Роман Грачев - Край непуганых

— Здравствуйте, меня зовут Максим Кондрашов, — поприветствовал зрителей ведущий, — сегодня у нас самый важный этап избирательной кампании, которая вышла на финишную прямую…

Пару минут он говорил много ненужных слов, представлял кандидатов, раскрывал основные части их биографии. Меня в первую очередь интересовал Крутов — сумел ли он привести себя в форму после вчерашнего нокдауна. Как выяснилось, лишь наполовину. Багровое и припухшее лицо не смогли замаскировать даже гримеры, глаза поблескивали, хаотично блуждая по студии. Услышав свою фамилию, Константин дежурно кивнул.

— Похоже, после нашего ухода он продолжил, — сказал Павел.

— Да, пожалуй. Остановиться можно после третьей рюмки, но после тринадцатой уже нет. Не хотел бы я сейчас стоять с ним рядом.

Весьма выигрышно по сравнению с действующим градоначальником выглядел Владимир Пахомов, стоявший в центре. Все в той же белой рубашке с бордовым галстуком (я не припомню, видел ли его хоть раз на каких-либо фотографиях в классическом костюме; у них дресс-кода нет на такие случаи?), улыбчивый, спокойный, искрящийся здоровьем и успехом. Думаю, молодой женский электорат он уже покорил.

С правого края стоял Валентин Хилькевич. Если политтехнолог и проделал над ним какую-то работу, то ее результатов я пока не разглядел. Угрюмый, сосредоточенный, с плотно сжатыми губами.

— И он на что-то рассчитывает с такой харизмой? — поинтересовалась Аня. — За неделю до голосования?

— Поверь мне, — сказал я, — в тех краях, откуда мы родом, и не такие харизмы выигрывали. А Хилькевич три года назад ноздря в ноздрю с Крутовым шел.

Стартовал первый раунд. Каждому участнику дебатов было предложено выступить с кратким приветствием. Начал Крутов.

— Добрый вечер, дорогие друзья…

Я уронил голову на ладонь. Костя хихикнул. Павел поперхнулся чаем, забрызгав стол.

— Твою мать, вылитый Брежнев!

Крутов, поняв, что не справляется с речевым аппаратом, взял небольшую паузу, вдохнул-выдохнул и попробовал еще раз.

— Земляки… дорогие мои… Я рад, что… так сказать, многие из вас готовы оказать мне доверие в очередной раз…

Его состояние было заметно невооруженным глазом. Камера выхватила Пахомова — улыбка у него еще оставалась на лице как приклеенная, но это была улыбка, маскирующая неловкость. Хилькевич продолжал угрюмо смотреть куда-то перед собой.

Крутов в течение отведенной ему минуты успел лишь поблагодарить за доверие, оказываемое ему в течение шести лет, пообещал, что в следующие три года он, как минимум, удержит планку на должном уровне и не допустит падения жизненного уровня горожан.

У меня пиликнул телефон, извещая о полученном сообщении.

«Ты это видел?!» — спрашивал Святов. Я не стал отвечать, решил, что отпишусь позже, когда эта «цыганочка с выходом» закончится.

— Он напоминает мне тренера проигравшей команды, который в раздевалке говорит футболистам, что завтра они сыграют еще лучше. — Павел придвинул опустошенную кружку Ане. — Солнце, добавь чайку, пожалуйста, а то я расплескал.

Вторым заговорил Пахомов. Четко, грамотно, без дежурных фраз и суеты. Сказал, что уже добился определенных высот в своем бизнесе и теперь хотел бы использовать полученный опыт в деле развития и дальнейшего процветания города. Край должен жить в ногу со временем, точнее, даже опережать его на несколько шагов, чтобы молодежь не искала лучшей доли в крупных городах, а оставалась здесь и приносила пользу землякам. Напоследок он не упустил возможности напомнить, что в свое время получал более чем заманчивые предложения о сотрудничестве от своих европейских партнеров, но все их отверг, посчитав, что больше будет полезен здесь, на родине.

— А надо было ехать, — с ехидством буркнул Крутов и хотел что-то добавить, но его слова потонули в аплодисментах.

Хилькевич после удара гонга долго молчал, потеряв, наверно, четверть отведенного времени. А когда заговорил, я понял, что он не просто волнуется — он парализован. Ошибка Петровского в выборе этой персоны для старта карьеры стала более чем очевидной. Что с ним такое?

Рыбный магнат сообщил собравшимся в студии и телезрителям, что родился и вырос в Крае, знает его сильные и слабые стороны, много лет кормит округу свежей рыбой. Намерен в случае его избрания главой муниципалитета налаживать деловые и культурные связи с соседними городами… потом звякнул гонг.

Ведущий объявил короткую паузу. Когда пошел блок агитационных и рекламных роликов, я поднялся из-за стола.

- Перекурю.

Павел увязался следом.

Мы вышли на задний двор. Округа притихла. Где-то погавкивали дворовые собаки, мычали коровы, но обычной вечерней суеты с семейными ужинами на свежем воздухе я не наблюдал. Неужели все прильнули к экранам?

— Серега, ты это…

— Чего?

Паша прикурил от моей зажигалки. Он почему-то смущался.

— У тебя это…

— Ну?

— Короче, с Анютой у тебя что? Серьезно или так?

Он покраснел.

— Опаньки!

Уж чего-чего, а такого вопроса сейчас я не ожидал. Мне казалось, что мы все увлечены общим делом, общей миссией, так сказать. А на поверку выясняется, что из всех четверых одержим только я. Вот она, волшебная сила рекламной паузы.

— А чем вызван интерес?

Павел стушевался еще больше.

— Ну, симпатичная она…

— Это я знаю. Ты ж говорил, что у тебя тут личная жизнь налаживается.

Он махнул рукой, отвернулся.

— Да так себе личная жизнь! Ходил тут к одной разведенной три месяца, вроде как серьезные намерения и у меня, и у нее, уже почти съезжаться начали… — Павел сделал паузу.

— Ну и чего?

— Вчера ее бывший объявился с букетом цветов и кольцом размером с шайбу. Вернись, говорит, я все прощу.

— А она чего?

— Она теперь в раздумьях.

Я чуть не расхохотался. Не знаю, что меня больше всего насмешило — то ли сконфуженное лицо Пашки, то ли его мальчишеская готовность при первых препятствиях искать запасной аэродром.

— Ты не гнал бы пока волну. Подумает она немного, послушает своего благоверного и даст ему от ворот поворот.

— Ага, а то ты женщин не знаешь! Муж в свое время променял ее на какую-то профурсетку, собрал манатки и ушел. Она его ждала, потом со мной сошлась. Как думаешь, в чью пользу они делают выбор, если мужик, поджав хвост, возвращается домой?

— Не знаю. Женат не был и с разведенными дела не имел.

— Так я тебе скажу: им надо побеждать. Во что бы то ни стало чувствовать свою правоту. Вот он пришел с букетом — все, она его сделала! Помурыжит немного и постелет кровать в соседней комнате, а когда он к ней ночью приползет — считай, снова «совет да любовь». Не хочу я играть в эти игры.

Я бросил окурок в урну, положил руку парню на плечо.