Андрей Посняков - Разящий клинок [litres]

Француз спас брата. Вот этот вот подросток с обиженно-детским лицом. Ординатор из госпиталя Сен-Дени… Спокойно и умело юный хирург извлек пулю, перебинтовал и столь же спокойно заверил, что жизнь раненого вне опасности.

– Я бы заплатил вам… – с улыбкой облегчения по-французски промолвил Денис. – Но увы, у меня нет денег. Почти совсем нет. Знаете, мы делим трофеи поровну, не исключая и нижних чинов. Даже брату на жизнь и дальнейшее лечение придется занять… И все ж таки, что я могу для вас сделать? Может быть, освободить… Однако вас тут же снова захватят в плен…

– Освободить? – врач покачал головой. – Да нет, не нужно. Лучше сделайте так, чтоб мои товарищи не чувствовали особых лишений. Если можно нас покормить, то…

– Вас еще не кормили? – искренне удивился Давыдов. – Сейчас же распоряжусь! Сейчас же.

– Буду вам совершенно признателен, месье!

Конец ноября 1812 года Денис Васильевич встретил в Новых Троках, небольшом литовском городке, располагавшемся в пятнадцати верстах от Вильно. Городок растянулся вдоль нескольких озер, затянутых некрепким, еще тонким ледком. Красивые домики, сосны и клены, живописные развалины двух старинных замков – все это придавало Трокам какой-то неповторимо романтический вид. Поэтов – Давыдова и Северского – неумолимо тянуло на творчество. Последний даже умудрился за три дня накропать целую поэму под гордым названием «Замок Витовта» и с неким нарочитым смущением зачитал несколько отрывков Денису.

«Меж волн, как ветер завывая, неслась кибитка удалая…» – и дальше все в таком же духе.

«Меж волн» – имелось в виду – «меж озер», но почему кибитка «завывала» и почему она «удалая», Северский вразумительно объяснить не смог и ушел от полковника несколько обиженный. Поделать с этим ничего было нельзя – графоман, он и есть графоман, чего уж!

К тому же нечто похожее Дэн уже когда-то слышал или читал, только вот никак не мог вспомнить, в какой из жизней – в этой или в той… Та, прежняя его, студенческая, вернее, курсантская, жизнь, казалось ныне такой далекой и почти нереальной, ничем, практически ничем, не напоминая о себе и являясь нынче разве что в снах… да и те снились все реже и реже. Да и, откровенно-то говоря, некогда было вспоминать – война, и никуда от нее не деться.

Причем Дэн ощущал себя именно Дэном, без всякого раздвоения личности и прочих признаков вялотекущей шизофрении, но все способности Дениса Васильевича он «унаследовал», если можно так выразиться, вполне: и фехтование, и танцы, и французский язык… А еще – «помнил» всех родственников, при встрече с коими даже ощущал вполне себе искреннюю радость. Вот и Евдоким, и Левушка… Левушке, кстати, Денис оставил пару червонцев… не своих, пришлось занимать: ни Дэн, ни Денис Васильевич никогда не страдали стяжательством.

– Да-да, не страдали, – перебирая рапорта, улыбнулся гусар.

Время уже шло к обеду, Дэн остро чувствовал доносящийся из кухни запах какого-то вкусного варева. Да-да, несомненно – вкусного! Сухопарая вдовушка Марта, женщина строгих правил, у которой столовался Денис, была отменной хозяйкой. Её довольно просторный, выкрашенный синей краской дом с резным высоким крыльцом и балясинами лет десять назад принадлежал доминиканскому монастырю, расположенному здесь же, в Троках, и постепенно приходившему в запустение. Особенно сейчас, когда русские войска гнали Наполеона прочь. А ведь с именем Бонапарта многие в Литве и Польше связывали свои надежды на возрождение государственности. С поляками, литовцами, белорусами следовало ухо держать востро! Многие из них помогали французам не за страх, а за совесть. Вот и эта вдовушка… кто ее знает… Возьмет да отравит! Ага… и потом сбежит? Куда только?

