Вадим Тарасенко - Фаворит из будущего [publisher: SelfPub.ru]

Афонов зимовник. Тот же день

– Дед, как зовут?

– Савелием уже шестьдесят годков кличут.

– Савелий, знаешь, где Пахом прячет свое золото? – Александр не сводил глаз со старика, пытаясь понять, что тот знает.

– Да кто ж такое старику доверяет? Мое дело следить за хозяйством, да баб гонять, чтоб не ленились.

– Ой, брешешь, Савелий! – в допрос вмешался Герасим. – Все знают, что твоя дочка у Пахома полюбовницей была! И от него дите понесла и той осенью при родах померла!

– Ну и что с того?

Александр видел, что старик ничего не скажет, Таких людей немало было и, слава Богу, есть на Руси-матушке – смелых, упрямых, несгибаемых. Хоть убей его, режь на мелкие куски, он будет пытаться делать по-своему – отстреливаться до последнего патрона в горящем танке с оторванными ногами, убивать врагов даже зная, что за это будут жечь его односельчан, прятать своих, рискуя собой и своей семьей, молчать на допросе под страшными пытками.

– Давай отрока сюда, Герасим!

Александр, не сводивший взгляд с деда, заметил, как у того сильнее сжались губы, да сверкнули глаза.

– Как зовут? – Чернышев перевел взгляд на пацана, которого привел Герасим.

– Данило.

– Савелий, часом, не твой дед, а?

По тому, как забегали глаза у мальчишки, Александр понял, что угадал. Да и трудно было ошибиться. Тот же разрез глаз, та же привычка вздымать правую бровь.

– Что Савелий, ты все смекнул? Готов за воровское золото своего внука положить? Я шутки с тобой шутить не буду.

Козьмин зимовник. Тот же день

«А ведь и вправду антихрист в наши края залетел. Пятерых положил сразу. Этот Влас сказывает, что выстрелы один за другим шли. Вздох между ними не вставишь, – подпоручик смотрел на четыре трупа разбойников, которых хозяин хаты выволок на двор и положил у забора. – Лишил живота и опять куда-то исчез. Тока еще, этого разбойника Пахома с собой забрал и его фузею».

Возле трупов стоял Влас, остальные мужики с зимовника и Лука. Последний беспрерывно крестился и повторял:

– Антихрист к нам пришел за грехи наши. Антихрист к нам пришел за грехи наши.

Унтер-офицер властным жестом подозвал себе хозяина хаты, где произошла бойня.

– Сказывай, что тебе этот Герасим говорил, пока вы в хлеву сидели.

– Да молчал он! Гутарил только, что энтот, что нас запер, не антихрист, а божий посланник. Что Бог послал его навести порядок тута и для этого дал ему невиданное оружие.

– Что еще говорил?

– Ничего боле, Ваше Благородие! Мы заснули, а утром слышу, сначала из фузеи бах, а опосля почти сразу энтот антихрист стал палить. Да быстро так!

– Это ты говорил уже!

– Вашь Благородие, – к подпоручику подошел один из его казаков, – осмотрели мы хату. Нет там следов от пули фузейной.

– Ей Богу стреляла фузея! Вот те крест! – Влас перекрестился. – И фузею я энту видывал. Из ствола ее дымилось! Стреляла она! Да и антихрист сказывал, что, мол, первые они начали в него стрелять разбойники энтовы.

– Вашь Благородие, может таво, пуля в энтого антитхриста попала? – несмело предположил казак.

– Так не был он ранен! – возразил подпоручик. – Влас говорит, не было на нем крови.

– Так тово… антихрист же. Не берут его пули-то…

– Ты у меня поговори! Давно в зубы не получал! Ты тоже, – офицер перевел взгляд на Власа. – Где эти разбойники прячутся? Куда Пахома повезли? Знаешь?

Мужик замялся.

– В острог хочешь?

– Да сказывают, что в Афонов зимовник они часто наведываются.

– По коням! – тут же отдал команду подпоручик. – А ты, – обратился он к хозяину хаты, – ежели хоть словечко промолчишь о том, что тут ты мне говорил, быть тебе поротым и в остроге.

Афонов зимовник. Тот же день

– Твоя взяла, – проскрипел Савелий. Тока побожись, что внука не тронешь.

«Вот черт, а я и крестится-то не могу», – мелькнуло в голове Чернышева. Он напряженно вспоминал, как это делала хозяйка хаты, где он уничтожил банду Пахома: «Правой рукой, ко лбу, к животу, влево и вправо».

– Не трону я Данилу. Вот те крест, – и Чернышев перекрестился.

– Не нашенский ты, не православный. Креститься толком не умеешь, – тихо проговорил Савелий.

– Давай, дед, показывай, где золото, – поторопил его Александр.

«Православный я, дед, православный. Вот только история нашей с тобой страны, тот еще кровавый триллер. Иногда душу страны до костей обдирали. Но на ней все равно мясо по новой вырастало. Так что научимся мы креститься. Обязательно научимся. Научились, как следует отмахиваться, научимся и креститься», – Чернышев с Герасимом вышли из хаты пошли к другой.

Пахом оригинальностью не отличался. Золото и серебро он хранил в железных казанках, которые спрятал в погребе, прикопав в земле, а сверху поставил бочки с солониной.

– Пуд серебра будет! – радостно воскликнул Герасим, приподнимая один казанок. – И полфунта золота!

«Ну, по сравнению с тем, что Екатерина Потемкину за первую их ночь любви подарила дворец и миллион рублей на обустройство, это, конечно, мизер. Ну, так надо же с чего-то начинать. Двести грамм золота, пуд серебра, плюс калаш. Что ж, можно сыграть отличную партию в покер. Тем более, что я отлично знаю, какие карты на руках у всех игроков. Только чувствую, придется мне сильно блефовать. Ведь у Орлова каре [10] Каре – одна из самых сильных покерных комбинаций, означающая четыре карты одинакового достоинства. , а у меня в лучшем случае сет [11] Сет – покерная комбинация, означающая три карты одного достоинства. . Ну да ниче. Главное, что б яйца были крепкими!»

Судьба тут же решила проверить это – крепость яиц Александра Чернышева. Едва сани с ним и Герасимом отъехали с полверсты от зимовника, как впереди они увидели скачущий навстречу какой-то отряд.

– Беда, барин! – Герасим, чьи глаза никогда не были обременены чтением книг и играми в компьютерные стрелялки, быстро разглядел всадников. – Казаки, а впереди охфицер. Небось с Бахмута.

«Ну, вот и все. Фора по времени закончилась», – Александр сдернул автомат с предохранителя.

– Давай, разворачивай. Назад к зимовнику дуй! – крикнул он своему вознице.

– Не успеем, барин! Догонють! – Герасим дернул правую вожжу.

– Давай, мать твою! – Чернышев перебрался в центр саней и сел на колени. Приклад автомата привычно уперся в плечо.

Всадники на сильных, хорошо кормленых лошадях быстро догоняли крестьянскую савраску, тащившую сани с двумя мужчинами. Сто пятьдесят метров … сто … пятьдесят. Как по команде в небо грозно взметнулась сталь казацких шашек.

– Стой! – донесся окрик офицера.

– Ага, счас! – Чернышев чуть довернул ствол автомата влево. Мушка уперлась в грудь всаднику с по-детски крупным румянцем на щеках. Указательный палец коснулся спускового крючка.