Вадим Тарасенко - Фаворит из будущего [publisher: SelfPub.ru]

– Ну вот, барин, вишь четыре хаты стоят. Это и есть Афонин зимовник.

Крепость Бахмут, Российская империя. Тот же день

– Господин маеор, вот те крест, все так и было, как я сказываю. Бомба его шесть человек сразу убила! Стену разворотила! А фузея у него сразу по несколько раз палит!

– Ой, брешешь ты, Лука! Признавайся, намедни горилку пил? – офицер в красивом красном камзоле, сидя за столом, ехидно посмотрел на стоявшего перед ним мужика, мнущего в руках шапку.

– Так, дык, зима ж, Ваше благородие! Кто ж ее окаянную не пьет?! Но я ничего не перепутал! Ей Богу! – мужик истово перекрестился. – Он как с Герасимом уехал, я помысли и решил доложить властям. Ведь большой непорядок.

– Ой, смотри, Лука. Если спьяну сказки тут свои мне брешешь, быть тебе поротым!

– Да, как можно ж так брехать, господин маеор! В селе бабы воют! Шесть покойников враз!

Мужчина за столом был явно озадачен. По виду мужика было видно, что тот не врет. За долгие годы службы он всякое видывал и научился быстро распознавать хитрости нижних чинов и всякого мужичья. Но слишком фантастичной выглядела вся эта история. Можно, конечно было вытолкать мужика взашей и дело с концом. Но если тот сказал правду? И потом выяснится, что он, господин маеор, комендант крепости Бахмут, мер никаких не предпринял?! Ведь дело явно государственной важности! А ну как мужик не угомонится, да еще крикнет: «Слово и дело государево»?

«Нет, это дело надо непременно расследовать», – принял офицер решение.

– Господин, подпоручик, – гаркнул он.

На его крик в комнату вошел молоденький военный с легким румянцем на щеках.

– Вот что, голубчик. Возьми десяток соколов с первой роты и поезжай в это село Ильинка. Там, по словам Луки, – кивок в сторону мужика, – чуть ли не антихрист объявился. Людей зря побил каким-то невиданным оружием. Так ты этого антихриста захвати и сюда доставь. А ежели Лука тут мне сказки сказывал, и все это окажутся россказни, придуманные по пьяни, то прилюдно всыпешь ему пятьдесят плетей.

– Слушаюсь, господин маеор! – по виду молоденького подпоручика было видно, что он рад этому поручению.

Молодого мужчину можно было понять. Глухомань, маленькая крепость, в которой было всего пять десятков дворов, несколько солеварен, кирпичных заводиков да мыловарня. Из всех культурных развлечений – несколько трактиров, в которых заправляли вездесущие евреи, да воскресные службы в покровской церкви. Некоторое разнообразие в эту скуку вносили ярмарки, проводившиеся дважды в год – в июле, на день апостолов Петра и Павла и в сентябре, на Рождество Пресвятой Богородицы. Зимой же тоска полная! Несколько раз писал рапорты, чтобы отправили на войну с пруссаками и все без ответа.

Через час небольшой конный отряд казаков во главе с подпоручиком выехал за бревенчатые вороты крепости. Ехать было долго. Ведь до Ильинки было двадцать верст.

Афонов зимовник. Тот же день

Герасим оказался прав. Банда Пахома за год разбойничества разжилась серебром и золотишком. Когда они вчера во второй половине дня подъехали к зимовнику, на лай собак вышел только какой-то дедок, да отрок лет пятнадцати. Пяток баб вообще были не в счет. Увидя окровавленного своего атамана, никто сопротивление не оказал и все были быстро связаны.

Пахома занесли в ближайшую хату. Герасим плеснул ему в лицо водой из ковшика. Тот застонал и открыл глаза.

– Очухался, разбойничья морда! Сказывай, где золото свое прячешь?

Раненный обвел глазами помещение, пытаясь понять, где он, затем его взгляд остановился на Александре.

– Точно антихрист, – прошептал он, – пуля тебя не берет.

– Не берет его пуля! Его ниче не берет! Поэтому сказывай, где золото прячешь? – наседал на разбойника Герасим.

– Ну, ежели не берет его ниче, то пущай сам золото и возьмёт.

Пахом был крепким орешком, недаром он возглавил воровскую шайку. Даже несмотря на тяжелое ранение, он не терял присутствия духа.

– Ниче, щаст ты у меня загутаришь! Под каленым железом все скажешь! – Герасим метнулся к печи, что-то там зашурудел и вот в его руках оказалась кочерга, загнутый конец которой пылал темно-красным росчерком.

– Падаль, – прошептал Пахом, – зря я тебя тем летом не прикончил.

Александр растерялся. Было понятно, что Герасим сейчас начнет пытать раненого. Воюя в отряде «Сомали», Чернышев, конечно, слышал о пытках. Пытали пленных укропов и ополченцы. Но свидомые в этом деле не отставали. Точнее опережали. Сам с пытками парень не сталкивался. Правда, один раз видел, как привезли бойцов ДНР, обмененных на вэсэушников [9] Вэсэушник – служащий Вооруженных Сил Украины (ВСУ). . У двоих, как оказалось, в застенках СБУ отбили все внутренние органы. Не только почки и печень, но даже легкие. Один прожил после обмена три дня, а другой неделю, харкая кровью и опорожняясь мочой с кровью. Оба перед смертью пожелтели, как горчичники – отказала печень.

– Суки, теперь пусть не ждут от меня пощады, – на кавказском лице Гиви, смотрящего на страшный труп товарища по оружию, ходили желваки, – кровью у меня будут ссать! Ну, держись, мать городов русских Киев и львовский бандерштад! Не пощажу!

Через неделю случился эпизод, растиражированный средствами СМИ во всем мире, как Гиви заставил жевать свои погоны пленного украинского офицера.

«Да, ладно. Пахом точно не тот ребенок Достоевского, слезинка которого дороже всех земных хотелок и целей», – решил для себя Чернышев.

Но все же он отвернулся, когда Герасим рванул полы тулупа Пахома и прислони раскаленное железо к его груди. В хате раздался протяжный стон, который как то враз друг оборвался. Раненный разбойник дернулся, выгнулся дугой и тут же опал.

– Помер… – в голосе Герасима было сплошное удивление. – Тьфу! Вот окаянный! И ничего не сказал!

– А ну давай сюда того отрока и деда, – приказал Чернышев.

– Мигом, барин!

– Да нет, давай завтра. Хватит на меня сегодня крови. Поесть лучше что-нибудь дай. Этих завтра допросим.

– Слушаюсь, барин.

Село Ильинка. Тот же день

– Дед, так куда этот антихрист мог поехать? – подпоручик старался не смотреть на покойника, у изголовья которого сидел старик, с большой седой бородой и полностью лысой головой.

– Не знаю, Ваше Благородие. Я с крыльца тока видел, как поехали они в сторону Козьминого зимовника. Может там и остановились. А может дальше путь держат. Почем я знаю… А сына моего нет… И невестка осенью померла. Кто их деток кормить будет?

Последних слов розовощекий офицер уже не слышал. Он выскочил во двор и с ходу, с крыльца крикнул:

– По коням! Давай на Козьмин зимовник.

Офицер еще не представлял, какую силу он пытался схватить за хвост.