Полковник не выдержал и негромко расхохотался. Потом, бросив рапорта, поднялся со стула и подошел к большому зеркалу в строгой черной раме, висевшему в простенке меж окнами. Из зеркала на Дэна глянул разбойничьего вида бородач в косоворотке и бурой крестьянской свитке, ничуть не напоминавший офицера… а, скорее, походивший на кормщика Ивана Рябова из старинного кинофильма «Россия молодая». И как же на этакую-то разбойную рожу женщины-то еще западают? Тьфу!

Сплюнув, Денис поспешно отвернулся от зеркала и подошел к окну. Снаружи, на улице, выходившей на базарную площадь, виднелось какое-то шевеление. Проехала телега, прогрохотала пара накрытых рогожкой возов… а вот проскакал на сером жеребце какой-то франт в синем уланском мундире с широченными лампасами. Всадник сей придержал коня аккурат возле занимаемого Давыдовым дома, там и спешился. По крыльцу простучали шаги…

Денис поспешно накинул на плечи армяк с газырями – хоть какая-то солидность, а то весь расхристанный… Так печки натоплены же! Жарко.

В комнату тотчас же заглянул ординарец:

– К вам посыльный, ваш-бродь!

– Зови!

На пороге возник сухощавый офицер – уланский ротмистр. Вскинув к киверу два пальца, вытянулся, щелкнул каблуками:

– Господин полковник Давыдов?

– Так оно и есть, – радушно улыбнулся Дэн.

– Вам послание от графа Кутузова! Прошу принять… и расписаться… вот здесь.

– Так-так, – взяв в руки пакет, Денис Васильевич глянул на вестника. – А не угодно ли отобедать?

– Благодарю, господин полковник! Однако увы – еще много адресов.

– Ну… хоть пирогов на дорогу возьмите! Хозяйка замечательные пироги печет.

– Пироги… – ротмистр, как допреж того Денис, потянул носом воздух и подкрутил усы. – Пироги, пожалуй, возьму…

– Вот и славно! Сейчас, я скажу Марте…

Распрощавшись с уланом, Денис Васильевич с радостным нетерпением вскрыл пакет и быстро прочел послание. Михаил Илларионович приглашал Давыдова в Вильну, три дня назад отбитую у французов не кем иным, как Александром Никитичем Сеславиным!

– Ай да Сашка! – обрадованно воскликнул Дэн. – Ай да хват! Черт возьми – он уже Вильну взял. А я тут сижу, жую сопли… Ну, хоть к Кутузову съездить, ага… Андрюшка! Эй, где ты там! Седлай-ка каурого, живо…

– Что, и не отобедаете, барин? – удивился слуга. – На что этакая-то прыть? Скакать куда-то…

– К самому Кутузову, брат! – полковник с важностью поднял вверх указательный палец. – Там и отобедаю, да.

Надев шапку, Денис Васильевич заглянул на кухню, к хозяйке. Та оказалась не одна, на узкой скамеечке у окна сидела симпатичненькая девчоночка: сероглазая, с иссиня-темными волосами, заплетенными в две косы. Вздернутый носик, ямочки на щеках, чуть припухлые губки. Вся такая стройненькая, только вот отчего-то грустная.

– Племянница моя, – торопливо пояснила Марта. – За солью зашла.

Ну, племянница и племянница, судя по одежке – длинное шерстяное платье с узорами – из местных караимов. Ну и брюнетка, да. Как недавно узнал Денис, караимов призвал из Крыма еще великий князь Витовт, знаменитый властелин Великого княжества Литовского. Или они потом уже, с Тохтамышем, спасаясь от Тимура, в Литву пришли – бог весть. В общем, с тех пор и жили эти самые караимы в Троках, занимались всякими промыслами ну и воинскую службу несли.