Агния Миллерова - Повелитель моря (СИ)

— Ваше превосходительство осознаёт, что ему придётся не только подчиняться мне и капитану Энрике, который так же не благородных кровей, но и блюсти дисциплину и порядки, заведённые на моём корабле? — наконец проговорил Анри. — К тому же я привык, что мои приказы выполняются немедленно и беспрекословно, — добавил он, продолжая глядеть в глаза дону Себастьяну.

— Если бы это смущало меня, адмирал, разве бы я пришёл сюда? — ровным тихим голосом произнёс аристократ, так же пристально глядевший на торговца, словно тоже старался увидеть душу своего собеседника. — Я готов подчиняться регламенту и не претендую на иное обращение к себе чем обусловленное мои чином. Что же смущает вас, сеньор Анри? Дело лишь в моём происхождении или и во мне?

— Всё, что я пока знаю о вашем превосходительстве — это имя, а происхождение на моих кораблях не является ни привилегией, ни недостатком. Капитан-лейтенант, на должность которого претендует ваше превосходительство, кроме иного, отвечает за порядок. Учитывая то, что я не приветствую телесные наказания, вашему превосходительству придётся найти способ завоевать авторитет не только у солдат, но у всей команды. Ваше превосходительство уверен, что справится? — Анри говорил, продолжая рассматривать аристократа, не потерявшему некий шарм даже в сильно истрёпанной в бою у Рио-Нуэво одежде.

Дону Себастьяну вдруг захотелось рассказать этому молодому, но такому уверенному в себе человеку, как он поднял и повёл за собой солдат, но вовремя остановился. Он осознал, что смог это сделать лишь потому, что этот богато и со вкусом одетый простолюдин неизвестно откуда явился со своими армадами в ответ на его — дона Себастьяна — молитву. Подумав ещё мгновение, он, выдерживая пристальный взгляд Анри, ответил тихо, но с вызовом:

— А вы проверьте.

Красивое лицо аристократа оставалось серьёзным, но в глазах вспыхнули озорные искорки. Анри с задумчивым видом отошёл к окну и некоторое время рассматривал лениво перекатывающиеся волны. «Зачем гранду идти в подчинение к простолюдину и менять уют дворца на душный закуток в офицерской каюте? — не давал покоя вопрос, на который не было даже намёка на ответ. — Ну что же, рано или поздно всё становится очевидным!» — и, повернувшись к соискателю, Эль Альмиранте как-то совсем буднично, словно равному, сказал:

— Найдите нашего главного боцмана Диего Маркеса. Пусть он ознакомит вас с правилами, поставит на довольствие до прихода в Белиз и представит команде как нового капитан-лейтенанта, — и показал рукой на выход из каюты, давая тем самым понять, что разговор окончен.

С тех пор прошли два года, насыщенные событиями и богатые боями. Дон Себастьян быстро втянулся в корабельную жизнь с её склянками, ходящей ходуном палубой, хлопками поймавших ветер парусов, ядрёными солдатскими шуточками, весёлыми плясками и заунывным пением моряков. Он давно уже был принят этой разношёрстной корабельной семьёй, где испанские католики дружно делились солониной с нидерландскими протестантами, а под пятиструнную испанскую гитару пелись не только испанские, но и итальянские, голландские и французские песни. Но только в бою по-настоящему исчезал незримый барьер, отделявший аристократа от всех остальных. И лишь беседы с Анри во время спокойных переходов за игрой в шахматы да приглашения к адмиральскому столу напоминали дону Себастьяну о прежней светской жизни. Они были такими разными — карибский торговец и испанский гранд, поступивший на службу к этому торговцу, но в то же время такими похожими своим презрением к смерти и верой в справедливость. Между ними была огромная классовая пропасть, но она не помешала им искренне уважать друг друга. Как же всё-таки причудливы помыслы твои, Господи!

Было душно. Солнечные лучи уже успели нагреть адмиральскую каюту. Несмотря на открытые окна, лёгкий бриз не приносил прохлады, лишь запах соли и водорослей. Едва слышимый плеск воды, встречающейся с кормой «Победоносца», заглушался резкими, похожими на неистовый хохот, криками чаек.

Анри подошёл к стоящему перед окнами письменному столу. Мощный, тяжёлый, сделанный из красного дерева, покоящийся на двух тумбах, украшенных резьбой, с могучими бронзовыми львиными лапами вместо ножек, он достался Анри вместе с «Победоносцем». Вот только серебряный письменный прибор на большой платформе из чёрного мрамора, что стоял сейчас на зелёном сукне стола, был куплен в Гаване года два назад. К столу был приставлен кленовый стул работы мастеров Новой Англии. Его спинка и сиденье были обтянуты чёрной кожей и, хотя он больше был похож на табурет со спинкой, чем на стул, но был удобен и не лишён строгой красоты. Этот стул так же достался Эль Альмиранте вместе с кораблём и явно помнил зад не только пиратского капитана, но и английского.

Анри присел к столу и из большого ящика, вытащив два листа добротной бумаги, положил их на сукно стола и прислушался. Из ратс-камеры доносился громкий возмущённый голос Фернандо. Тяжело вздохнув, адмирал встал и направился в соседнее помещение.

Войдя в ратс-камеру, он увидел коммодора, державшего за грудки одного из слуг — Рафаэля. Тот был бледен, но, судя по упрямому покачиванию головы, непреклонен. Услышав скрип открывшейся двери, оба повернули головы в её сторону. Увидев Анри, Фернандо отпустил слугу, и тот тут же, выпрямившись, как струна, застыл в позе ожидания. На немой вопрос судовладельца первым заговорил коммодор:

— Ну и порядки у тебя тут! — громогласно возмутился он. — Этот охламон отказался налить мне вина! — Фернандо гневно ткнул указательным пальцем в сторону неподвижного Рафаэля, не глядя на него.

— На моём судне только я решаю, когда и кому можно подавать алкоголь. Ты уже забыл это? — Анри мельком глянул на следившего за каждым его движением слугу и дал ему знак рукой.

Тот поклонился и пошёл к витрине. Фернандо взглядом проследил за перемещениями слуги и, повернувшись к Анри, ответил:

— Нет, конечно, не забыл, но я думал, что теперь для меня есть исключение.

— Ты ошибаешься, — парировал Анри. — Но если ты так думаешь, то, пожалуй, мне придётся наведаться на «Альбатрос» с инспекцией, — в спокойном голосе Анри засквозила печаль: он знал о пристрастии друга к горячительным напиткам, но помнил и о том, что, вступив на корабль, коммодор умел оставить за бортом все свои вредные привычки.

— Да ладно, Анри, ты же не думаешь, что я там распустился сам и позволяю напиваться команде?

Только в узком кругу доверенных лиц и самых близких друзей идальго Фернандес общался с владельцем армад, работодателем и другом без формальностей, на «ты» и по имени. Формальное «сеньор» и ставшее популярным в последние годы «адмирал» с намеренно пропущенным словом «частный», указывающим временный характер этого звания сохранили для официальных моментов.