Вадим Тарасенко - Фаворит из будущего [publisher: SelfPub.ru]

Не хотелось Александру стрелять! Совсем не хотелось! Ведь это же были свои, воины Российской империи. Они вскоре ох, как пригодятся! Двуглавый российский орел, наконец-то, полностью расправит свои крылья и начнет обустраивать свое гнездо. И в первую очередь обеспечит себе выход к морю на юге, вышвырнув турок и татар с северного побережья Черного моря. Гренадеры Румянцева и Суворова, моряки Ушакова будут наводить ужас на турецкие войска и флот. А от известия о падении считавшегося неприступным Очакова у султана Абдул-Хамида I случится апокалиптический удар! Русские тогда вволю отомстят ненавистным турками и татарам за сотни тысяч убитых славянских мужчин и угнанных на невольничьи рынки Стамбула детей и женщин. Если бы Екатерина Вторая была немного решительней, развиваться русскому флагу над Софийским собором в Стамбуле, превращённым турками в мечеть. Да и сам Стамбул вновь стал бы Константинополем, Царьградом – центром всего православного мира. Ведь хотела же государыня Российской империи это сделать. Даже внука своего назвала в честь первого и последнего императора Византии – Константином. К трону Константинопольскому его готовила, заставив выучить греческий язык. Но, не сложилось…

«Ну, так, дай Бог, мы в этом историю подправим. У нас сложится!» – Александр не мог заставить себя стрелять в русских солдат.

«А что, если так?»

Вновь небольшой поворот стволом автомата. На этот раз палец решительно надавил на спусковой крючок. Выстрел! Потом еще один, еще. Четыре раза верный калаш дернулся в руках Чернышева. Четыре пули нашли свои цели, четыре лошади рухнули под своими седоками, получив горячий свинец в широкую грудь. Расстояние десять-пятнадцать метров, на котором находились казаки от саней для калаша, с его прямым выстрелом на 350 метров, было стрельбой в упор.

Александр правильно рассчитал. В горячке погони молоденький подпоручик не заметил, что фактически остался один. Несколько минут скачки и пятый выстрел.

– Стой! – скомандовал Чернышев и, соскочив с саней, подбежал к упавшему в снег офицеру.

Тот уже успел встать на колени. Увидев, подбегающего к нему «антихриста», офицер замахнулся палашом, но тут же получил по голове прикладом.

– Помогай! – Чернышев схватил подмышки обмякшего мужчину, потащил его к саням.

В ста метрах бежали казаки, размахивая шашками, стремясь выручить своего командира.

– Гони!

Сани стали набирать ход, удаляясь от преследователей. Те не успели добежать каких-то десять шагов.

Санкт-Петербург, Зимний дворец Елизаветы Петровны. Тот же день

В предрассветном сумраке спальни коротко прозвучал женский вскрик. Точнее даже просто громкий вздох. И вновь тишина, едва прерываемая тяжелым дыханием. За большими окнами день властно вступал в свои права.

– Гриш, тебе уже надо идти, – в женском голосе явно слышался немецкий акцент.

– Кать, да неохота что-то. Твой поди с Лизкой еще даже не проснулись, – в мужском голосе слышалось расслабление и, в тоже время, уверенность.

– Ты не наследник престола. Знаешь, была такая поговорка у римлян древних: «Что положено Юпитеру, не положено быку»?

– Кать, ты мозг мне не пудри поговорками всякими римскими. Вот не дай Бог, представится государыня наша Елизавета Петровна, что тогда? Петя твой тебе враз в монастырь упечет. Что б со своей широкорожей Лизкой в открытую жить. Будет она императрицей, а не ты! А наша государыня ой, как плоха. Опухла вся.

– Не каркай, Гриш. И так на душе тошно! – великая княгиня Екатерина Алексеевна откинула одеяло и села в кровати, абсолютно не стесняясь своей наготы.

Лежащий рядом мужчина обвел ее ленивым взглядом.

«Раздобрела Катька. Сиськи висят, а рукой мнешь, будто холодец под пальцами. И жопа оплыла. Любая девка из трактиров Юберкампфа и Неймана или с Вознесенки [12] На Вознесенской улице в Петербурге с 1757 года располагался первый в России публичный дом краше будет. А такой там цена медный грош. Но зато великая княгиня! Это тебе даже не графиню Ленку Куракина топтать. Тут почета больше. Но оплыла Катька, оплыла».

Женщина встала с кровати и подошла к окну и долго смотрела куда-то вдаль.

– Гриш, а если надо будет, защитишь свою Катю? – наконец тихо произнесла она. – Ты ж в гвардии в почете. К тому же пятеро вас там, Орловых! Все как на подбор Геркулесы! А супруг мой обещает приструнить гвардейцев. Говорит, разбаловались вы, распустились. Одни кутежи на уме. Хочет сравнять вас с остальной армией.

– Да за тебя, Катенька живота своего не пожалеем. Всем, кому надо шеи свернем! – мужчина вскочил с кровати, в два шага оказался рядом с женщиной и бесцеремонно сзади облапил ее за грудь.

Его поджарое мускулистое тело выгодно смотрелось на фоне начавших расплываться телес супруги наследника престола. Да к тому же мужчина чуть ли не на две головы был выше женщины.

– Довольно, довольно, Гриш! Тебе пора! – цесаревна решительно высвободилась из объятий сильных рук.

Когда Григорий выходил из покоев своей любовницы, мимо служанки с бесстрастным лицом, его нагнали слова Екатерины:

– И помни о своем обещании.

– Орловы свое слово держат.

Александр Чернышев ошибся в своих предположениях. У Екатерины и Григория Орлова уже зимой общей была не только постель.

Афонов зимовник, район села Ильинка (будущее Дебальцево), Бахмутский уезд, Российская империя. Тот же день

– Ну и что с тобой делать, господин офицер? – Чернышев задумчиво смотрел на пленного.

Несмотря на бедственность положения, щеки молоденького офицера красовались ярким детским румянцем.

«Ну, прямо кровь с молоком. Обычно такие люди не очень умны, но зато преданны и честны», – Александр ни как не мог определиться, что ему дальше делать с пленным.

Тогда, в горячке погони, ему пришла мысль захватить в плен офицера, чтобы потом с его помощью выторговать себе какие-то условия. Какие, он тогда и сам толком не знал. Не до того было.

Сейчас, охладив голову бешеной скачкой назад в Афонов зимовник, которая едва не загнала тощую лошадку Герасима, Чернышев понял, что сценарий с заложником, который отлично вписывается в реалии двадцать первого века, в восемнадцатом не сработает. Во-первых, чисто технически. Как он выдвинет свои требования? Телефонов то нет. Бумагу напишет? Кому? Да и самой бумаги нет, как и пишущих средств. Во-вторых, в восемнадцатом веке за жизнь какого-то безвестного подпоручика никто труситься не будет. Если «бабы еще нарожают» было еще верно в двадцатом веке, то двумя столетиями раньше и подавно.

– Ты кто, антихрист? – в глазах офицера была только ненависть и ни капли страха.

– Ага, прибыл к вам с ревизией с галактического центра. Как вы тут соблюдаете Божьи заповеди.