоть тысячу самых правильных книг тебе прочитают — смысла никакого. И теперь я тоже это понимаю: я бы хотела стать такой, как наша Анастасия, но вот как баронесса Мухина — никогда!

Все присутствующие согласно зашумели. Даже новенькие, хотя жена Петра Анатольевича ни дня у них не вела. Зато за две недели учёбы Нина и Полина только и слышали, какой хорошей была предыдущая наставница, и как жаль, что она не довела их последний год.

— Предлагаю устроить вдове Мухиной забастовку! — перешла Света к тому, зачем, собственно, всех и собрала. — В понедельник никто не должен прийти на «вечёрку». Я лучше эти два часа потрачу, чтобы литературой или историей заняться. А то Тимофеевна, видимо, считает, что раз она ничего по этикету не задаёт, то и остальные профессора — тоже. Видите ли, от праздности решила нас оградить! А я из-за неё скоро в очках ходить буду: с утра до самой ночи только вышиваю, пишу, да читаю! Даже вокалом позаниматься некогда, а ведь это — мой будущий хлеб и профессия.

— Специализация должна быть первостепенной, а не какое-то рукоделие, — согласилась Алиса, выбравшая, как и Катя в том году, журналистику.

— Вот-вот, — поддакнула Фаина.

— А если нас за это накажут? — робко спросила Полина.

— Как? — усмехнулась наивности первокурсницы Окунева. — На горох в угол поставят? Или розгами выпорют? Насколько я помню, физические наказания даже у крестьян запрещены, если, конечно, это не кара, допустим, за воровство… Нас же никто и пальцем тронуть не посмеет!

— Зато смогут принудить, например, вместо служанок полы месяц мыть, или станут после уроков в комнате запирать. А будем дальше возмущаться, скажут что-то типа: «Не нравится — отправляйтесь домой, никто вас здесь насильно не держит», — заметила Скрябина: как дочь военного, она знала и не такие приёмы подавления «излишней вольности». Раз, когда их семья в очередной раз переезжала в связи с переводом отца в другую часть, она возмутилась, что не хочет идти в новую школу. Отец не стал спорить, и предложил два варианта на выбор: первый — родители оставляют её в интернате, и она будет приезжать к ним только на лето; второй — она вообще не будет ходить ни в какую школу, а отправится вместе с ним на работу (ну так как никакой профессии у неё нет, трудиться будет всю жизнь посудомойкой в солдатской столовой). Тогда её ужаснули оба варианта, и с тех пор отцу она не перечила. Так что насколько действенны подобные психологические приёмы, Алиса знала на собственной шкурке. Баронессе не составит труда ими манипулировать.

Все притихли: даже Света, не предусмотревшая данный вариант, не нашлась, что возразить.

— Ну не отправят же они по домам всех нас разом? — нерешительно промолвила Нина. — Тогда вообще какой смысл был открывать академию?

— Так её открыли не ради нас, а для парней. Мы здесь только из милости Златовых, — в кои-то веки блеснула интеллектом Фаина.

— Да, Совет интересуют только наши братья, которые смогут продолжить род, а не мы, — просветила новеньких Даша. — Мы как пятое колесо в телеге: она и без нас прекрасно ехать сможет.

Так не на чём собрание и закончилось.

Зато Катя, которую данная проблема касалась меньше остальных, сумела разрешить ситуацию, казавшуюся прочим студенткам безвыходной. Она просто за воскресным семейным ужином рассказала Насте и свёкру, что премногоуважаемая Евдокия Тимофеевна пытается насильно оправославить своих учениц. Придя в понедельник на работу, Пётр Анатольевич после уроков поведал о проблемах девушек директрисе. Через час после ужина Анна Константиновна, не привыкшая полагаться только на чьи-то слова (даже если это был человек, которому Златова полностью доверяла), зашла в кабинет вдовы Мухиной и действительно обнаружила измученных на вид студенток, упорно работающих над своим рукоделием (в зависимости от курса, кто вышивал, кто вязал). Баронесса Евдокия же, даже не обратив внимания, что в классе посторонний, с упоением читала подопечным «Добротолюбие».