Вадим Тарасенко - Фаворит из будущего [publisher: SelfPub.ru]

«А я ведь могу сейчас ее убить. Если еще пару минут не закрою рану, то все. И тогда на дыбу? Это русские варвары любят. Ведь не прошло и полгода, как я лечу их государыню. А тут она умирает. Или нет? Дыбы не будет? Как тогда понимать слова Петра Федоровича, который на прошлой неделе на балу, взяв за локоть, отвел его к окну и произнес: „Джимми, я много наслышан о твоих лекарских способностях. Но… Le Roi est mort, vive le Roi!“ [13] Le Roi est mort, vive le Roi (фр) – Король умер. Да здравствует король! Традиционная французская фраза, которая произносится в некоторых странах во время провозглашения нового монарха. , – наследник российского престола закончил фразу на не твердом французском, сделал большой глоток вина из бокала и расхохотался».

«Это надо обязательно прояснить. Сейчас я получаю четыре тысячи рублей жалования, как лейб-медик императрицы и имею чин государственного советника. Но… очень скоро мне придется думать, что делать дальше. Лучший вариант стать лейб-медиком императора! Может даже и архиятором» [14] Архиятор – Президента медицинской канцелярии (до 1725 года – Аптекарского приказа). Должность была упразднена при Екатерине Второй (в 1763 году, практически сразу после восшествия на престол). Часто архиятор одновременно был и лейб-медиком царствующей особы. , – шотландец еще раз протер руку Елизаветы Петровны теплым вином, а затем ловко перебинтовал ее.

– Государыне необходим покой. Думаю, что через час-другой она очнется. Я пока же понаблюдаю за ней.

– Уж понаблюдай, батюшка, понаблюдай. Чай не простую смертную лечишь! – воскликнул Иван Шувалов, не сводя глаз с тазика с почти черной кровью его любовницы.

За окнами утро полновластно вступало в свои права.

Афонов зимовник, район села Ильинка (будущее Дебальцево), Бахмутский уезд, Российская империя. Тот же день.

Александра разбудил осторожный стук в дверь.

– Герасим на волю просится! – с этими словами Чернышев вскочил с теплой печи, сладко потянулся. Настроение было прекрасным. Молодой мозг быстро адаптировался к новой обстановке и у парня уже не пробегали мурашки по телу от мысли, что какое громадное количество лет отделяет его от мамы, друзей, привычной жизни. Мозг приспособился, ушло острое чувство тревоги, а русская печь помогла хорошо отдохнуть телу.

Александр надел бронежилет, взял в руки автомат, подошел к двери в хлев, отодвинул засов:

– Выходи, коллеги по несчастию!

Первым в комнату, едва не задев головой косяк двери, вошел офицер. За ним Герасим. В глазах последнего читался укор. Мол, барин, я же тебе помогаю. Для тебя своим стал. А ты снова меня в хлев. Наверняка мужик так сложно не думал, но то, что примерно такое чувствовал, это наверняка.

– Герасим, давай состряпай что-нибудь для господ офицеров.

– Счас, барин. Поветру только схожу.

– Э, не! Идем все вместе. А то господин офицер может и сбежать.

Как только Александр вышел из хаты, настроение его мгновенно испортилось. От вчерашнего солнечного дня не осталось и следа. Небо заволокло низкими серыми тучами. Солнце вообще не было видно. Только там, где оно находилось, тучи были немного светлее.

«Приехали. И что теперь делать? – весь план, придуманный им накануне, рушился, летел в тартарары. – Ну, да. Хочешь рассмешить Бога. Поделись с ним своими планами».

– Барин, а затмение как? – неуверенно, кивнув головой куда-то вверх, спросил Герасим, когда мужчины закончили с нехитрой физиологической процедурой.

Александру аж сжал кулаки. Так захотелось вновь заехать ему в глаз.

– Будет тебе затмение! – гаркнул он. – Жрать лучше готовь!

Герасим испуганно метнулся в хату. За ним с каменным лицом последовал офицер.

«Сейчас около девяти утра. До затмения около полутора часов. Может развиднеется? – Чернышев с надеждой окинул взглядом небо. Но тучи стояли не шелохнувшись. – Умеешь, ты, Господи, обламывать», – вздохнув, Александр последовал в хату вслед за своими пленными-коллегами.

Судя по припасам еды, Прохор со своей шайкой жил припеваючи. Примерно через час, благодаря усилиям Герасима, на столе аппетитно дымилась вареная картошка, в отдельной большой миске внушительной горкой возвышалась квашеная капуста. Рядом, в миске поменьше, лежали моченые огурцы. В центре стола высились, лоснясь от жира, кольца колбасы. Рядом пыхтел самовар, прикрывая собой горку бубликов, которую подпирала плошка с медом.

Александр уже привык, что перед тем, как сесть за стол русские люди в восемнадцатом веке обязательно молились. Поэтому широко перекрестившись на иконы, он тихо повторял за Герасимом: «Отче наш! Ижи еси на небесах! Да святится имя твое…».

Завтрак прошел в полном молчании. Герасим был напуган взрывом недовольства своего нового барина, Половцев затаился, выжидая чем эта ситуация для него закончится. А Александр был раздосадован, что непогода спутала все его планы. В его голове будто вел отсчет хронометр.

«До затмения осталось минут пятнадцать-двадцать. Ну, пусть солнца не будет видно. Но потемнеть-то по любому должно. Ладно, будем сражаться до конца. Дадим спектакль. Надо сорвать аплодисменты!»

– Все, выходим! – приказал Чернышев.

Офицер поднялся сразу. Герасим торопливо, обжигая губы, просто вылил в себя чай с блюдечка, широко куснул бублик, схватил другой и поднялся вслед за Половцевым.

На небе все также мрачными глыбами висели тучи.

«Твою мать», – про себя ругнулся Александр.

– Станьте вот здесь, у стены, – приказал он.

Плана представление у него не было. Бывший студент надеялся на импровизацию. Он повернулся лицом в сторону, где должно быть солнце, краем глаза присматривая за своими «зрителями». Повесив автомат на грудь, он медленно поднял руки вверх в приветственном жесте.

Прошла минута, другая. Темные тучи все также висели над головой Александра, как непробиваемая стена.

Чернышев медленно опустился сначала на одно колено, потом на другое. Теперь поднятые вверх руки казались просящим жестом. Минуты падали с ненавистных туч и исчезали бесследно. «Минуты три осталось, не больше», – Чернышев закрыл глаза, представляя, как в черной бездне Космоса с огромной скоростью вокруг Земли несется Луна. А впереди, точно по курсу пылает огромный шар Солнца. Еще минута, еще последняя тысяча километров и три небесных светила выстроятся в одну линию и черная тень начнет наползать на Солнце.

«Но тучи, проклятые тучи»!

– Господи, да помоги ты мне! Помоги России! – со стоном вырвалось у Александра.

Вслед за этим стоном, казалось, без всякого усилия с его стороны с его уст стали срываться слова молитвы, которую он только что слышал за столом:

– Отче наш! Ижи еси на небесах! Да святится имя твое! – с каждым словом человек 21 века произносил древнюю молитву все увереннее, все громче. – Да приидет Царствие Твоё! Да будет воля Твоя!